Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

«На разгром русской эскадры намекает, — зло подумал Илья Константинович. — Врешь, сволочь, русского бизнесмена на ура не возьмешь, тут тебе, блин, и банзай не поможет!»

— Руссика герой, — снова ощерился в улыбке шкипер. — Плати мала-мала!

Русской слабо махнул рукой, по мере сил и возможностей пытаясь изобразить всем известный международный жест. Жест не получился, но японец понял. Лицо его стало унылым.

— Ты плыви, — сквозь зубы сказал Илья Константинович. — Сказано, блин, оплата по доставке.

Японец, похоже, понял и снова осклабился — то ли приветливо, то ли с угрозой, черт их, этих узкоглазых, разберет. Бодро загремев по металлическим ступеням трапа, японец поднялся наверх. В приоткрытую дверь свежо просочилась солеными брызгами морская волна, и Илья Константинович снова остался один. Одиночество отваги или бодрости не прибавляло. «Ох, Санечка! — зло подумал Русской. — Отольются тебе, суке, мои слезы. За все ты у меня заплатишь. Это тебе, блин, не мячик по полю гонять, футболист гребаный. Тут, блин, кто кого переживет».

По металлическому трапу снова загремели японские торопливые шаги, и в приоткрытую дверь всунулась вначале нижняя челюсть, за ней редкие зубы и наконец появился сам японский шкипер. Ленточка, опоясывающая его лоб, сбилась набок, чуть прикрывая правый глаз, и японец сейчас напоминал не вурдалака, а не менее кровожадного пирата.

— Гонконг, — прохрипел он. — Смотреть будешь? Рубли-иены давай!

Преодолевая морскую болезнь и покачиваясь не хуже видавшего виды морского волка, Илья Константинович поднялся вслед за японцем в рубку. Был он, как свежий огурчик, — зеленый и в пупырышках. Шхуну «Мару-мару» покачивало от океанского дыхания. Она то ныряла в свинцово-черную бездну, то зависала на пенящемся седом гребне очередной волны. В промежуток между падениями и подъемами Илья Константинович увидел вдали разноцветные небоскребы, упирающиеся крышами в темные неприветливые небеса. Из-за расстояния небоскребы казались игрушечными. Шкипер радостно ощерился, ткнул в направлении небоскребов и снова сказал:

— Гонконг, господин.

Да, это был знаменитый город, долгое время бывший британской колонией, но ставший в конце столетия частью коммунистического Китая.

В рваной изморосной дымке непогоды угадывались небоскребы, похожие на впивающиеся в небеса клыки. Ближе к воде железными аистами горбатились мощные портовые краны, своими клювами краны заглядывали в трюмы океанских судов, доставивших в Гонконг товары из разных стран.

— К берегу давай! — сказал Илья Константинович. — Там деньги получишь.

Японец замотал головой.

— Русика герой, — сказал он. — Японец не герой. Опасно к берегу. Разобьет шхуну. Деньги давай. Рубли давай. Доллары давай. Иены тоже давай. Лодку тебе дам. Бесплатно дам — плыви к берегу!

— Да ты с ума сошел, — ахнул Илья Константинович. — Утопить меня хочешь? Волны какие — того и гляди захлестнут!

— Русика смелый, — сказал японский шкипер и что-то завопил на своем непонятном языке.

Вбежали матросы, которые были в угольной пыли, а местами и в рыбьей чешуе. Подхватив сопротивляющегося Русского под руки, они сноровисто поволокли его на палубу, бесцеремонно обшарили карманы и, выудив из них пачку долларов, кинули Илью Константиновича в утлую лодочку. Лодочка коснулась беснующейся воды, ее бросило вверх, потом вниз, отчего небеса и морское дно одновременно стали ближе. Илья Константинович вцепился в борта лодки руками, попытался высказать шкиперу все, что он думает о нем, но с ужасом заметил, что язык ему не повинуется. Японец кланялся, прижав руки к груди. В правой руке зеленела пачка долларов, выуженных из кармана Русского.

Лодку швырнуло во внезапно открывшуюся бездну. Илья Константинович ахнул, по-бабьи торопливо и невнятно запричитал, глядя, как лодку несет прямо на пока еще игрушечные небоскребы. Смерть была неминуема. Илья Константинович повернулся к японской шхуне, но ее не было — вместо шхуны прямо на лодку, в которой сидел оцепеневший Илья Константинович, надвигалась огромная волна, загибающийся гребень которой был сед от огромного количества воздушных пузырьков. Волна обрушилась на лодку. Илья Константинович рванулся, отплевываясь от горько-соленой воды, почувствовал, как его с нечеловеческой силой вырвало из лодки. «Лучше бы меня во Владике пристрелили! — запоздало подумал он. — По крайней мере, похоронили бы, а тут крабы сожрут!» Крабов действительно вокруг было много. Они лениво стригли клешнями воду и смотрели на Илью Константиновича темными бусинками глаз на выдвинутых стебельках. Илья Константинович обреченно рванулся, ударился головой о днище лодки, и в это время кто-то мягко потрепал его за плечо:

— Э-эй, господина, вставай мало-мало. Гонконг близко, иены готовь, расчет вести будем…

Илья Константинович поднялся на верхнюю палубу. Море было спокойным, а шкипер ничем не походил на пирата из его сна. Шхуна пришвартовывалась к пирсу. Там уже стояла полицейская машина и толпились люди. Русской подумал, что это ждут его, но ошибся. В Гонконге он был никому не нужен. Полицейские стояли над стылым трупом какого-то бедолаги и негромко рассуждали о превратностях человеческой жизни. Китайского языка Русской не знал, знакомых у него в Гонконге не было, тем не менее любопытство пересилило, и Илья Константинович из-за спин полицейских взглянул в лицо покойного. Похоже, что убитый был китайцем и били его долго и упорно. Били, пока не убили. У убитого были широко открытые удивленные глаза.

Илья Константинович шагнул прочь от места убийства, и в это время его взяли за рукав. Странно знакомый Илье Константиновичу китаец торопливо сказал:

— Садитесь в машину! Потом будет поздно!

Машина у китайца оказалась роскошная, итальянская «феррари» последней модели. Китаец сразу резко рванул с места и Илья Константинович услышал визг резины об асфальт.

Он не видел, как из-за длинного вороха стальных труб растерянно выскочили два человека. Один был невысок и кряжист, второй был его полной противоположностью — высок и долговяз.

— Ушел, гад! — с невольным восхищением выдохнул долговязый. — Нет, блин, ты посмотри — у него и здесь свои люди!

Коренастый киллер сплюнул на нагретый асфальт и посмотрел на стоящих у трупа полицейских. Полицейские неторопливо расходились, труп сидел на асфальте, и что-то весело говорил присевшему перед ним человеку, который влажным тампоном протирал его изуродованное окровавленное лицо.

— Не, братан, — угрюмо сказал коренастый. — Мне этот фраер уже надоел. Что я за ним по всей Азии должен гоняться?

— Ты еще найди, куда его в Гонконге повезли, — ответно плюнул на асфальт долговязый. — Это, братила, не город, а маленькое государство.