Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Неосторожность оказалась роковой. Увлекшись наблюдениями за приготовлениями монахов, Русской не сразу заметил грозящую ему опасность. А она оказалась довольно близко и представляла собой двух мужчин в европейских костюмах, которые приближались к месту запуска змея. Илья Константинович похолодел. По спине медленно побежали капельки пота. Он затравленно огляделся и выругал себя за беспечность. Добежать до монастыря он явно не успевал, его подстрелили бы на середине пути. Бежать от монастыря было еще глупее, два охотника не дали бы ему уйти далеко. Оставалась третья возможность, и она показалась Русскому единственной. Илья Константинович подбежал к воздушному змею, уже готовому пуститься в опасный воздушный полет. На его счастье пилот еще не успел занять свое место, и это место занял наш путешественник. Монахи добродушно отговаривали иностранца от ненужного риска, но Илья Константинович торопливо привязался к змею.

Монахи пожали плечами, руководитель полетов одобрительно похлопал Русского по плечу и гортанно прокричал указание. Тибетские лошади пустились в галоп. Змей застонал, дернулся, вырываясь из рук монахов, и поплыл над землей, медленно, но неотвратимо набирая высоту. Илья Константинович закрыл глаза, а когда открыл их, то на мгновение перестал испытывать страх. За белоснежными горами расстилалась земля цвета хаки. Обнаженные серо-коричневые скалы густо поросли изумрудным лишайником. Лучи солнца превращали воды далекого озера в расплавленное золото. Змей вилял. Илья Константинович посмотрел вниз и увидел на изумрудном травяном ковре многоцветную толпу монахов. Откуда-то сбоку к ней подбегали с криками две черные фигурки. От монастыря бежал монах, потрясая забавными крошечными кулачками. Это был Там-Пон, так и не успевший освободить Русскому его третий глаз.

Судя по движениям его рук, Там-Пон посылал в небеса проклятия. Высота увеличилась еще немного, потом змея дернуло, и Илья Константинович понял, что достиг предельной высоты, которую разрешал канат. Воздушный змей начали медленно опускать к земле, но это не входило в планы Ильи Константиновича. Русской боялся высоты, но встречи с Там-Поном или наемными убийцами он боялся еще больше. Достав из кармана швейцарский офицерский многофункциональный ножик, Илья Константинович открыл лезвие. Внизу его определенно ждала смерть, свободный полет змея означал ту же смерть или возможное спасение. Стиснув зубы, Илья Константинович начал резать канат. Это оказалось нелегким делом. Вначале он проклинал швейцарцев, которые делают такие тупые ножи, затем он принялся проклинать свою тупость, не позволившую ему захватить из монастыря более острый нож. Мало-помалу канат поддался, и вот он уже полетел вниз длинной темной змеей. Воздушный змей вздрогнул и на секунду снизился, заставив Русского ощутить смертельный озноб. Затем начал медленно набирать высоту, унося бизнесмена в горы. Немедленно змей стал игрушкой ветров, и Илья Константинович поторопился бросить камень, для того чтобы развернулась ката с молитвой. Однако то ли молитва была написана с грубыми орфографическими ошибками, то ли боги воздуха и ветра не умели читать, только ката бесполезно моталась под змеем. Змея же уже крутили взбешенные воздушные потоки, заставляя Илью Константиновича вспомнить строки гениального барда Владимира Семеновича Высоцкого: «… и обжигали щеки холодной острой бритвой восходящие потоки…». Потоки и в самом деле обжигали. Они обжигали не только щеки, но и душу Ильи Константиновича. Воздушный змей кувыркался в небесах, удаляясь все дальше и дальше от монастыря.

Долговязый преследователь растолкал монахов, поднял канат и внимательно изучил размочаленный швейцарским ножиком канат.

— Лихо он от нас ушел, — сказал долговязый. — Ну и где его теперь искать?

— Найдем, — бодро отозвался коренастый. — Теперь я его, козла, из-под земли достану!

— Ты потише, — опасливо огляделся долговязый. — За козла и в Тибете ответить можно!

— Если бы ты не промазал тогда, — начал было коренастый, но прервался и порывисто махнул рукой. — Только покойника спортил!

Неподалеку, тоскливо раскачиваясь, в обнимку с электродрелью сидел печальный китаец. Глядя в небеса, он что-то шептал, словно уговаривал себя не волноваться.

— Видишь? — толкнул коренастого долговязый. — Не один ты переживаешь! Чего переживаешь, отец?

Выслушав ответ китайца на ломаном английском, он повернулся к коренастому.

— Жалеет, — сообщил он. — Глаз он какой-то открыть нашему клиенту не успел.

— А мы оба закрыть не успели, — уныло сказал коренастый. — Ладно, пошли, хоть келью его, пока все в трансе, обыщем. Может быть, следы какие найдем… Деньги еще у этого немца забрать надо, — озабоченно сказал он погодя. — Все равно его услуги не понадобились.

— И как ты себе это представляешь? — ухмыльнулся долговязый.

— Волшебные слова надо знать, — хмуро заметил коренастый товарищ.

— Какие? Мол, битте-дритте, херр Мюллер, верните денежки? И пистолет ему под нос для вящей убедительности?

— Ну зачем так грубо, — пожал плечами коренастый. — Можно просто подойти к нему и сказать ласково: отдай деньги, козел!

Где-то у горных вершин загрохотала снежная лавина. Долговязый инстинктивно пригнулся и прошипел:

— Тише ты!..

— Да знаю, знаю, — досадливо перебил его коренастый. — За козла и в горах ответить можно!

Между тем воздушный змей, к которому был привязан Русской, извилисто парил над изумрудной долиной, которая с высоты казалась узкой и недоступной. Среди каменных россыпей на дне долины текла голубая река, которая с небес казалось крошечным ручьем. Покувыркавшись немного, змей потерял опору в воздухе и косо рухнул на камни. Не случись удача, вряд ли Илье Константиновичу довелось бы услышать приветствие его старого проводника по имени Го Мо Сек. Китаец прикрыл и без того узенькие глазки, сморщился и довольно сказал:

— Наконец-то добрался. А я-то да-а-а-вно жду. Чего, думаю, не идет?.. Прижился, что ли, в монастыре? А ты и прилетел. Что теперь, назад пойдем, в Чэнду?

— В Дакку веди, — сказал Илья Константинович, срывая с себя остатки бумажного змея. — Знаешь дорогу?

Го Мо Сек прикрыл глаза, подумал немного и снова сказал:

— Далеко-о-о. Много рупий-юаней надо, однако яков придется брать, припасы мала-много покупать. До Тхимпху гор много, потом легче будет. Пойдем?

Илья Константинович опасливо посмотрел вверх, где края ущелья смыкались с пурпурными небесами. Однако! Высота была неимоверная. Другой бы насмерть расшибся, а его словно боги берегли.

Отряхнувшись, он повернулся к терпеливо ждущему Го Мо Секу.

— Пошли, — сказал он. — Как у вас говорят, медленно идущий дойдет туда, куда бегун не доберется?