Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Город был провинциальным, и при всем этом в нем насчитывалось около миллиона жителей. Это одновременно успокаивало и радовало. Да, не столица, не мегаполис, но при желании и здесь можно было пакостить роду человеческому, не покладая лап. Честно говоря, Ибрас порой и сам не понимал, для чего пакостить существам, разительно похожим на обитателей Ада. Но, как говорится, не нами традиции заведены, не нам их и ломать.

Как только Ибраса одолела скука, перед ним во весь рост встал извечный вопрос любого интеллигента — что делать? Разумеется, демон не подозревал, что этот вопрос себе уже задавали самые различные представители Внешнего мира. Впрочем, что взять с обитателя Ада? Каждый человек, который хоть раз задавал себе этот вопрос, полагает, что именно перед ним этот вопрос встал впервые и что именно ему предстоит дать на него ответ. Да вы сами посмотрите — девяносто процентов литераторов ищут смысл жизни. И лишь десять из них этот смысл нашли. Разумеется, на дне бутылки. Загляните в окололитературные ресторанчики и вы увидите, что эти десять процентов хорошо знают, что им делать. В свободное от творчества время они шлепают в карты. А карты без выпивки, сами понимаете, все равно, что мыльная опера в одной серии. Но наш герой к бутылкам относился настороженно, пример арабских демонов был перед глазами.

Но все-таки, что делать демону, сосланному на Землю? Злые духи — деятельные существа, это ведь не нами подмечено, что темная сторона всегда активнее и энергичнее светлой стороны.

— Делом займись, — сказала суккубка Лариса, облизывая перед зеркалом губы, ярко накрашенные красной губной помадой. — Гляжу я на тебя, ты словно из прошлого вылез. Сидишь, ноешь… В Чечню смотайся, там бывшие младшие братья русских такое творят, Сатане не привидится. Да и старшие не теряются…

— И что они там делают? — равнодушно спросил Ибрас, со скукой полируя очередной коготь.

Сейчас он сидел в своем подлинном обличии. А кого стесняться? С боевой подругой он жил, она и не такие рожи видала. Да и профессия суккубки Ларису определенной терпимости научила. Клиент всегда прав, а стало быть — прекрасен.

— Режут друг друга, — сказала боевая подруга, прилаживая к жиденькой прическе роскошный шиньон.

— Пусть режут, — зевнув, разрешил Ибрас. — Это не по мне.

— Тогда сам подумай, — сказала суккубка и встала, поправляя черную сумочку на правом плече. — Так я пошла?

— Надолго? — поинтересовался Ибрас.

— Как получится, — дернула плечами Лариса. — В нашем деле трудно угадать.

Ибрас остался один. Некоторое время он прислушивался к игривому цокоту танцующих каблучков, потом хлопнула входная дверь подъезда и наступила относительная тишина. Где-то на шестом этаже унылый мужской голос надрывно тянул:

Ворон над тоскующим соседом вился уже неделю. Пользы в этом не было ни человеку, ни ворону. Пока у них получалась боевая ничья — организм у мужика оказался крепким, водки хватало, а белая горячка где-то задержалась, скорее всего, гостила у более покладистых людей. Без нее ворон со своим потенциальным клиентом сделать ничего не мог.

торжествующе гремел мужик еще через полчаса. Ибрас только покачивал рогатой головой — терпению ворона можно было лишь позавидовать.

Надо было что-то делать.

Можно было пойти в адвокаты. С виду вроде бы благородным делом занят, справедливость не даешь попрать. А на самом деле свое черное дело творишь — темную силу на свободе оставляешь. Но не по душе Ибрасу были казуистика и крючкотворство, в профессии адвоката только одно хорошо было — постоянно подпитываешься энергией зла. Впрочем, Ибраса это не особенно интересовало — всем известно, что Вселенная на семьдесят процентов состоит из темной энергии и еще на десять — из темной материи. Все остальное оставалось светлой силе. Было где подкормиться, если, конечно, умеешь это делать.

Ибрас умел.

Еще можно было пойти в монастырь. Не для того, конечно, чтобы молиться, а чтобы коллектив монахов морально разложить и направить на путь греховный, связанный с прелюбодеяниями и чрезмерностью. Но и здесь были свои трудности. Жизнь в монастыре для нечистой силы подобна подвижничеству. Пока монахов развратишь, столько псалмов и молитв наслушаешься, — облысеешь! А не дай тьма, священнослужителю ручку целовать придется? Или крестное знамение накладывать? Можно, конечно, и в такой ситуации схитрить — одной лапой крестишься, а другой незаметно шиш сделаешь, тогда оно все и обойдется без тяжких последствий. Но Ибраса такой вариант не устраивал, слишком он рискованным выглядел.

Разумнее всего было бы устроиться смотрителем в какую-нибудь захудалую котельную, что еще по старинке углем топится. Глаза прикроешь, будто дома у котла с грешниками сидишь. Но для истопника у Ибраса личина не подходила. Где вы видели истопника со ртом, полным золотых зубов? Истопник, как правило, всегда малограмотен, чаще — в наколках, и полную чашу никогда мимо не пронесет. А впереди была вечность, эта вечность крепкого здоровья требовала, поэтому и от работы в котельной при некотором рассмотрении пришлось отказаться.

На первый взгляд довольно привлекательной Ибрасу показалась мысль собрать десяточка два суккубок и стать у них сутенером. Всегда, значит, при грехе, да и самому в любой момент оскоромиться можно, а главное — самых добродетельных можно было ввергнуть в пучины первородного греха. Но как пояснила суккубка Лариса, и этот вариант ничего хорошего Ибрасу не сулил. Сутенерством и покровительством проституткам в Царицыне занимались местные стражники, именуемые милицией, они свое дело знали хорошо, отдавать прибыльную отрасль в чужие руки не собирались, а с непонимающими нахалами разбирались быстро и круто — хорошо если в тюрьму посадят, в иных случаях борзой конкурент исчезал бесследно и навсегда. Входить в конфликт с местными представителями закона Ибрас пока не хотел, поэтому и эту мысль пришлось с сожалением оставить без последствий.

Мысль о политике демон отбросил сразу. Ну скажите на милость, могут ли политики явиться ниоткуда и сразу же завоевать доверие людей? Такое доверие завоевывается годами — избирателю обещают, его манят, ему вешают лапшу на уши. Дело, конечно, привычное, но Ибрас смутно предполагал, что среди политиков водятся такие акулы, которым лучше не попадаться — пойдешь по шерсть, а вернешься стриженым. К тому же публичная деятельность не вызывала у демона энтузиазма. Видел он, как некоторых политиков забрасывают помидорами и тухлыми яйцами. Но ведь могли и более опасным предметом метнуть — бутылью со святой водой, иконкой Николы Угодника, а то и в полемическом запале перекрестить могли так, что остаток жизни пришлось бы ходить скрюченным и жалким, словно по ошибке вместо спирта кагора хватанул. Нет, Ибрасу это тоже не подходило.