Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

С грохотом и воплями они умчались во Внешний мир.

Служитель заглянул в карточку Ибраса, скривил рыло и пренебрежительно оскалился. Ясный хрен, Ибрас сам точно так же смотрел бы на изгоя, будь он немного в иной ситуации. Показывая свое полное пренебрежение, служитель даже повернулся к нему задом, задиристо показывая вставший торчком хвост.

— Слушай, — сказал Ибрас, — а организующие куда отправились?

— В Царицын, — сказал служитель. — На футбольный матч. Там сегодня местный «Статор» спартачей принимает. Вот они и отправились фэнов подогревать, чтобы побесились немного.

Видимо, именно этот разговор и привел к тому, что Ибрас оказался совсем не там, где планировал быть. Он-то думал в российскую столицу отправиться, в крайнем случае в Санкт-Петербург, а уж на худой конец в Сочи или Адлер, но получилось совсем наоборот.

— Ну что, поехали? — по-хамски фамильярно сказал служитель.

И Ибрас отправился во Внешний мир.

Ученые были правы — наша планета действительно имеет форму шара. На внешней стороне шара живут под обетованными небесами люди. Но шар этот пустотел и на его внутренней поверхности располагается Преисподняя. Конечно, оба мира друг с другом обязательно связаны — вулканы, гейзеры, разломы в поверхности земной коры — все это результат работы демонов, которые делают проходы во внешний мир. Так сказать, бурение изнутри. Но люди тоже не отстают — они, в свою очередь, снаружи начинают скважины бурить, котлованы и колодцы рыть, а то и шахты устраивают. Делается это, конечно, бессознательно, но цель у каждой из сторон одна — соединить оба мира в единое целое. Раз уж нельзя достучаться до небес, то можно найти взаимопонимание с их антиподом. И то сказать, прослойка между мирами тонка, иногда она даже почти не видна. А уж о различиях особо и говорить не приходится. Это только обитатели Преисподней в гордыне своей считают, что жителям Земли до них далеко, на самом деле мы кое в чем их давно уже обошли, но признаваться в этом ни верхние, ни нижние не желают.

Когда Ибрас отправлялся во Внешний мир, он в гордыне своей полагал, что это будет визит высшего существа в низший мир. Откуда он знал, что все совершенно не так и большинство изгнанных из Преисподней демонов наверху влачит жалкое существование — или притворяются снежными людьми, теми самыми пресловутыми «йети», за которыми не прекращается охота, или, что еще хуже, рога спилят и в зоопарках отсиживаются? А вы думали, человекообразные обезьяны это кто?

Жизнь непредсказуема. Сегодня ты на коне и сабелькой помахиваешь, а завтра начинаются бесконечные проблемы. И тут уж без разницы, кто ты — высшее демоническое существо, хомо сапиенс или бобик беспородный. Знаете анекдот про то, как мужику в дверь постучали? Открывает он дверь, а на пороге — женщина. Мужик, натурально, обалдел и спрашивает: «Ты кто?» Женщина вздыхает: «Беда я, Беда! И кстати, — я не одна!» Вот так и с нашим изгнанником получилось — когда вихри стихли, и он открыл глаза, то обнаружил, что стоит на темной пустой улице, причем улица это явно не столичная. И спросить не у кого, выяснить, куда же это его угораздило попасть.

На углу дома белела табличка, извещающая, что Ибрас находится на улице Советская. Но и это особой ясности в ситуацию не внесло. У русских людей, как Ибрасу объясняли, в каждом крупном городе и даже в любом рабочем поселке улица с таким названием имеется. Поди догадайся по названию улицы, в каком городе ты оказался! А демону тем более не понять — что ему название улицы? Слова непонятные. И что плохо — было темно.

— Гражданин, — окликнули его почти сразу. — Постой маленько. Не спеши.

Откуда-то сбоку на Ибраса надвинулись две тени, его подхватили под лапы и втолкнули в подъезд. В подъезде тускло светила лампочка, при свете которой демон увидел двух аборигенов, одетых в серые куртки и штаны. На головах у них высились уродливые головные уборы с маленькими козырьками, выше которых серебристо отсвечивали эмблемы, напоминающие двухголовую общипанную гарпию. Один абориген был полным и широким. Другой в сравнении с ним казался худым. От аборигенов знакомо и трогательно пахло водкой. На поясах у них чернели длинные черные палки.

— Ну, похож? — невнятно и в сторону спросил один.

Второй придирчиво сличил морду демона с маленькой фотографией.

— Да нет, — с сожалением сказал он. — Ну сам посмотри. Разыскиваемый — блондин, а наш — чернявенький. И рогов у разыскиваемого нет. А у этого в наличии.

Они внимательно оглядели Ибраса.

— Ишь, кучерявый! — хмыкнул полный. — Бабки есть?

Ибрас на всякий случай отрицательно покачал головой.

— А может, оформим его? — непонятно предложил худой. — А то ротный ныть будет, что у нас показателей нет.

— Да ну его, — равнодушно сказал полный. — Смена скоро заканчивается, а мы с тобой машину ждать будем. Тебе оно надо — в одиннадцать смениться? По рылу не видишь — трудяга, с него навара не будет!

— Согласен, — сказал худой и ткнул Ибраса в шерстистый бок. — Ладно, кучерявенький, живи. Сегодня Бог тебе ворожит.

Дверь со скрипом распахнулась, и аборигены исчезли в темноте.

Ибрас постоял некоторое время. Из разговора аборигенов он мало что понял. Похоже, его хотели сварить. Иначе чего бы этим ночным стражникам про навар рассуждать? Но вот их рассуждения о Боге Ибраса немного смутили. Где вы видели, чтобы он исчадиям Ада ворожил? Нет, привыкать надо было к этому миру, привыкать и ничему не удивляться.

Он подождал еще немного, надеясь, что аборигены пойдут по своим непонятным делам. Потом осторожно высунул рыло за дверь, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

Медленно и осторожно он вышел на улицу.

Копыта звонко соприкасались с асфальтом, и оттого казалось, что демон задорно бьет чечетку. Слышно его было, наверное, за квартал и впервые в жизни Ибрас пожалел, что форса ради подковал себя на обе задние лапы. В Аду это было модно и на дьяволиц действовало неотразимо, но здесь — на пустынной улице — звонкое цоканье копыт казалось неуместным.

Идти было некуда. Лучше всего податься куда-нибудь в котельную, особенно старую, где по старинке топят углем. Чувствуешь себя дома. Приятный чад, мельтешение сине-голубых огоньков в зеве топке. А ты сидишь в кресле, читаешь себе газетку, и тебя совсем не волнуют крики грешников. Нет, не то чтобы совсем не интересуют, интересуют, конечно, но не так — волнительно, до нервной дрожи в когтях.

Он прошелся по пустой гулкой улице и вышел на перекресток. Следующая улица была освещена. Но многолюдней она от этого не стала.

— Мужчина, мужчина, — сказали из-за спины. — Не хотите ли отдохнуть?

Ибрас обернулся. У него за спиной, покачиваясь, стояла местная грешница. Было ей под сорок лет, лицо грешницы казалось измятым, словно на нем весь день сидели, и на лице этом выделялись пустые белесые глаза. По лицу бродили тени от качающихся ветвей. От этого казалось, что совсем недавно грешницу кто-то жестоко бил. Возможно, что так оно и было.