Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— Да нет здесь никакой нечистой силы, — досадливо отозвался Востриков и повернулся к Карасеву. — Слушай, Карасев, а с бойцами, что бежали с высотки, поговорить можно?

Тот подумал.

— Можно, — сказал он. — Их по разным взводам рассовали, надо только уточнить, кто где находится.

Они с Востриковым ушли на КП батальона, а мы с Дворниковым остались в продуваемом ветром шалаше. Снаружи подморозило, мелкий дождь превратился в ледяную крупу, которая, шурша, обметала стены шалаша, изнутри увешанные для большего тепла и светомаскировки плащ-палатками. Тускло горела «летучая мышь». В центре шалаша потрескивала и стреляла сырыми дровами «буржуйка». Около нее мы и устроились, протягивая руки к горячему металлу.

— Ерунда какая-то, Аркаша, получается, — после недолгого молчания сказал Дворников. — Легче в пустой комнате поймать кошку. У тебя соображения есть?

У меня соображений не было. Откуда им быть, если мы фактическим материалом не располагали. В обычное время над такими проблемами месяцами думают и не всегда к положительному результату приходят. Нам отвели три дня.

Приказы не обсуждаются — они выполняются. Одна только эта мысль могла вогнать в уныние.

— Что мы имеем? — сказал Дворников. — Имеем мы небольшую возвышенность, с запада к ней примыкает овражек. На дне овражка опять торфяные ямы, болото… Как ты думаешь, Аркадий, могла там завестись какая-нибудь живность, которая внушает страх тем, кто находится на высотке?

— Карасев утверждает, что это исключено, — не задумываясь, ответил я. — Им такая мысль в голову приходила, так они весь овраг обшарили. Ни хрена там нет, кроме змей, да и те уже в спячку впадают. Погода-то не только нас не балует!

— Ну, положим, своими силами они овраг качественно осмотреть не могут, — возразил Дворников. — Овраг довольно большой, ты посмотри, сколько в нем загогулинок, прямо как у флейты какой. Если она таится в одном из ответвлений, эту тварь можно просто не увидеть, тем более что она наверняка сама от людей прячется. Может такое быть?

Могло быть всякое, да и устройство флейты я себе представлял плохо, о чем честно сказал напарнику. Дворников даже не улыбнулся.

Он достал блокнот и, держа его на колене, записал — «торфяная тварь».

— Мне так думать легче, Аркадий. Потом посмотришь в записи, вроде все возможности предусмотрели. Или наоборот — сразу видишь, что упустили что-то. Теперь пойдем дальше: может это быть новым оружием немцев? Ну, какая-то техника, которая вызывает у людей панический страх?

— Это вряд ли, — сказал я. — Ну сам посуди, Сергей Семенович, на кой дьявол им этой техникой свою же пехоту пугать? А ведь и немцы бежали с высотки, да еще как бежали!

Дворников подумал, грея пальцы над «буржуйкой».

— И все-таки эту мысль тоже не следует отбрасывать, — с упрямостью технаря сказал он. — Все может быть, эта пехота могла случайно под луч попасть. Или, наоборот, — на ней тоже испытывали устройство, хотели посмотреть, как она на солдат рейха подействует. А может, и устройства никакого нет, газ какой-нибудь под безобидным названием эн-аш-о. Немцы — великие химики! Я все-таки запишу, на всякий случай.

Закончив писать, он поднял голову и посмотрел на меня.

— Физический феномен, — сказал я исключительно для того, чтобы не молчать.

— Что ты имеешь в виду?

— Состояние воздуха. Наличие в воздухе или почве веществ, угнетающих психику, — сказал я. — Такие вещества бывают.

— Какие? — жадно спросил Дворников.

— Ну, я не знаю, нужно справочники по химии посмотреть, — неуверенно сказал я.

— И сделать анализы почвы и воздуха, — сказал Дворников и огорченно хлопнул себя по ляжке, обтянутой хэбэ. — Черт, а у нас ничего под рукой! Может, у местного начхима что-то есть, только я в этом сильно сомневаюсь. Что еще может быть? Чего мы упустили?

— Нечистую силу, — сказал я.

Дворников укоризненно и выразительно вздохнул.

— Забавляешься?

— Нет, — я почувствовал, что руки снова принадлежат мне и послушны. Достав из кармана пачку папирос «Север», закурил. Дворников недовольно отмахнулся от дыма.

— Если вышестоящее начальство включило нам в группу попа, — сказал я, — то есть отца Федора, то, следовательно, кое-кто наверху полагает, что такие вещи реально существуют. А что? Пошлем отца Федора за святой водой в Тихвин, обрызгаем все вокруг, отец Федор молитвы нужные почитает, и доложимся о выполнении задания.

— Трепло, — с достоинством сказал Дворников. — Молодое трепло.

Карасев и Востриков вернулись, когда стало уже совсем темно. Как они добирались до места расположения, знали только торфяники.

— Ну? — жадно встретил их Дворников.

— Ничего, — Востриков снял сапоги, размотал портянки и сунул ноги к раскрасневшейся «буржуйке». — У всех одно и то же. Беспричинный страх, усидеть было невозможно. А вы же сами знаете, один или два побегут, остальных потом не удержишь. Масляев пытался, даже в воздух стрелял, а потом сам побежал. Это его и сгубило. И Созыкина тоже. Прокуроры как услышали, что командиры впереди своих бойцов драпали, поначалу вообще хотели их сразу к стенке поставить.

— От так, — Дворников попытался удобнее устроиться на плетеном настиле. — Впереди, говоришь, на лихом коне?

— Иди ты! — Востриков ощупывал пальцы ног. — Так без ног останешься. В таких сапогах да по ледяной каше… А у вас что?

— Догадки, — сказал я. — Одни догадки.

— Ну, вы тут потолкуйте, — вмешался в разговор старший лейтенант Карасев, — а мне еще к комбату-4 заглянуть надо. Утром увидимся. Что у вас там по плану?

— Овраг, — сказал Дворников. — По плану у нас овраг.

— Мы там все облазили, — сказал Карасев. — Можно, конечно, еще раз пройтись, только, думается мне, все без толку будет. Нет там ничего, кроме десятка покойников.

— Наших или немцев? — спросил Востриков.

Карасев внимательно посмотрел на него, неторопливо достал из кармана гимнастерки пачку трофейных сигарет, закурил, наполняя шалаш вонючим дымом.

— И тех, и других, — медленно сказал он.

Утром спустились в овраг.

Пошли вчетвером под прикрытием боевого охранения из шести бойцов, вооруженных карабинами. Старший лейтенант Карасев, говоря о десятке покойников, явно поскромничал. И наших, и немцев здесь было значительно больше. Мертвые производили жутковатое, даже гнетущее впечатление. За ночь крепко подморозило, и запаха тления почти не чувствовалось. Рядом с высотой в овраге кверху колесами лежала «сорокапятка», ствол которой был явственно искривлен. Удивления это не вызвало — у подножья высоты чернел копотью немецкий бронетранспортер на полугусеничном ходу. Здесь не раз сталкивались две чужеродных силы, накатывались друг на друга, оставляя после себя разрушение и смерть. Востриков снял шапку и перекрестился.