Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— Ничего не понимаю, — убито сказал Лапин. — Послушайте, меня же здесь все знают, и на границе я….

— Знаем, — сказал капитан. — Все знаем, Николай Иванович. И про границу, и про дружков своих здешних. Ты мне по душам скажи, финны тебя вербанули? Или сразу на немцев работать стал? Ты пойми, времени у нас нет, время сейчас дорого стоит, за него человеческими жизнями уплачено!

Лапин сидел, закусив губу, и по лбу его катились крупные капли пота.

— Не в чем мне каяться, — сказал он. — И не шей мне, капитан, государственную измену, ты моей жизни ни черта не знаешь.

— Ну, почему же, — сказал капитан. — В пределах полученной справки… Ты ведь на границе под фамилией Арбенин служил? Как Лапиным стал?

— Кому надо, тот знает, — сказал Лапин и замкнулся, не отвечая ни на один вопрос.

Мы заперли его в камере районной милиции, капитан, как дознаватель, сам выписал постановление о задержании пчеловода. Что делать дальше, никто из нас не знал. Начальник районного НКВД — тучный пузатый мужик по фамилии Нехто, на котором гимнастерка женским платьем выглядела, предложил:

— Может, мои с ним поработают? И не таких обламывали!

Сам он был не местный, переведен был сюда из Подмосковья после большой предвоенной чистки органов, поэтому особой жалости к Лапину не испытывал. Заслуг его начальник не знал, в дружбе не состоял, а потому относился как к потенциальному врагу народа, которых он на своем веку повидал и великолепно знал, как такие дела белыми нитками шьются.

— Не надо, — отказался капитан Скиба, — мы сами.

И правильно сделал, потому что уже через час нас по телефону нашел в Текутово начальник особого отдела фронта и приказал немедленно освободить задержанного Лапина. Мат стоял такой, что стоявшему рядом начальнику местного НКВД было все прекрасно слышно. Я наблюдал, как на толстощеком лице его играют самые разнообразные выражения — облегчение от мысли, что он не ввязался в эту странную и явно грозящую неприятностями историю, злорадство, что все шишки достанутся капитану Скибе, который на взгляд Нехто отнесся к территориалам с некоторым высокомерием, беспокойство — ведь все произошло на вверенной ему территории и еще было не ясно, чем это обернется лично для него, и, наконец, облегчение, когда разговор закончился. Нехто инстинктивно придерживался в целом правильного армейского принципа — быть поближе к кухне и подальше от начальства.

— Мы в дерьме, славяне, — грустно сказал капитан, когда Лапин, коротко кивнув, вышел из здания НКВД. — Он — на коне и в белом, а мы по пояс в дерьме.

— Низко меряешь, командир, — мрачно сказал Дворников. — Не по пояс, по самую маковку.

— Что будем делать дальше?

— А чего это они за него так вступились? — недоуменно вскинулся Паша Дроздов.

Откуда нам было знать, что Лапина готовили в качестве резидента, в случае если немец придет в район? Такие вещи всегда были секретом за семью замками, с армейскими разнорабочими ими не делились.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите, — недовольно рявкнул капитан Скиба.

В кабинет вошел пчеловод. Лицо у него по-прежнему было немного сонным и бесстрастным.

— Там ваш товарищ приехал, — сказал он. — С радистом.

Приехал в Текутово Востриков. С ним был молоденький радист с армейской радиостанцией «Север». К нашему удивлению, они сидели у дома Лапина, прямо у огорода, на котором зеленели домики ульев.

— Какого черта? — сказал Скиба.

— Одну минутку, командир, — во весь рот улыбнулся отец Федор. — Сейчас мы продемонстрируем тебе один фокус. Николай Иванович! Давай-ка еще разок!

Лапин прошел к одному из ульев, приподнял крышу улья и завозился внутри. Бесстрашный человек, я как представил себе, что сейчас его руку облепили пчелы, мне сразу стало не по себе.

В лежащих наушниках затрещала морзянка.

— Можете не сомневаться, — сказал отец Федор. — Одна из тех самых радиограмм.

То, что он нам рассказал, показалось фантастикой. Да и было фантастикой, пока мы не увидели всего своими глазами и не услышали треск морзянки в наушниках. Мысль эта пришла в голову Вострикову неожиданно. Скорее до нее могли додуматься мы с Дворниковым, но сообразил именно Востриков. Он как рассуждал: пчелка — Божья тварь. А все твари между собой как-то общаются. Как общаются пчелы? Он встретился с одним большим специалистом в области биологической радиосвязи, учеником Кажинского, того самого, который послужил прототипом героя романа Беляева «Властелин мира». Тарлыгин была фамилия ученого, который консультировал нашего отца Федора. Тот и подтвердил, что еще в конце двадцатых годов они с учителем и знаменитым дрессировщиком Дуровым осуществляли опыты, которые наглядно подтвердили, что агентом связи у ряда насекомых и даже более высокоорганизованных животных является электромагнитное излучение. Наряду с опытами, проводимыми непосредственно в лаборатории, сотрудники зоопсихологической лаборатория В. Л. Дурова систематически собирали материалы, свидетельствующие о наличии элементов биорадиосвязи также у различных животных, птиц и насекомых.

Теперь от догадки до разгадки тайны надо было сделать всего один маленький шаг: догадаться, что эпителиальные нервные волоски (волокна) органа обоняния играют роль микроантенн. Но могли ли эти антенны работать в диапазоне человеческих радиостанций? Консультант отца Федора категорично утверждал, что не могут. Но возможно, что тут как раз сыграли мутации внутри роя, ведь сам сбежавший от Лапина рой был выведен путем скрещивания двух видов пчел. Оказавшись в лесу рядом с источником радиосигналов, рой не только записал их в свою память, но и воспроизводил время от времени, когда пчелиная матка испытывала беспокойство.

— Так что, дядя Коля, — виновато сказал Востриков, — придется твоих пчелок того. Ну, сам понимаешь, сейчас людей не жалеют, обойдешься ты без этой семьи. Понимаешь?

— Я понимаю, — вздохнул пчеловод. — Вот бы еще ваш капитан понял, что не все люди сволочи! Пока ты там, Феденька, консультировался, меня тут шлепнуть могли, как германского шпиона.

— Не шлепнули же, — хмыкнул Скиба.

Но расстались они с Лапиным даже дружески. Наверное, тот свою молодость вспомнил, в свое время они в ЧК тоже не особо с подозреваемыми церемонились. А тут такая война!

Уже на обратном пути, когда мы стояли на развилке двух дорог, пропуская колонну лошадей, тянущих короткоствольные сорокапятки, Скиба задумчиво сказал:

— А пчелок, конечно, жалко. Интересные пчелки. Если бы не война, ими бы по-хорошему большим ученым заняться.

— А я так думаю, — сказал Дроздов. — Задача пчел — много хорошего меда давать. А радио в этом деле им баловаться вообще ни к чему.