Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

К тому времени мы уже проверили все деревья, которые имели дупла, осталось одно — то, в которое самовольно вселился пчелиный рой. Пчеловод деловито осмотрел дерево со стороны.

— Может, мои пчелки и есть, — сказал Николай Иванович. — У меня в прошлом году роились, один рой так и ушел! По закону, раз других хозяев не объявилось, я имею право на преследование роя!

Нам-то что, если бы даже он преследовал сразу всех пчел РСФСР!

В работу его мы не вмешивались.

Он ушел в лес — в накомарнике, пыльнике, с дымарем в одной руке и фанерным коробом — в другой. Смотрелся он нелепо, но это я, скорее, преувеличиваю. Лес казался мирным, и пчеловод этот для леса был куда более естественен, чем мы все. Мы были пришельцами, он казался естественным продолжением природы. Он занимался делом, мы — по большому счету — валяли дурака. Мы разрушали то, что он всю жизнь созидал.

— Медку не желаете? — сказал Востриков, выкладывая на разостланную плащ-палатку тонкие кусочки хлеба и небольшую, похожую на аптекарскую, банку с желтой пахучей массой. — Николай Иванович выделил в качестве помощи фронту.

Мед был забытого уже вкуса, он огненно обжигал рот, словно и в самом деле аккумулировал в себе энергию солнца, собранную травами и цветами.

— Молодец! — сказал капитан Скиба, и мы не поняли, к кому относится его похвала, — к щедрому пчеловоду или оборотливому отцу Федору.

Стояло удивительно теплое лето.

Над нашим импровизированным столом закружились осы. Одна из них села на край банки и поползла, трогая крупинки меда жадным хоботком.

— Ишь, ты, — умилился Востриков. — Тоже медку возжелала!

— Закрой банку, — посоветовал Дворников, глядя в сторону дерева, у которого священнодействовал пчеловод. Николай Иванович и в самом деле словно проводил какой-то обряд. Впрочем, так оно и было — обряд изгнания пчел из дупла. Пчелам надлежало жить в улье, дупло подлежало проверке.

— Закрой банку, — посоветовал Дворников. — Ты ведь не хочешь, чтобы у Паши вся морда от укусов опухла?

— А чего Паша, чего Паша, — с некоторой обидой сказал бывший работник милиции.

— Вот копуша, — с ноткой нетерпения сказал Скиба.

— Он знает, что делает, — заступился за пчеловода Востриков. — Думаете, это так просто — улей взять? Там их десятки тысяч, если не миллионов. Со всеми общий язык не найдешь. А смотри — они его не кусают!

— Чувствуют хозяина, — задумчиво сообщил Дворников, по-крестьянски вытер рот и лег на плащ-палатку, глядя в небо. Небо было голубым, и по нему плыли редкие облака.

Вернулся пчеловод.

От него пахло дымом. Через плечо на ремне у него висел фанерный короб.

— Так я закончил, — сказал он просто. — Можете смотреть, только я вам вот что скажу: нет там ни хрена, и никогда ничего не было кроме пчелок.

Он разжал кулак. По ладони его медленно ползла пчела.

— Мои, — любовно сказал Николай Иванович.

— Это как ты определил? — удивился Сергей Семенович.

— А чего там определять, — сказал пчеловод. — У нас в районе только я нашу пчелу с афганкой скрестить пытался. У наших крылышки полуокружием заканчиваются, а у этих, как у осы, — острые.

Велико же было наше разочарование, когда обнаружилось, что обширное дупло дерево пусто! Не было никаких намеков на какую-то технику. Сев под деревом, мы смотрели друг на друга.

— Пустой номер, — сказал Дворников. — Но что-то осуществляло передачи?

— Не знаю, о каких передачах вы речь ведете, — сказал пчеловод, — а я свое дело сделал. Федор Николаевич, ты обещал, что меня с пчелками к дому подкинешь.

— Обещал, значит, сделаю, — твердо сказал отец Федор и вопросительно глянул на капитан.

Скиба равнодушно пожал плечами.

— Человек свою работу выполнил, — вздохнул он. — Пусть едет.

Еще через день «слухачи» осуществили очередной радиоперехват и сообщили, что радиопередатчик на тридцать километров сдвинулся к северу. По всем прикидкам получалось, что теперь источник радиосигналов находится в Текутово — небольшой деревушке, откуда отец Федор брал пчеловода.

— Придется к Николаю Ивановичу в гости ехать, — вздохнул Востриков. — Может, медком полакомимся.

— Но такого не может быть! — сказал Дворников. — Получается, этот самый Николай Иванович…

— Так и получается, — кивнул капитан Скиба. — Выходит, мы сами шпиона к дереву привели и дали ему снять аппаратуру. Лихо, лихо, ничего не скажешь. Еще и в сторонке болтались, чтобы ему не мешать. Купились на баночку меда!

— Так надо у него обыск немедленно провести, — встрепенулся Дроздов.

— А куда деваться? — пожал плечами капитан. — Только думается, теперь он ее так сховал, что сто лет будешь искать, да не найдешь.

— Ребята, ребята, — тревожно сказал Востриков. — Не может этого быть. Мне ж его рекомендовали, он ведь из бывших пограничников, десять лет на финской границе оттрубил. Гармаш так и сказал: проверенный, мол, во всех отношениях товарищ.

— Что еще за Гармаш? — хмуро спросил Скиба.

— Да местный работник! И начальство его тоже Николая Ивановича расхваливало. Правда, они его как пчеловода хвалили, таким, говорят, медком нигде кроме Текутово не полакомишься…

— Придется и к ним присмотреться, — задиристо хихикнул Дроздов. — Так и вскроем шпионское гнездо. Спекторов что пишет в книжке «Бдительность — железный закон войны»? Он пишет, что должна быть бдительность, бдительность и еще раз бдительность. Лучше перебдеть, чем недобдеть!

— Ерунда какая-то, — после недолгого общего молчания сказал Дворников. — Этак мы скоро друг друга подозревать начнем. Скажете тоже, товарищ капитан, — шпионское гнездо!?

— Обидеть человека легко, — начал Востриков.

Но капитан его быстро прервал.

— Ты, отец Федор, сопли не распускай! И на жалость мою не дави! Одного пожалеем, а тысяча погибнет. И куда потом такую арифметику девать? Кто за нее ответит? Я? Ты?

В Текутово мы поехали вчетвером, Востриков отпросился у капитана в город. Особого сопротивления мы не ожидали, тем более что фактор внезапности был все-таки на нашей стороне. Да и ехали мы в районный центр, там всегда можно было попросить помощи у местных органов.

Пчеловод Николай Иванович Лапин встретил нас спокойно.

Только пальцы побелели, которой он полы своей шляпы стиснул.

— Это какая-то ошибка, товарищи, — сказал он. — Я же практически у вас на глазах, да… И вы все видели, что коробка легкая была. Там ведь кроме пчел ничего и не было!

Скиба покивал.

— Хотелось бы верить, Николай Иванович, — сказал он. — Только как ты нам объяснишь тот факт, что ты уехал, а с тобой и место выхода передатчика в эфир сместилось. Аккурат в деревню Текутово, где ты медком балуешься. Можешь ты нам такой факт разъяснить?