Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— Чудак человек, — сказал ему на эти слова Дворников. — Одного твоя оперская башка не поймет: наука начинается там, где случаются необъяснимые чудеса. Вот эти чудеса наука всегда и старается объяснить, чтобы перевести их из разряда мистики или ирреальности в категорию вполне познаваемых вещей.

Лето началось с дождей, но потом немного распогодилось.

На смородиновых кустах медленно набухали кисти зеленых ягод, на быстро просыхающих пригорках созревала первая земляника, запах ее бело-розовых цветков дурманил голову. С питанием стало немного лучше, но все равно его не хватало. Только землянику мы иной раз собирали не из голода, просто было приятно ощутить вкус ягод во рту и понять, что жизнь продолжается, что земля родит все, и только она способна спасти человека. Вы только представьте — синие небеса, нежаркое солнце, где-то в роще птицы поют. А ты ложишься на траву, смотришь в небеса, ощущая радость оттого, что жив, а во рту у тебя кисловатый привкус спелой земляники. Только после голодных месяцев зимнего окружения и голодных месяцев весны сорок второго, я вдруг ощутил, что это такое — земля! Земля, которая дает все: хлеб, витамины, жизнь, да наконец просто любовь и радость — проще говоря, все то, без чего невозможно существование человека на земле.

Когда постоянно хочется есть, любой разговор рано или поздно сворачивает на еду.

— Нет, ребята, — сказал Дворников. — Чтобы вы не говорили. А я помню, как кормили в довоенной «Астории». Отменная, скажу я вам, ресторация. И все строго. Уж если свиную отбивную несут, так будьте уверены, гарнирчик будет в полном ассортименте — и зеленый горошек, и картошечка фри, и свеколка с лучком. А сама отбивная скворчит, немедленного употребления требует. И главное — холодной водочки к ней. Тяпнешь рюмашечку, хамкнешь кусочек отбивной и гарнирчиком, гарнирчиком поверх лакировку положишь. Словно Господь Бог по душе протопает!

— А я так скажу, — вступил в разговор отец Федор. — У нас в семинарии по праздникам гуся жареного с яблоками подавали. Не знаю, как там его готовили, только корочка получалась хрустящая, мясо яблочным соком пропитано, да и косточки грызешь до последнего — уж так они протомились в печи, так от гуся напитались… — он цыкнул зубом и мечтательно сказал: — Этого бы гуся сюда, после него и помирать не страшно.

— Идите вы, — раздраженно пробормотал Дроздов. — Вас послушать, кроме жратвы ничего и нет на свете. А я вот любил на рыбалку выезжать в Финский залив. Сколько там рыбы разной! И щука, и лещ берут, окуни вообще иной раз другую рыбу к крючку не подпускают…. А уха из них! Хотите, я вам расскажу, как мы уху на рыбалке готовили?

— Отвянь, — сказал Дворников и тут же не удержался: — А правда, что только что пойманная корюшка огурцом свежим пахнет?

— Истинная правда, — сказал Дроздов.

— Господи, — вздохнул Востриков. — Хватит! Хватит! У меня уже слюна, как у собаки Павлова, выделяться начала. Давайте сменим тему?

Я слушал их невнимательно, читал письмо от Ляли.

От нее подряд пришло несколько писем. Я уговорил фотографа дивизионки, он меня сфотографировал и сделал карточку. Но Ляле я ее отправлять постеснялся — уж больно неприглядно я выглядел, исхудал так, что форма на мне казалась надетой с чужого плеча. Мне ужасно хотелось увидеть девушку. Что и говорить, она ведь была первой и единственной, с которой я целовался.

— Закоротило Аркашу, — ухмыльнулся Сергей Семенович Дворников. — Вот бы тебя в дореволюционный Смольный! Глазки бы разбежались при виде благородных девиц!

— Отстань, — вздохнул я. — Только и остается, что мечтать. Вот скажи, ну когда я ее увижу? Так ведь не бывает — любовь на расстоянии. Боюсь, забудет она меня, если не видеться.

— И правильно сделает, — ощерил Дворников желтые зубы курильщика. — Сколько в армии бравых ладных хлопцев, нет, выбрала хлюпика какого-то. Тебя же сейчас соплей можно перешибить!

— Сам-то чем лучше? — огрызнулся я.

Действительно, к тому времени при росте сто восемьдесят сантиметров я весил неприлично — пятьдесят пять килограммов. Постоянно хотелось есть. В подразделениях, расположенных неподалеку от нашего штаба, были случаи дистрофии и голодной отечности. Солдатский паек был скудным, но война с этим не считалась, надо было стоять на посту, ходить в разведку, разгребать окопы от снега, таскать снаряды, патроны, чистить оружие.

А немцы не жалели снарядов. Пользуясь любой летной возможностью, нас бомбили их самолеты. У немцев работали громкоговорящие устройства, смонтированные на автомашинах. На хорошем русском языке немцы предлагали переходить к ним, они обещали сытную кормежку и спокойную жизнь в плену. А потом включали Чайковского. Черт бы их побрал с этими концертами! Под такую музыку было бы хорошо отдыхать с Лялей где-нибудь на концерте, а потом добираться домой, идя пешком по вечернему Ленинграду вдоль каналов с тихо плещущейся в них водой.

Только отдыхать было некогда.

Однажды мы получили очередное задание. Никакой чертовщины в нем не было.

Одна из наших частей, усиленная двумя десятками БТ-7, была выдвинута вперед. Командовал ею наш старый знакомый — лейтенант Воробьев, именно в его подразделении служила Валя-танкистка, которая своей смертью помогла разоблачить жуткого майора-оборотня из артвооружения. И вот группа Александра Ивановича Воробьева наступала, пока не уткнулась в непроходимое болото. Мерзлота к тому времени сошла, топкая трясина была непреодолимой. Но Воробьеву приказали ждать, и он стоял перед трясиной в растерянности и выполнял странный приказ. Через некоторое время к нему прибыл представитель дивизионной разведки с лесником. Лесник этот утверждал, что через это считающееся непроходимым болото еще в царские времена по указанию великого князя Сергея Александровича была проложена пятикилометровая гать, изготовленная из отдельных плотов, соединенных между собой дубовыми клиньями. Со временем гать притопилась, заросла ряской, про нее забыли, и только немногие местные жители, в число которых входил и лесник, помнили и знали о существовании подводного тракта. Разведка узнала о дороге через болота от лесника, и командование решило использовать ее для нанесения внезапного удара в глубокий тыл немцев.

Утром отряд двинулся по размеченной разведкой переправе. Разведка действовала по указаниям лесника, его рассказ полностью подтвердился. Работа слуг царевых оказалась на редкость прочной, по гати прошла не только пехота с легкими сорокапятками, но и танки БТ. Пройдя через болото, танки и пехота двинулись дальше, пока не обнаруживая германские войска.