Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

2 Гранджус аррайнг находится в ансари. Готовится попытка равери крондакс гружети силами 7 танкового архамс и 834 стрелковой руледии. Ам хостиге 42 б обнаружена группировка турекс линн обегу. На комплинг АЯ и 28 общей численностью… < Пропуск в документе >… появление амфибий. По рокадным дорогам в районы сосредоточения артиллерии подвозятся боеприпасы. Лазарь.

Понимай эти радиоперехваты как знаешь! Видно только было, что в принципе это один и тот же текст.

Высотка была жиденькая. Так — бугорок, густо поросший осиновым и березовым молодняком. Многие ветки на деревьях были изломаны, высотку истоптала не одна сотня армейских сапог, и не все их владельцы были юными мичуринцами до войны.

— Да, — вздохнул Дроздов. — Такое место происшествия осмотреть немалых трудов стоит. Помнится, нам как-то пришлось опушку леса под Сосновым Бором прочесывать, так там…

— Глаза боятся, руки делают, — сухо сказал капитан Скиба. — Разобьем предполагаемый район на квадраты, обыщем по всем правилам. Если Сергей Семенович прав, мы эту автоматическую штуковину обязательно найдем.

— А может, выйдем на штаб дивизии, — сказал Дроздов. — Пусть помогут, хотя бы пару взводов подбросят.

— Давайте пока сами, — не согласился капитан. — Сергей Семенович, что должно обязательно выдать наличие передатчика?

— Антенна на дереве, — сказал тот. — Должна быть хорошая антенна. Обычно ее забрасывают на верхушку дерева с помощью специального грузика. А потом ее можно замаскировать вдоль ствола. Антенна тонкая, легко можно ее не заметить.

— Я тоже про антенну подумал, — удовлетворенно сказал Скиба и улыбнулся, довольный своей догадливостью.

Тут же, на опушке, где подрастал молодой осинник, мы разбили высоту на шесть произвольных участков, наметили ориентиры, чтобы не спутаться и методично осматривать намеченную к обследованию территорию. Нас было пятеро, капитан Скиба тоже не чурался черновой работы, поэтому мы обозначили маршруты каждого.

— С Богом, — сказал Востриков и размашисто перекрестил нас.

Выглядело это довольно смешно, но никто не засмеялся. Если знамение могло помочь в наших поисках, никто не видел смысла в насмешках. Была бы польза, мы бы и черту поклонились! В военном лесу следовало держаться настороже. Всегда можно было наткнуться на чью-то мину, поставленную на тропе, на оборванного дезертира, живущего в шалаше или даже на самого настоящего сумасшедшего, бормочущего непонятные слова и готового разрядить в тебя свою винтовку, не потому что ты представляешь для него опасность, а потому что ты для него привычная по прошедшим месяцам войны мишень, которую надо поразить во что бы то ни стало.

Первый день мы закончили безрезультатно.

Паша Дроздов вернулся к машине, страдальчески кривясь и придерживая одну руку другой. Проявляя служебное рвение, он попытался пошарить в дупле старого дерева, которое заметил при обходе, но упал с дерева, в то время как его рука была в дупле. По счастливой случайности рука осталась цела, но связки на ней Паша потянул. Востриков сразу же принялся делать ему компресс, используя какие-то корешки и святую воду, которая у него была налита в чекушку из-под московской водки. То ли уговоры помогли, то ли святая вода с корешками подействовали, но через некоторое время наш Паша перестал стонать, хотя рука его оставалась покрасневшей и распухшей.

— Хорошо не голову ты туда сунул, — в сердцах сказал вечером капитан Скиба. — Ходил бы сейчас кривошеим!

Дворников фыркнул так, что едва не расплескал чай.

— Хорошо что руку сунул, — сказал он. — Могло ведь и совсем иное случиться. Что тогда? Встретил бы после войны хорошую девушку, она бы его спросила: что случилось, дорогой? На каком сражении ты свою дорогую игрушку так искалечил, что она у тебя на штопор похожа стала?

— Иди ты! — огрызнулся Дроздов.

— Слушайте, орлы, — посмотрел на нас капитан. — А если мы ошибаемся? Если нет никакого радиопередатчика, а есть что-то другое?

— Что именно, командир? — удивился Дворников. — Тут сколько ни гадай, ничего другого не придумаешь.

— Ну а вдруг, — не оставлял мысли Скиба. — Помните, как с оврагом случилось? Может, и здесь особые складки местности, которые рождают, скажем, радиоэхо?

— Никогда ни о чем подобном не слышал, — искренне сказал я. — Я в институте разную научную литературу читал, но ничего похожего ни в одной книге не читал.

— Ты же сам однажды говорил, — сказал Скиба. — Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось… Может, это как раз то самое и есть?

В последующие два дня в наше распоряжение пришли три машины с пеленгаторами.

— Совсем ненадолго, — предупредил Скиба. — После первых же перехватов придется вернуть. Я у Шумакова их слезно вымаливал, наверху согласились, очень им хочется поскорее закрыть это загадочное дело.

Усилиями трех машин пятачок леса, откуда велись передачи, удалось уменьшить до двадцатиметрового участка. Дни стояли ясные и передачи велись каждый день. Мы обшарили весь участок леса, но никого не обнаружили, хотя прочесывания вели как раз в момент передачи и будь на рации живой человек, мы бы его обязательно заметили. Негде ему было скрыться на таком маленьком лесном пятачке, тем более что лес в этом квадрате был реже, чем в других местах и просматривался хорошо.

— Я же говорил, — бодро сказал Дворников. — Версию о радисте можно окончательно отбросить. Остается автомат. Ищите ребята деревья с дуплами, надо будет каждое проверить.

Деревьев с дуплами оказалось девять, ни одном из них не было никаких признаков антенн.

Мы досконально проверили пять деревьев, но уже на шестом нас ждал неприятный сюрприз: в дупле разместился пчелиный улей, потревоженный, он обрушился на нас со всей пчелиной яростью и ненавистью к незваным любителям меда. Смешно сказать, но мы постыдно бежали от них.

— Улепетывали как от немцев, — хмуро сказал Скиба, критически разглядывая подчиненное ему воинство. У Дроздова стремительно распухала левая щека, Дворникова ужалили сразу четыре пчелы, и у него уже основательно заплыл левый глаз, два укуса пришлось на мою долю и оба в руки, повезло только отцу Федору — его пчелы почему-то не тронули.

— А как его кусать? — прижимая к заплывшему глазу кусок мокрого бинта, сказал Дворников. — Известное дело, с одного ковчега ведь. Написано же, там каждой твари было по паре!

— Дерево все равно придется осмотреть, — высказал свое командирское мнение капитан.

— Только без пчел! — кивнул Паша Дроздов.

Легко сказать — без пчел!

Востриков связался с районным отделением НКВД, и ему дали список близлежащих деревень, в которых имелись пчеловоды. Он уехал и вернулся с одним из них — высоким худым мужчиной в бежевом пыльнике и хромовых сапогах. Из-под пыльника проглядывали синие галифе и толстый красный свитер. Пчеловод приехал не с пустыми руками, он привез с собой накомарники, дымарь и все прочее, необходимое для успешной борьбы с роем. Звали пчеловода Николаем Ивановичем, на вид ему было около сорока лет. У Николая Ивановича был мощный череп с ушами, крепко прижатыми к голове. Волосы у него росли только сзади, спереди голова казалась полированной — хоть солнечные зайчики с ее помощью пускай.