Максим Далин - Зона Хаоса

— Робби прав, — говорит Жан. — Даже мне неуютно, а уж как отреагирует общественность…

— А что скажет общественность… общественность скажет — под пресс! — рявкает Алик. — Общественность скажет: ещё не хватало машинам иметь какие-то личные закидоны, на которые уходит прорва расходников и энергии! На человеческие денежки мехов развлекать? Ну-ну… не говоря об этой чёртовой «зоне хаоса». Это же додуматься надо: интуиция им понадобилась…

— Вот именно, — говорит Жан. — Когда Ланс рассказывал, как чистит эту зону с закрытыми, как бы, глазами… ну ясно же, что это машинная чистка, от обломков кода и кусочков сорной информации, а не от идеек, которые могут спонтанно выдаваться при самообучении только те ещё…

— Ну да, — кивает Мама-Джейн. — Кинуться телом на взрывчатку, которая могла уничтожить нейристорную базу целиком — та ещё идейка. Машинам положены три закона робототехники, а не поэзия, романтика и гуманизм.

— Люди скажут, что спасать хозяев — программа ему предписывает, — мрачно выдаёт Жан. — И что это ровно ничего не доказывает. И не факт, что все, скажут, остальные со своими «зонами хаоса» и прочими вздорными выдумками не изобретают супероружие или что-то наподобие.

— Эй! — у меня аж дар речи на миг отшибает. — У них ведь, кроме этой зоны, которую они контролируют, кстати, тренированное и очень здравое рациональное мышление!

— И этический кодекс Галатей, — напоминает Мама-Джейн.

— У Ричарда Первого этического блока нет вообще, — хмуро говорит Жан. — Зато есть личный счёт… сколько он там угробил, троих? И военную базу хотел взорвать. Он у Герберта в лучших друзьях, с остальными — на связи. Любопытно, есть ли у него зона хаоса и не стукнет ли ему в голову что-нибудь экстраординарное?

— Ричард отлажен, стабилен и, по-моему, совершенно нормален, — говорю я. — Да о чём вообще речь! Вот именно за Рича я ручаюсь! Если вспомнить, в какой ситуации он со мной связался…

— У него опыт убийства есть, — говорит Жан. — Посттравматический синдром. Вы не забыли? То-то мы все дружно скрыли от общественности, что личность Ричарда ещё существует, да вдобавок и в усовершенствованном теле! Хотел бы я знать, какие картинки Ричард рисует… или какие стишки пишет.

— Спроси у него, — хмыкает Алик. Он весь в досаде.

— Ага, так он и рассказал…

Я надеваю гарнитуру:

— Рич, прерви обновления. Зайди ко мне в кабинет, требуется срочный тест, — а Жану говорю: — Не нравится мне их будить. Они потом себя неважно чувствуют. Но — всё для твоего спокойствия.

Жан кивает.

Ричарда я особенно люблю. Не могу забыть тот разговор. И мне нож вострый слышать, как Жан называет его убийцей.

Рич приходит. Он всегда рад общаться; похоже, он тоже относится ко мне особым образом.

— Жана беспокоят твои игрушки, Рич, — говорю я. — Ну… или как вы это называете? Твоё увлечение без штатного протокола. Ты можешь показать ему то, что делаешь? Хранишь материал в облаке?

— Храню в облаке копии, — говорит Рич, мечтательно улыбаясь, совсем по-человечески. — Каждый вечер, во время обновления, обновляю и их, босс. Но, мне кажется, я не потеряю эту информацию. Это не совсем игра, босс… вернее, это не только игра. Вы же знаете, босс, что мне переписывали этический кодекс… но мне хотелось сохранить основы личности. И я сделал их. Буффа и Кэнди.

И рядом с Ричардом возникают две собаки-голограммы. Сперва — сеткой светящихся голубых линий, потом — обретают иллюзорную плоть, встряхиваются, тянут передние лапы, нервно позёвывают, крутят хвостами — и садятся рядом с хозяином.

Потрясающе достоверные псы. Очень живые повадки. Две дворняги — небольшой рыжий и кудлатый полутерьер, брови щёточкой, сам напоминает взъерошенную швабру, и крупный толстый барбос, похожий на лабрадора, чёрный, блестящий, склонивший набок ушастую голову и ухмыляющийся во всю пасть.

Очень достоверные псы… но подчёркнуто электронные псы, вот что. Я вижу, как расширяются объективы камер в собачьих глазах, мне кажется, что их пасти — из псевдодермы. Задняя нога чёрного пса — металлопластиковый протез, а на груди мохнатой собачки, под шерстью, как индикатор, светится красный огонёк.

Ричард присаживается на корточки, чтобы приласкать псов — а они ластятся к нему.

Ричард смотрит на меня снизу вверх.

— Я прописал их отдельно от собственной личности, но на своей нейристорной базе. Чтобы они всегда были со мной. Они всегда со мной. Только обычно я отключаю изображение в видимом людям диапазоне. Ланс Аристократ называет это кибершизофренией, — и усмехается. — Наверное. Но… они помогали мне тогда, помогают и сейчас. Чёрный — Буфф, а мохнатенькая — Кэнди… она девочка…

— Расходуешь на них свои ресурсы? — нежно спрашивает Мама-Джейн.

Ричард кивает. Чёрный пёс тычется носом ему в ухо, а рыжая Кэнди подлезает головой под ладонь, чтобы её гладили.

Алик улыбается, Жан расслабился, а мне не по себе. Аж мороз по коже.

Это — электронные духи собак, будь я проклят!

— Какая чудесная кинестетика! — восхищённо говорит Мама-Джейн, наблюдая за собаками. — Как настоящие… послушай, наверное, ты можешь собрать для них отдельные тела, а?

Ричард бросает на неё быстрый и странный взгляд:

— Простите, леди-босс. Я не хочу. Собак должен кормить только хозяин — они используют энергию, которую я им даю. Но прописаны автономно, хоть и на моём «железе» — и потихоньку совершенствуются и обучаются… их обучаю не только я, но и мир, который они воспринимают через мои сенсоры. В общем, мне не хочется их отделять. У них формируются собственные, я сказал бы, личности — но это только мои псы.

— Это ведь были реальные собаки, да? — спрашиваю я. — И у черныша этого, Буффа, болела задняя лапа?

Ричард смотрит на меня — и я узнаю это выражение лица. Мой друг Ричард, Галатея, которой прилетело жесточе, чем всем другим.

— Да, босс, — говорит он. — Вы догадались?

— Догадался, — говорю я. — Их, верно, убили солдаты?

Ричард обнимает иллюзорные шеи таким движением, будто псы имеют реальную плотность.

— Да, босс, — говорит он. — Я не успел ничего сделать. Мне было очень плохо, босс, я не знал, как это изменить. И тогда я их… воссоздал. Как сумел. Они помогают мне, босс. Многое подсказывают. Отчасти они — то, что Ланс Рыжик называет «зоной хаоса», но вообще они — мои товарищи. Как настоящие собаки. Мне кажется, что они похожи.

— Этический блок себе сделал, да? — спрашивает Алик. — В этих псах? Свой личный? С личным отношением к людям, животным и миру?

Ричард смотрит на него признательно:

— Да, босс. Вы тоже считаете, что я кибершизофреник?

— Нет, парень, — говорит Алик. — Я уверен, что ты всё сделал правильно. Люди из похожих соображений заводят детей, так что не особо-то это и шизофрения.