Андрей Столяров - Темные небеса

Положение еще больше обострилось после того, как организация «Викиликс», которая уже давно стала ядовитой занозой для политических элит Запада, опубликовала секретный «План двух Европ», якобы разработанный правительственными экспертами Франции, Германии и Соединенных Штатов. Согласно данному плану нынешний Европейский Союз предполагалось разделить на две части: на сильное экономическое «ядро» и слабую, недостаточно цивилизованную «периферию». «Ядро» будут образовывать старые страны Европы: Бельгия, Германия, Франция, Италия, Голландия, Люксембург и лишь только они будут пользоваться всеми преимуществами общего рынка, а на «периферию» отойдут Балканские страны и страны Восточной Европы, права которых в новом ЕС будут «временно ограничены». Таким образом Европейский Союз сбросит груз, отягощающий его экономику, и встанет на путь динамичного, устойчивого, ускоренного развития.

Грандиозный шум, вызванный этой публикацией, был понятен: «страны периферии» почувствовали себя оплеванными. Они ощутили себя бедными и никчемными родственниками в богатой семье, которым из жалости выделили худшие места в доме. А как же «Согласие в многообразии» — девиз политического единства ЕС? А как же волшебный круг звезд на флаге ЕС, символизирующий Круглый стол рыцарей короля Артура, который, в свою очередь, подразумевает равенство всех сторон? И хотя правительства Франции и Германии яростно отрицали существование подобного плана, называли его медийным фейком, провокацией российских спецслужб, цель которой расколоть Европейский Союз, это слишком походило на правду, проступившую сквозь флер лицемерного дипломатического языка.

Все очевиднее становилась ошибка конструкторов Объединенной Европы, которые поставили телегу впереди лошади: создав единое экономическое пространство — единую валюту, единый рынок, единые тарифы на все, — они даже не попытались создать национальности «европеец». Им, видимо, это в голову не пришло. Или, возможно, они полагали, что данная социокультурная общность возникнет сама собой. Результаты такого «экономического шовинизма» оказались плачевными. Социологические опросы («Евробарометр»), регулярно проводимые в странах ЕС, неуклонно свидетельствовали, что национальная идентичность в Европе по-прежнему доминирует над европейской. Тут интересно, что европейцами в значительно большей степени считали себя албанцы, румыны, литовцы, а также почему-то нынешние украинцы, нежели традиционные европейские нации — англичане, немцы, французы. Это, кстати, непосредственным образом сказывалось и на экономике. Зачем европейцы должны помогать европейцам, понятно: мы — единый народ. А вот зачем немцы должны помогать грекам, которые просто «проели» бюджет страны, — это тяжелый вопрос.

«И вообще, — анализируя состояние Евросоюза, делал выводы польский культуролог Мартин Закревски, — единственными «настоящими европейцами» являются сейчас лишь брюссельские чиновники, получившие наибольшую выгоду от этого объединения. В определенном смысле нынешняя Европа повторяет судьбу Австро-Венгерской империи конца XIX столетия, где при всем внешнем державном блеске не существовало национальности «австриец». Никто даже не пытался ее сформировать. Упор также делался на конфедерацию наций. И потому при первом же серьезном кризисе, вызванным Первой мировой войной, величественная империя легко, «как глиняный горшок», развалилась на части».

Другую ошибку Европы, по мнению автора, породил до конца не изжитый ею «имперский синдром». Как только распался СССР, Европейский Союз поспешно, не думая о последствиях, заглотил более десятка бывших социалистических восточно-европейских стран, осуществив тем самым рискованное «имперское расширение». При этом ЕС не только перегрузил себя их слабыми экономиками, согласовать которые с европейскими экономическими структурами было достаточно тяжело, но и разбавил мировоззренческую палитру Европы провинциальным национализмом стран Прибалтики (Латвии, Эстонии и Литвы) и опять-таки не изжитым еще до конца «имперским синдромом» Польши.

И наконец трагической ошибкой Европы, писал Мартин Закревски, является механизм консенсуса, путем которого в ЕС принимаются все ответственные решения. Согласовывать по любому вопросу мнения двадцати восьми государств — это, надо сказать, труд, достойный Сизифа. Тем более что в критических случаях механизм консенсуса не работает — он слишком медлителен и выдает решения с большим опозданием. Это наглядно продемонстрировал финансовый кризис 2008 года: вместо быстрых и жестких решений, которые могли бы смягчить экономический спад, в Европейском Союзе начались долгие и муторные дебаты. Решения, разумеется, принимались, но, во-первых, паллиативные: свою лепту в них старался внести каждый из двадцати восьми членов ЕС, а, во-вторых, утверждались эти решения лишь тогда, когда существенного влияния они уже оказать не могли. В общем, полный абсурд: жильцы дома, где внезапно вспыхнул пожар, вместо того чтобы вызвать пожарных, собираются на совещание и, следуя всем демократическим процедурам, обсуждают, что следует предпринять: может быть, залить пылающие балки из чайника, или, может быть, заколотив двери, изолировать горящий этаж, или, быть может, не делать вообще ничего: оно погорит, погорит и как-нибудь погаснет само?

«Кстати, — напоминал Мартин Закревски, — история уже знает подобный пример. Это парламент Польского королевства XVIII столетия. Достаточно было любому шляхтичу крикнуть на заседании «Не дозволяю!», и решение, даже самое нужное, оказывалось заблокированным. Результат: к концу XVIII века Польша как государство перестала существовать. Похоже, что к аналогичному результату движется и нынешняя Европа».

Между тем Европа, несмотря на все инциденты, чувствовала себя еще сравнительно благополучно. Самый опасный огонь рождался все же не здесь. Главным его очагом стал Большой Ближний Восток, где пламя, стремительно разгораясь, охватывало один регион за другим. Нескончаемые судороги сотрясали бывшее Саудовское королевство. «Исламской народной армии» (переименованная «Аль-Хазгар») удалось потеснить шиитских повстанцев в провинции Аш-Шаркия (основной нефтеносный округ страны) и взять под контроль его административный центр Эд-Даммам. В ответ шииты зажгли нефтяные скважины на побережье, и жирная копоть, превращая день в ночь, повисла над Персидским заливом. Началось бегство граждан из Катара, Бахрейна и ОАЭ, где хлынули «черные ливни» и чисто физически стало невозможно дышать. «Благословенная Аравия» погрузилась во мрак. Одновременно произошел государственный переворот в Египте: к власти опять пришла партия «Братьев-мусульман», только недавно отстраненная от нее светскими генералами. Израиль заявил, что он «внимательно наблюдает за ситуацией в этой стране», и ввел войска на Синайский полуостров, где резко активизировался «Вилаят Синай», за спиной которого стояло «Исламское государство» (ИГИЛ). Снова вспыхнула гражданская война в Алжире, где развалился режим Джебара Ясмина, продержавшийся у власти более восемнадцати лет. В Ливии «народный маршал» Максат внезапно взял Триполи и объявил себя президентом страны. Военные перевороты произошли также в Таджикистане и Туркменистане: обе среднеазиатские республики оказались захлестнутыми волнами хаоса. В который раз объявил о своей независимости Белуджистан и сумел остановить на своих границах правительственные войска. То есть собственно Пакистан перестал существовать как единое государство.