Андрей Кокоулин - Секретарь

Конечно, тарелки на столе не было.

Слегка портя Лёшке весь эффект, она звякнула в раковине, и незадачливый маг и волшебник с опозданием подумал, что надо было бы опустить её поосторожней.

— А где? — спросила пустоту Динка.

Взгляд у неё сделался подозрительным. Она ощупала полотенце, сминая его в кулачках. При этом тарелка, видимо, должна была вылететь из потайной складки или, на худой конец, просыпаться осколками на колени.

— Не знаю, ищите, — сказал Лёшка.

— Так не честно!

— Постой.

Мама догадалась увязать звяк в раковине с фокусом, поднялась и, конечно, обнаружила тарелку, ждущую очереди на помыв, между кружкой и суповой миской.

— Дин, смотри.

Она приподняла беглянку за относительно чистый край.

— Ага!

Динка радостно запрыгала.

— Мы нашли! Мы нашли!

— Ну, дело не в том, что вы нашли, — сказал Лёшка, слегка обидевшись на быстрое разоблачение, — дело в том, чтобы сообразить, как она там оказалась.

— Никак! Это фокус!

— Но она же только что была за полотенцем!

— Ты нас отвлёк!

— Ладно, — Лёшка встал к раковине. — Тогда следующий фокус — чистая посуда. Уж тут вы ни за что не догадаетесь.

Динка захохотала.

— Я могу тебя полотенцем накрыть. Только мне нужно большое, банное.

Она чуть не убежала в ванную, но мама перехватила её в последний момент.

— Дина, это уже не шутки.

— Но, мам, я бы его накрыла, и он бы там мыл!

— Всё, беги в комнату.

Под обиженное пыхтение сестры Лёшка включил воду. Мама подошла, посмотрела, как он губкой натирает кастрюлю из-под супа.

— Может, я? — спросила она.

— Не, — сказал Лёшка, морща нос, — тут дел-то на десять минут. Или даже на пять. Мне не сложно, честно.

— Ну, хорошо. А фокус? Я не совсем поняла, ты тарелку что, сразу в раковину опустил? Я как-то упустила момент.

— Это секрет.

Мама улыбнулась.

— Что за секретчик такой вырос? — она взъерошила ему волосы.

— Вообще-то я — секретарь, — сказал Лёшка.

— Я поняла, — уже из коридора отозвалась мама. — Секретарь с секретом.

— Ага.

Лёшка пожамкал губку в кулаке.

Прикольно, подумалось ему. Раньше мытье посуды он воспринимал чуть ли не как унижение. Взрослого мужика приставили к бабской работе и радуются. Конечно, вонючки, других, более мужских дел у него нет.

Сейчас же…

Сейчас, после рассказов Штессана и Мальгрува о первых годах службы в кнафурах, после того, как Мёленбеку (между прочим, далеко не последнему чародею) по утрам почему-то не казалось зазорным самому встать к мойке, после перчаток-хельманне, наконец, невозможно было, наоборот, перепоручить эту процедуру кому-то другому.

Какой ты сквир, если не мыл посуды? Самостоятельное ли ты существо? А то есть сомнения.

Лёшка обнаружил, что руки с губкой уже действуют как бы отдельно от головы, и улыбнулся. Классный эффект. Ты вроде чем-то занят, но одновременно совершенно свободен в мыслительной деятельности. Хоть на Марс лети, хоть представляй, как завтра в особняке встретишь Гейне-Александру. Только споласкивать не забывай под краном, и всё. А вообще интересно, она величество или высочество? Не скажешь же: привет, э-э… Мёленбек, пожалуй, первым делом это должен разъяснить.

И видно, что девчонка непростая. Симпатичная, но с характером. Лёшка таких девчонок, честно говоря, побаивался. А тут ещё отец убит, Крисдольм взят, и в одиночной камере, наверное, посидеть пришлось. Если чего не хуже.

Нужен поклон. Офицерский, когда голову коротко вниз и каблуками прищёлкнуть. Хотя какой он, на фиг, офицер? Сквир как есть. Да и будет ли она с ним говорить? Нет, наверное, поблагодарит, что вытащил, не без этого, но и всё, тем-то общих нет. С другой стороны, в Замок-на-Краю Мёленбек её не потащит, не боевая единица Гейне-Александра, никак не боевая. Значит, останется в особняке, и Лёшке, возможно, придётся её защищать, пока Штессан, Мальгрув и Аршахшар будут атаковать Шикуака. Мёленбек же сказал, что прорыв хъёлингов и цогов сквозь слой весьма вероятен. Эх, даже страшновато стало. Все уйдут, а он останется.

Лёшка обнаружил вдруг, что по второму разу драит чистую уже тарелку, отложил её в сторону и взялся за вилки и ложки. Вилок было шесть, ложек — девять, четыре маленьких, чайных, пять больших. Кто-то, видимо, в семье ел двумя.

Обязательно надо, чтобы Иахим и Эран научили его, как с цогами сражаться. А то с хъёлингами худо-бедно он, в целом, понял, как — концентрируешься, копишь ца и бьёшь, как тараном, как ломиком, как дубинкой. Хотя был бы хъёлинг, припрятанный Итерварром, пошустрей, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. Да и Мёленбек помогал. А вышло бы, что схлестнулись один на один? Лёшка пошевелил плечами. Вот фиг знает.

Он сложил вымытые приборы на тарелке. Оглянулся. Кажется, всё.

Вообще, как-то легкомысленно Мёленбек и прочие относятся к возможному нападению. Вот произойдёт оно, а Лёшка только скакать по слоям умеет, через полы да стенки. Далеко ли ускачет? Ну, «якорь» ещё сможет навесить. А что этот «якорь» хъёлингу? Или цогу? Его самого, пожалуй, «заякорят» и будет он стоять, как мечники у заставы Гильганг, пока не сдохнет. Есть, конечно, вариант с бегством за забор…

Лёшка вздохнул, вытирая ладони о полотенце.

Хороший вариант. Как сказал Штессан, практичный. Будто ты не вянгэ, а расчётливый парень, который с лёту оценил расклад и сдриснул подальше. Типа, всё равно ничего бы не вышло. Дезертирство чистой воды. В войну таких…

Лёшка скривился. Ладно. Завтра, всё завтра.

— Ма-ам, я всё! — крикнул он.

— Хорошо, — отозвалась из комнаты мама.

Тут же прибежала Динка.

— А в холодильнике ещё два куска торта! — сказала она. — Но один мой!

— Хоть два, — сказал Лёшка.

— Нет, другой — Ромкин. Мы уже договорились.

— А хочешь фокус?

— Нет! — Динка прижалась к холодильнику. — Не хочу, чтоб торт пропал!

Лёшка рассмеялся.

— Хорошо, сторожи.

Ромка упоённо крошил фашистов.

Он уже побывал в крематории, пережил ранение и теперь участвовал в забеге по светлым больничным коридорам.

— Круть, — сказал он Лёшке, лишь слегка повернув голову, чтобы не выпускать из вида происходящее на экране монитора. — Я там коды какие-то нашёл. Перебил уже, наверное, сотни две фрицев и какого-то суперсолдата.

Загремели выстрелы. Фашисты попрятались за стены и предметы мебели.

— Ты смотри, чуют.

— Так фрицы же.

— А сколько сейчас?

Лёшка бросил взгляд на висящие на стене часы.

— Восемь. Почти.

— Ё!

Брат вскочил и кинулся мимо Лёшки из комнаты. Через несколько секунд, натягивая куртку, он вернулся.

— Сохранишься? — спросил он, жадно глядя на экран монитора.

Лёшка поставил игру на паузу.

— А у тебя что, срок?

— Да меня Липа с Пыхарем ждут, я у них за курьера сегодня. Как бы, блин, на запчасти не разобрали. А то я уже час продинамил.