Тери Терри - Расколотая [litres]

В ответ ничего.

– Может, он значится как Бенджамин. – Она пробует так – результат нулевой.

– Ничего не понимаю. – Доктор хмурится, потом лицо ее проясняется. – Он будет в твоих записях. Да. Я делала перекрестную ссылку с ним под твоими друзьями и членами семьи. Да, вот его номер. – Она переключает экраны и вновь постукивает по экрану.

Нулевой результат.

На лице ее мелькает гнев и что-то еще. Она закрывает компьютер.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Доктор Лизандер откидывается назад, снимает очки, трет глаза. Без своих грубых очков в массивной черной оправе она выглядит по-другому. Глаза, не увеличенные линзами, кажутся уставшими, более человечными. Она вновь надевает их.

– Его, должно быть, удалили.

– Что это значит? Что он…

– Умер? Не знаю. Просто смерти недостаточно, чтобы удалить человека из системы. Никто из больничного персонала не может этого сделать, даже члены правления. Я могу создавать новые файлы пациентов, обновлять их, редактировать, но не удалять. Это против всех правил. И все же его как будто и не существовало.

– Кто мог сделать это?

– Безымянные лица с… – Она смолкает. – Ты кошка, а я мышка? Довольно твоих вопросов. Ты же видишь, я ответила, как могла. И рассказала тебе то, чего не должна была. Теперь твоя очередь. Скажи, к тебе вернулись еще какие-нибудь воспоминания? – Она подается вперед, лицо по-прежнему старательно сохраняет беспристрастность, но за ней угадывается напряженное любопытство.

С одной стороны, мне очень хочется ей все рассказать. Она может понять, что со мной произошло, объяснить. Но это опасно. Я нахожусь под пристальным вниманием лордеров, и кто знает, не слушают ли они меня?

Мои глаза оглядывают кабинет. Подслушивающие устройства могут быть тут спрятаны где угодно.

– Что такое?

– Не здесь. Я не могу говорить об этом здесь. Это небезопасно.

– Уверяю тебя, этот кабинет не прослушивается. Это было бы грубейшим нарушением конфиденциальности между врачом и пациентом.

– Еще хуже, чем стереть записи о пациенте?

Она приоткрывает рот, потом закрывает его. Мгновение думает. Пишет что-то на клочке бумаги, потом передает его мне: « Встретимся в 9 утра во вторник» , – написано там. Конная дорожка рядом с моей школой помечена на нарисованной ниже схеме.

У меня так много причин сказать «нет», но я стискиваю бумажку в руке и киваю.

– Ты умеешь ездить верхом? – спрашивает доктор.

– Да, – отвечаю я, не задумываясь, хотя даже не знаю, так ли это. Да, так. Мелькает воспоминание: лошади, бегущие по полю. Прыжок через низкую ограду – это сродни полету!

– Что случилось, Кайла?

– Я вспомнила, – шепчу я. – Лошадь. Черно-белая. Мы с ней могли летать!

И ее глаза загораются жаждой узнать, узнать все. Посмотреть, что пошло не так в моей голове.

Но если ее любопытство будет удовлетворено, что тогда?

Вернувшись домой из больницы, я сижу в своей комнате и смотрю на конверт Нико, желая узнать его тайны. Я могла бы открыть его, посмотреть, что внутри, но засовываю в карман и направляюсь вниз.

– Я к Кэму. – Обуваюсь и открываю дверь. Выхожу, пару мгновений медлю, потом просовываю голову обратно.

– Мам?

– Что? – Она выходит в прихожую.

– Это было засунуто в дверь. Адресовано тебе. – Я протягиваю конверт, но не ухожу. Мне нужно знать. Что в нем? Какой будет ее реакция?

Нахмурившись, она берет конверт. Разрывает его, вытаскивает листок бумаги. Просматривает, и глаза ее расширяются. Она резко втягивает воздух.

– Что там?

– Ничего важного, – быстро отвечает она и прячет листок с конвертом в карман. По моим глазам, наверное, видно, что я ей не верю, и на секунду взгляд ее смягчается, в нем появляется нерешительность. Она уже готова мне что-то рассказать, то ли правду, то ли какую выдумку, ведь между нами так много тайн. Откроется ли она мне? И если да, сделаю ли я то же самое?

Тук-тук-тук.

Мы обе вздрагиваем.

Мама впускает гостя.

– Кэм, привет. Входи.

Он переступает через порог, переводит взгляд с нее на меня, словно чувствует, что что-то неладно.

– Великие умы мыслят одинаково. Я как раз собиралась пойти узнать, не хочешь ли ты погулять.

– Конечно, – отвечает Кэм. – Но сначала у меня вопрос. Что я должен надеть на эту тусовку на ДПА? – Мы с мамой удивленно смотрим на него, а он на нас. – Ох, он что, не сказал вам?

– Кто? Чего не сказал? – спрашиваю я.

– Твой отец. Он спросил, не хочу ли я пойти на этот прием с тобой, чтобы потом отвезти тебя домой после обеда.

Мои глаза в тревоге расширяются, но я силюсь этого не показать. Нет, Кэм! Не ходи туда. Кто знает, что там произойдет?

– Но если вы не хотите, чтобы я пошел…

Мама первая приходит в себя:

– Ну, что ты, Кэм, конечно же, хотим. Это отличная идея! Мы просто не знали, вот и все. Боюсь, костюм и галстук обязательны.

Я заставляю себя произнести все правильные вещи и сделать это убедительно. А сама думаю, что бы мне сказать, чтобы убедить его не ходить, когда мы будем вдвоем.

– Пора идти на прогулку… пока не стемнело.

– Кэм, вопрос, пока ты не ушел, – говорит мама. – Ты сегодня не видел никого перед нашей дверью?

Он бросает быстрый взгляд на меня, потом опять на нее.

– Вроде нет. Только Кайла вышла, а потом опять зашла пару минут назад. А что?

– Да нет, ничего. Идите, идите.

Мы идем по пешеходной дороге над деревней. Я искоса поглядываю на Кэма.

– Ты ведь не хочешь идти на этот дурацкий прием в Чекерсе?

– Еще как хочу! Это шанс разодеться и потолкаться среди сильных мира сего. Чего ж не хотеть-то?

– Там будет жуткая скукотища.

– Пожалуй! – Он ухмыляется и подмигивает. – Но там будешь ты.

– Кончай зубоскалить, балда. Это же длинные нудные речи, политики. Всюду лордеры. Если бы я могла не пойти, ни за что не пошла бы.

– Вот поэтому я и иду – чтобы умыкнуть тебя после. Так что никаких но.

Мы доходим до верхней точки, и рядом с Кэмом мои демоны отступают. Он изображает Тарзана, раскачиваясь на ветке дерева, и я смеюсь, стоя в лучах заходящего солнца. Оно висит низко в небе, скоро стемнеет. Я поеживаюсь.

– Пошли, пора возвращаться. – Он идет следом за мной по дорожке.

– Итак, – говорит Кэм, – ты собираешься рассказать мне, что с тобой происходит? У тебя явно что-то на уме.

– Ничего.

– Не принимай меня за идиота.

– Я и не принимаю, – пожимаю я плечами. – Все как обычно.

– Обычно и таинственно?

– Вроде того.

На обратном пути он держит меня за руку. Перед домом прощается. Добавляет тихим голосом, что, если мне когда-нибудь понадобится друг, он рядом. Но я не могу подвергнуть его такой опасности.

Нико останавливается позади паба. Мы выходим из его машины, и он стучит в заднюю дверь. Та открывается. Мы проходим через кухню, потом через смежные комнаты. Здание старое, очень старое: камышовая крыша, неровные полы, странные закоулки и закутки в хаотичных комнатах. Из передней части паба доносятся слабые голоса посетителей. Задняя комната с несколькими разномастными столами и стульями пуста. В дальнем конце еще одна дверь. Нико открывает ее, за ней обнаруживается маленькая кладовка.