Тери Терри - Обречённая [litres]

Я: Обязательно .

Лукас: Береги себя .

Я: Ты тоже .

Я переодеваюсь в пижаму, забираюсь в кровать и включаю телевизор. Живая съемка с вертолета. Полиция уже не может контролировать то, что происходит на улицах Лондона и других городов. Небо на горизонте раскалилось. Здания горят. Люди, закрыв лица, разоряют магазины. На улицах драки. Беспорядки охватывают все больше районов – их отмечают на карте, и с каждым часом их становится все больше.

Меня начинает мутить.

Огонь пылает ярко, но не разгоняет тьму.

До чего скучно ходить с мамулей по магазинам! Я прячусь за вешалками с одеждой и хихикаю и когда она сама пытается меня найти, и когда ей на выручку бросается продавец. Но их голоса удаляются, и я осторожно выглядываю. И вижу незнакомую женщину. Постороннюю.

– Привет, Сэм, – говорит она и улыбается. – Идем, я отведу тебя к маме и папе.

Она берет меня за руку. Но я не вижу мамы, когда мы выходим из магазина, и, испугавшись, пытаюсь вырваться. Она держит крепко.

Меня запихивают в машину, привозят в незнакомый дом, но мамы с папой здесь нет.

Закрывают в комнате. Мне холодно, я хочу есть, и здесь темно.

Так темно, что ничего не видно. Темнота подобна монстру внутри меня, который выбирается, только когда я одна.

Я плачу, но никто не приходит.

Я буду вести себя хорошо, обещаю. Просто заберите меня домой. Пожалуйста.

Пожалуйста, я хочу домой…

Я запираю дверь и приваливаюсь к ней, на миг закрыв глаза.

Какое облегчение, что рядом никого нет. Я настояла на том, чтобы одной вернуться домой, но отец и так вряд ли отпустил бы Сэм, хотя до моего района беспорядки еще не добрались. Водитель и охрана должны были помочь мне со сборами, но я отказалась: мне нужно время и не нужны свидетели.

Я делаю глубокий вдох, считаю про себя и вновь вдыхаю и только потом открываю глаза.

Несколько дней назад я выходила в эту дверь вместе с папой. Ничего не изменилось, да и не могло. Все очень обыденно.

Наша игра в шахматы – моя очередь. Я не стала двигать фигуры – пусть последний ход останется за папой.

Сначала моя комната. Тут все просто.

Я пробегаю пальцами по книгам на полках. Пока я росла, моими друзьями были книги, многие из них – подарки родителей. Я погладила корешки и стала складывать книги в приготовленные коробки.

Я знала, что следует поторопиться. Через час или два обо мне вспомнят и решат помочь с коробками.

Теперь комната папы. Конечно, раньше это была комната обоих родителей, и здесь до сих пор остались мамины вещи. Папа так и не смог от них избавиться. И хотя мама нас бросила, папа все же был к ней во многом привязан. Во всяком случае, я так раньше думала.

Или, возможно, папа знал больше.

Я ведь, наверно, именно поэтому хотела сюда вернуться? Эти стены точно хранят ответы, которые я так отчаянно хочу получить.

Сначала я внимательно просматриваю вещи мамы. И нахожу в глубине стола медальон – как она могла его забыть? Она никогда его не снимала. В нем хранилась моя детская фотография и локон впервые срезанных волос. Я открываю крышку, но медальон пуст. Неужели она забрала то, что он хранил, но оставила его, чтобы я однажды нашла? Я надеваю его на шею, и вскоре серебро нагревается от кожи.

Еще нашелся джемпер, который она носила в моих воспоминаниях и который я тут же натягиваю поверх футболки, и томик стихов, которые она любила. Стихи на шведском – прочитать не могу, но все равно забираю с собой.

Теперь вещи папы.

Личных вещей у него мало, только книги – он изучал и преподавал классическую литературу в университете, пока факультет не закрыли. Я упаковала пару его любимых авторов, которых он без конца перечитывал. Этих страниц когда-то касался он, а теперь их гладят мои пальцы.

А вот и толстый шарф, который я давным-давно вязала для него и с которым он не желал расставаться. Я прижала его к лицу и вдохнула знакомый запах – мяты, кофе и чего-то еще. Я дышала, пытаясь навсегда запомнить этот запах.

Теперь письменный стол.

Счета. Банковские реквизиты – скоплено немного. Из нижнего ящика я выгребаю мелочь. Здесь же нашлись счета за аренду – мы платим вперед и ежеквартально. Папа заплатил три недели назад, поэтому у меня есть время, чтобы решить, как поступить дальше. Бумаги, разбросанные фотографии: среди них одна, где мы все втроем, и я не помню, чтобы видела ее раньше. А под фотографиями старая коробка из-под шоколадных конфет. Я снимаю крышку.

Внутри письма. От мамы. Со шведскими марками. Целая пачка, начиная с самых ранних, написанных много лет назад еще до моего появления, до замужества, до того, как она навсегда переехала к папе.

Я стала просматривать письма и обнаружила, что даты прыгают. По телу побежали мурашки. Некоторые письма написаны уже после того, как она ушла.

И среди них есть нераспечатанные письма, адресованные мне. Руки мои дрожат. Эти письма я вижу впервые. Я смотрю на них, написанные моей матерью, которая, как я считала, бросила меня, ни разу не оглянувшись. Она писала мне?

Не могу сейчас об этом думать, просто не в силах. Я сунула их в сумку к остальным письмам, решив, что прочитаю потом.

А на дне коробки лежит письмо, которое отличается от остальных. Оно в официальном конверте, с отпечатанным, а не написанным от руки адресом. Письмо для папы и пришло через несколько месяцев после того, как мама ушла.

Я открыла его.

Слова прыгают перед глазами.

…сообщаем вам, как ближайшему заявленному родственнику… скончалась вчера.

Папа знал. В тайне от меня он хранил написанные ее рукой письма. Все это время он знал, что с ней случилось, и не говорил мне.

Ава стоит у окна в своей комнате, спиной ко мне. Коробки, совсем немного, аккуратно сложены у стены – мало же у нее осталось от прошлой жизни.

– Ава?

Она оборачивается. Подруга бледнее прежнего, под глазами залегли глубокие тени. К груди крепко прижата сумка на ремне.

– Ты будто призрака увидела.

– Похоже, что так.

– Ты в порядке? Прости, глупый вопрос.

– Все нормально. Я будто… оцепенела.

Шею она обмотала толстым вязаным шарфом. И сейчас, будто вдруг вспомнив о нем, она поспешно его размотала и бросила на пол.

– Ава?

– Он знал, Сэм. Папа. Знал о маме.

– Знал? Ты уверена?

– Да. Я нашла ее письма. И еще… – Она передернула плечами. – Извещение о смерти, через несколько месяцев после ее ухода.

– Мне так жаль, Ава.

– Я уже была готова, конечно, но все равно поразилась, когда увидела. Но это еще не все. – Она смотрит на меня. Глаза ее полны боли и злости. – Мама и мне писала. Но я не получила писем – папа хранил их в коробке в своей комнате.