Бен Оливер - Петля будущего [litres]

Мысленно я повторяю эти слова снова и снова, зная, что это правда; зная, что наши друзья придут за нами, что не позволят нам гнить в этом месте.

Время идет, и каждая минута – длиною в жизнь. Я чувствую, как клаустрофобия завладевает моим разумом.

«Но они идут за нами, – твержу я себе, – они идут нам на помощь».

«Пандер спасет нас, Под и Игби спасут нас, Дэй и Шион спасут нас».

Я повторяю эти слова час за часом. Я представляю, как мои друзья крадутся по городу, сражаются с солдатами и штурмуют Блок, но из часа в час ничего не происходит, только разрушительная тишина и безмолвие.

«Пандер спасет нас, Под и Игби спасут нас, Дэй и Шион спасут нас».

Я знаю, почему мы представляем для них такую ценность: последняя Отсрочка сделала нас идеальным источником чистой энергии для машин. Сколько бы сил ни отнимала у нас жатва энергии, мы восстанавливаемся быстро и вскоре готовы к следующей жатве.

«Пандер спасет нас, Под и Игби спасут нас, Дэй и Шион спасут нас».

Я твержу себе это, чтобы перестать проигрывать в голове смерть Блю и его прощальные слова: «Я снова буду совсем один?» Его испуганные глаза. Я твержу себе это, чтобы не думать об отце, падающем с крыши Вертикали, спасшем мне жизнь, жертвуя собой. Я твержу себе это, чтобы не думать о Рен, страдающей, как и я… из-за меня. О Малакае, некогда харизматичном, уверенном и смелом Безупречном, которому я завидовал, потому что он был лучше меня, завидовал, потому что Рен любила его больше, чем меня, завидовал, потому что все смотрели на него, а не на меня, и теперь я понимаю, что моя зависть была беспочвенной. Он был хорошим человеком, полным жизни и любви, а теперь он… что? Мертв? Лежит, как и я, парализованный в Блоке? Я стараюсь не думать о Кине, но именно о ней думаю больше всего, и это разбивает мне сердце снова и снова.

Приходит время очередной жатвы энергии, и я молюсь древним богам, в которых никогда не верил, чтобы они помогли моим друзьям целыми и невредимыми прийти за мной как можно скорее.

А когда жатва завершается, меня снова приковывают к кровати, и все начинается заново.

Я чувствую, что начинаю терять рассудок.

На самом деле я не сплю, это скорее состояние транса, глубокая медитация, когда разум на время отключается в самые трудные часы. Я не могу закрыть глаза, поэтому просто бесконечно смотрю в одну и ту же точку, пока не перестаю что-либо воспринимать.

Когда я выхожу из транса и мой разум возвращается к жизни, я начинаю думать о возможности побега, но знаю, что это бессмысленно. Они сковывают мне руки, перед тем как вывести из паралича, и тащат к месту жатвы, а когда она заканчивается, я так измучен, что не могу даже поднять голову, не говоря уже о том, чтобы вырваться из хорошо охраняемой тюрьмы. Нет, я должен ждать, когда они совершат ошибку, но они никогда этого не делают.

«Пандер спасет нас, Под и Игби спасут нас, Дэй и Шион спасут нас» – мой источник комфорта, моя мантра приходит все реже и реже с течением времени.

Когда вчера после жатвы охранники притащили меня на кровать, они оставили мою голову под таким углом, что сегодня мне виден экран. Это мой шестой день в Блоке.

Раньше я верил, что не может быть места более жестокого, чем Аркан; теперь я знаю, что такое настоящая пытка, настоящее одиночество, настоящая агония.

Интересно, Хэппи все еще сканирует мой разум на предмет информации, которая им нужна? Я пытаюсь похоронить воспоминания о том, как Дэй и Шион говорят мне, что будут прятаться в хранилищах в финансовом квартале. Я пытаюсь забыть о том, как просил Игби увезти туда мою сестру Молли; стараюсь скрыть мысли о Поде и Акими в закусочной.

До следующей жатвы осталось всего четыре часа. Возможно, я сойду с ума, и все это станет фоновым шумом в голове сумасшедшего человека.

Я выхожу из транса и пялюсь в одну точку на стене.

Я больше не притворяюсь, что кто-то придет меня спасать.

Наступает жатва, и на целых двенадцать часов я погружаюсь в ад.

Охранники переносят меня на кровать, снова паралич; я смотрю в потолок.

Прежняя рутина…

День за днем…

Это нескончаемо.

Все, чего мне хочется, – это умереть. Смерть или безумие – что угодно, лишь бы не проживать каждую секунду в Блоке.

Теперь я молюсь, чтобы жатва энергии никогда не кончалась: в ее процессе я хотя бы могу шевелиться и, возможно, я сошел бы с ума раньше, если бы они оставили меня в трубе страдать до тех пор, пока я не сломлюсь.

Последние несколько часов перед жатвой энергии – самые длинные, особенно когда нет возможности видеть экран, чтобы знать, сколько времени прошло.

Я слышу, как открывается дверь, и чувствую сильное волнение. Между выводом из состояния паралича и началом жатвы проходит всего пара секунд, но в эти мгновения я испытываю некое подобие свободы. Руки, может быть, и скованы, и я по-прежнему в тюремной камере, но по сравнению с любым другим моментом в Блоке это похоже на абсолютную свободу.

Сейчас я жду этого момента. Жду, когда охранники скуют мне руки и снимут паралич.

Вот они появляются в поле моего зрения – двое, их лица размыты.

– Поторопись, – шипит один из них. Молодой голос, женский, и если бы я не знал наверняка, то поклялся бы, что это Пандер.

– Я пытаюсь, – отвечает второй солдат, а голос его похож на голос Игби. – Я давно не пользовался Линзой. Ага, нашел.

И паралич проходит.

Я медленно поворачиваю голову, желая больше всего на свете, чтобы это были они, и зная, что если это не так, то разочарование способно убить меня.

– Как дела? – равнодушно спрашивает Игби.

Я смотрю на них пристально, тело невольно дрожит.

– Неплохо, – хриплю я, – а ты как?

– Нормально. Давай уберемся отсюда к чертовой матери.

Я киваю, слезы текут по щекам, пока я медленно сажусь на кровати и достаю все иглы из своего тела.

Я встаю, ноги мои дрожат, ведь я не стоял уже неделями. Но несмотря на это, они сильны, результат Отсрочки еще работает.

Я стою лицом к двери и вижу там Малакая Баннистера – в одной руке у него пистолет, в другой автомат УЗП. А затем я вижу Кину, улыбающуюся краешком губ.

– Ты жива? – спрашиваю я.

– Да, жива, – отвечает она, улыбаясь шире, и бросает мне тюремную форму. – Надень это, нам нужно двигаться, быстрее.

Надев комбинезон, я выхожу в коридор вслед за своими товарищами из Аркана. Как только мы все добираемся до балкона, кажется, на четвертом уровне, свет тускнеет, раздается сирена и начинают мигать красные огни.

– Всем подразделениям в Л‑3. Код один. Всем подразделениям в Л‑3. Код один, – голос Хэппи эхом разносится по гигантской тюрьме.