Эдуард Голубев - Это было в Веморке

– Вообще, не проблема. Но, поверь мне, здесь лучше иметь лыжи, – ответил Хельг.

– Не спорю, но одна загвоздка. На велосипеде я умею ездить, а на лыжах нет, – и Логдэ рассказал, как в детстве, он первый раз встал на лыжи и начал спускаться с небольшого холма. Прямо на его пути оказалось дерево. Как он не пытался свернуть в сторону, лихорадочно отталкиваясь палками, всё было бесполезно. В итоге, маленький Лотар просто врезался в это дерево и сломал одну лыжу, но сам остался целый. После этого он понял – лыжи не для него.

– Так оно и понятно, – сказал Хельг, – лыжи не велосипед, где с горки спустился один раз и уже можешь кататься. На них стоять вначале надо научиться.

– А ещё хотел узнать вот что. Мне сказали, что с сентября по март в Рьюкан не попадает солнечный свет. Как вы к этому привыкаете? – спросил Лотар.

– Вот здесь вопрос не ко мне. Я два или три раза в неделю езжу в Осло и столько же раз возвращаюсь назад, поэтому свет от меня никуда не прячется. Вообще стоит только выехать из ущелья Вестфьорддален, – Хельг развернулся и показал рукой, – и снова здравствуй, солнечный день.

Они стали собираться и Лотар ещё раз напоследок посмотрел на озеро. Какое разительное отличие между Нойер, которое было само миролюбие и Тинншё, где скрывалась огромная природная сила, мощь и непонятная тайна.

– В понедельник я еду в Осло, а на следующий день вернусь. Так, что во вторник вечером у тебя будет новенький велосипед. Лотар, желательно купить и пару камер, не ехать же за ней опять в Осло, если ты её пробьешь. Всё остальное можно будет отремонтировать у меня в гараже. Я думаю, 120 норвежских крон хватит с головой.

– Заедем ко мне домой, я отдам деньги.

Когда Лотар возвращался к кабине, держа в руке 12 банкнот, на водительской двери он увидел надпись небольшим шрифтом по-норвежски.

– Хельг, переведи, что у тебя написано? – спросил Лотар, всматриваясь в слова.

– Нет ничего лучше взять в дорогу, чем мудрость житейскую. Нет ничего хуже, чем пивом опиться, – ответил Бьернсон и, улыбнувшись, с гордостью продолжил, – это речи Высокого. Ты его знаешь как Одина. Он всегда всё видит, даже одним глазом.

Хельг, как и три часа назад, ударил по клаксону и его табун из пятидесяти шведских тяжеловозов, слегка подпрыгнув, тронулся дальше.

День оказался очень насыщенным и Лотар, перекусив, взял книгу, но, не прочитав даже пяти страниц, уснул прямо в кресле, уронив её на пол. Как уже в далёком детстве он снова летал во сне, но теперь был не один. Рядом с ним парил золотой беркут, а насыщенная тёмно-синим цветом вода озера Тинншё поглощала их отражения в своих глубинах.

Воскресенье он провел дома, занимаясь хозяйством и сделав небольшую перестановку мебели под себя. А уже во вторник вечером прокатился на новеньком велосипеде DBS. Хельг не взял денег за доставку и Лотар решил, что в пятницу пиво будет за его счёт. Бьернсон абсолютно не возражал.

Преодоление подъёма на велосипеде в Веморк, окруженный утренней прохладой, давало очень хороший бодрящий заряд на целый день, а спуск домой приносил отдых организму. Если физическая усталость приходит постепенно, то от умственного труда она появляется незаметно резко, только стоит снизить скорость и объём мыслительных процессов питающихся от груза ответственности, где ты не замечаешь, как она уже закрывает тебе глаза, переводя работу нервной системы в щадящий режим.

Неделя пролетела незаметно, и в пятницу Лотар к пяти часам вечера зашел в бар “Kornsnok”. Хельг уже сидел за тем же столиком и, судя по полному бокалу пива, пришел совсем недавно. Льот улыбнулась и кивнула в знак приветствия, указав на бокал.

– Как велосипед? – спросил Бьернсон.

– Честно сказать, не нарадуюсь, ещё раз огромное спасибо, – ответил Лотар.

– Спасибо это слишком много, три бокала пиво будет в самый раз, – рассмеялся Хельг и, подняв своё, добавил, – первый пошёл.

– Ты знаешь, а твой немецкий становится всё лучше. Кстати, а где ты его выучил?

– В сорока километрах на северо-восток от Осло есть небольшой городок Йессхейм, в котором я окончил народную школу Ромерике. Там и изучал немецкий язык, как видишь, неплохо. Вообще, Лотар, я родился в Осло и мои родственники все там. Как ты думаешь, где я ночую в столице? У своего двоюродного брата. Его зовут Лангместур Карлсен. Он чуть старше меня и тоже окончил школу Ромерике. Конечно, не буду врать, иногда ночую у одной своей хорошей подруги. Ты меня понимаешь.

– Почему тогда школа не в Осло?

– Если честно, мы из пригорода Осло, это Фрогнер и поэтому Йессхейм был как-то ближе. Та же провинция, что и мы.

– А как ты попал в Рьюкан? – спросил Лотар.

– Тут всё просто. Я очень люблю водить машину и научился это делать ещё в четырнадцать лет. Две подушки под зад, еле дотягиваясь до педалей, но главное, уже едешь сам. А в 34 году, мне уже было девятнадцать, здесь началось строительство завода и очень многим людям требовалось попасть сюда и перевести личные вещи. Двоюродный брат Лангместур помог арендовать грузовичок, который я выкупил уже через год. Буду честным, это был тяжелый год. Пришлось много работать. Каждый день из Осло сюда и обратно, несмотря на все пакости погоды. И, в конце концов, я остался в Рьюкане. Пока меня всё устраивает. Самое главное, я чувствую себя здесь нужным. А что ещё надо?

Логдэ поймал себя на мысли, что он тоже чувствует себя здесь нужным, но только не для них, а для Германии.

Посетители уже начали расходиться, и Хельг предложил выпить по последнему бокалу. Льот принесла пиво и, повернувшись к Лотару, сказала:

– Никогда не видела, чтобы она на кого-нибудь так смотрела.

Он ничего сначала не понял, а Хельг, рассмеявшись, всё объяснил.

– Оглянись назад. Её зовут Ада. Это кошка, которая гуляет сама по себе и иногда заходит сюда, что-нибудь выпросить.

На полу в двух метрах от Лотара сидела дикая кошка (эту породу потом назовут лесной норвежской) и, не отводя взгляда, смотрела на него. Кошка была очень красива. Шерсть с серебряным переливом и темные большие карие глаза.

– Привет, Ада! – сказал Лотар, а она в ответ издала звук, слабо похожий на “мяу”.

– Это она с вами поздоровалась, – перевела с кошачьего языка Льот.

Когда Логдэ, попрощавшись, отправился домой, Льот сказала:

– Он хороший человек. Ада пошла его провожать, а она никогда такого не делала. Кошки в людях разбираются.

– Только маленькие, а большие различают людей по вкусу, – сострил Хельг и, увидев осуждающий взгляд Льот, добавил. – Это была шутка, шутка неудачная. Я к вечеру всегда так шучу.

Укладываясь спать, Лотар даже не подозревал, что в какой-то сотне метров, в доме похожем на его, только с зашторенными окнами, через которые свету требовалось много сил, чтобы пробиться, сейчас шел разговор о нём. Он также не знал, что Ада впервые уснула на крыльце его жилища.