Ларри Нивен - Молот Люцифера [litres]

– Чего ради? – Эйлин свернула влево, и они помчались параллельно шоссе. – Тот, кто собирается выжить, давно убрался отсюда.

«Крайслер» въехал в жилую зону. Дома здесь в основном оказались неповрежденными. Хэнкок и Хамнер почувствовали облегчение: хотя бы недолго не видеть разрушений, раненых, умирающих. Эйлин разыскала другой туннель и поехала к нему.

Дорогу преграждал шлагбаум, но кто-то его сломал. «Крайслер» даже не затормозил.

Когда они выехали из тоннеля, из-за завесы дождя навстречу им вылетел автомобиль и промчался мимо, отчаянно сигналя.

– Кому понадобилось ехать в долину? – Тим был изумлен. – Зачем?

– Жены. Возлюбленные. Дети, – ответила его спутница.

Дорога теперь шла вверх. Когда на пути попадались перекореженные, попавшие в аварию автомобили или рухнувшие здания, Эйлин сворачивала влево, неизменно выдерживая курс на северо-восток. Проехали мимо руин больницы. В развалинах ковырялись полицейские в синей форме и медсестры в промокших до нитки белых халатах. Один из офицеров прекратил работу и уставился на «крайслер». Хамнер высунулся из окна.

– Бегите в горы! Наводнение! – проорал он. – Цунами!

Коп махнул рукой и опять принялся за работу.

Тим угрюмо смотрел на потеки, покрывающие ветровое стекло. Он чувствовал себя скверно и поморгал, чтобы не расплакаться.

Эйлин покосилась на него. На мгновение выпустив руль, дотронулась до его руки.

– Мы ничем не могли помочь. У них есть тачки, и народу там полно…

– Наверное. – Он и сам не знал, верит ли этому.

Кошмарная поездка продолжалась. Дорога взбиралась к горам Вердаго – мимо оштукатуренных коттеджей и схлопнувшейся школы, мимо горящего и нетронутого жилья. Если кто-нибудь попадался навстречу, Хамнер выкрикивал свое предупреждение. И ему делалось чуть легче, ведь «крайслер» по-прежнему мчался без остановки.

Тим взглянул на часы. Невероятно, но, с тех пор как он увидел яркую вспышку, не прошло и сорока минут.

– До начала действий – сорок минут. Отсчет, – пробормотал он.

Из центра Мексиканского залива со скоростью семьсот шестьдесят миль в час несется волна. Она достигает мелководья у побережья Техаса и Луизианы, и ее основание словно спотыкается. Громадные водные массы напирают сзади, волна растет – и, наконец, чудовищная стена высотой с небоскреб обрушивается на побережье и захлестывает его.

Под сокрушительным напором цунами исчезают Галвестон и Техас-Сити. Вода несется на запад через болота – в Эль-Лаго и дальше, к Хьюстону. Она тащит с собой обломки зданий и сметает все на дуге от Браунсвилла (штат Техас) до Пасадины во Флориде, выискивая на равнинах или в руслах рек любую дорогу в глубь страны – подальше от огненного ада на дне Мексиканского залива.

И вот она вздыбливается у западного побережья Флориды, а затем обрушивается на сушу и мчится в самое сердце материка. Там, где прошла волна, остаются глубокие каналы – великое множество рукавов, соединивших залив с Атлантическим океаном. В грядущих веках Гольфстрим будет гораздо холоднее, чем сейчас.

Воды, затопившие теплый штат, капризны. Здесь отраженная волна вновь сливается с буйными стремительными потоками, делающимися еще выше, и ненадолго замирает, оставляя часть болот Окефеноки незатронутой. Зато Гавана и рифы Флорид-Кис утопают, причем в мгновение ока.

Майами наслаждается часовой передышкой, но потом океанические массы обрушиваются на берег, сталкиваются с теряющей разбег волной из залива, одолевают ее и врезаются в города на побережье.

Воды Атлантики переполняют Мексиканский залив через только что образованные каналы, пересекающие Флориду. Мелкая чаша не может вместить такой объем, и волны вновь устремляются на север и запад через уже затопленные земли. Одна из них катит вспять по Миссисипи. Когда она минует Мемфис (штат Теннесси) ее высота составляет сорок футов над уровнем моря.

Целую ночь Фред провел у окна. Решетка нисколько не мешала видеть небо. Лорена сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и сунули в одиночную камеру, где и оставили до поры до времени. В полдень его переведут в лос-анджелесскую тюрьму.

Он рассмеялся. Никакой тюрьмы уже не будет! И города – тоже. Никогда его, Фреда, не посадят к тем мужчинам. Нахлынули воспоминания о других застенках, но он выбросил их из головы, вытеснил более приятными мыслями.

Он вспомнил Колин. Он пришел к ней с подарками. Он хотел только поговорить. Она испугалась, но он оказался в ее квартире раньше, чем она успела захлопнуть дверь. Фред принес ей очень славные вещички, и потому она разрешила ему постоять на пороге – пока она на противоположном конце комнаты рассматривала украшения, перчатки и красные туфельки и удивлялась, откуда он знает ее размеры. Он ей рассказал.

Фред все говорил и говорил: спустя некоторое время Колин сменила гнев на милость и позволила ему присесть. Она предложила ему спиртное, и они еще побеседовали, и она сама выпила два бокала, а потом еще один. Ей было приятно, что он так о ней осведомлен. Разумеется, он умолчал о телескопе, но рассказал, что в курсе, где она работает, и где делает покупки, и какая она красавица…

Об остальном и вспоминать не хотелось. Как только Колин хватила лишнего, то она заявила, что, хотя они только что познакомились, ей кажется, будто она знает его давным-давно. Конечно же, так и есть, хоть она об этом не подозревала. А потом она спросила, не хочет ли он остаться.

Шлюха. Как и все остальные. Нет, она в действительности не была такой, она полюбила его по-настоящему, несомненно, полюбила, но зачем она расхохоталась и закричала, чтоб он убирался?..

Нет!

Лорен всякий раз запрещал себе возвращаться в прошлое. Он поглядел в окно. Наверху висела комета. Сверкающий хвост раскинулся по небосводу, точь-в-точь как на картинках в астрономических журналах, а когда забрезжил рассвет, подсветивший и крошечный клочок на западе, на который глазел Фред, – комета все равно сияла сквозь облака.

А по улицам шли люди – ну разве не дураки?

В камеру принесли завтрак. Тюремщики не пожелали с ним разговаривать. Даже надзиратели и те относились к нему так…

Они знали. Полицейские врачи осмотрели ее и поняли, что она не… что он не смог. Он старался, но он не сумел, а она смеялась, а он-то понимал, что нужно сделать, чтобы смочь. Но ведь он не хотел этого, а она все хохотала. И тогда он укусил ее, и кусал – пока она не закричала, и он смог – но только пока она орала!

Хватит, а то он вспомнит лежащее на кровати тело. Легавые заставили Фреда посмотреть на труп. Один коп выкрутил ему руку и ломал пальцы, пока Лорен не открыл глаза, но ведь он не желал глядеть… Почему они не понимали, что он любил ее и не хотел ничего такого…