Светлана Тулина - Наука как она есть/нет (выбрать нужное) [СИ]

Айвен оттолкнулся от подоконника и прошелся по комнате, пытаясь снять нервное напряжение — и остановился, поняв, что наворачивает уже третий круг вокруг журнального столика с инфокристаллом. Оболочка кристалла была синей — значит, досье полицейское. Но цвет слишком насыщен для стандартных информашек — похоже, материалы по объектам дополнены и расширены. Очень хотелось взять кристалл, слизнуть информацию, хотя бы слегка примерить. Просто пальцы горели, как хотелось.

Но это значило — согласиться. А соглашаться как раз-таки и не хотелось. Очень.

Айвен постарался сказать как можно тверже, даже с осуждением, чтобы шеф наконец-то понял всю непомерность запрашиваемого:

— Шестнадцать!

— Но ведь это для тебя не рекорд… — заторопился шеф, каким-то восьмым или девятым чувством уловив айвеновское сомнение. — Ты ведь работал и с большей группой!

А вот это он зря. От таких воспоминаний даже кристалл способен подрастерять свою привлекательность.

Айвена передернуло.

— Именно поэтому.

То был страшный случай. Девятнадцать объектов, и — в соответствии с подлючим законом Мэрфи! — работать пришлось всех. К тому же трое из них были не гуманоидами. Айвен тогда чуть не сошел с ума и почти что… нет, не ошибся, но был очень близок к тому. Скажем так — сработал небезупречно. Несмываемый позор для любого профессионального шкуролаза.

Не тот опыт, который хочется повторить.

— Мальчик мой, ты же лучший! Единственный и неповторимый! Если не ты, то кто, ну сам подумай?

— Я не единственный.

Айвен снова вернулся к окну, словно оно давало хоть какую-то защиту. Оперся руками о подоконник, прижался лбом к холодному стеклу. Луна серебрила деревья в саду, и они казались металлическими, тронь — зазвенят. Лучше думать о металлических звонких деревьях, чем о том, что лежит на журнальном столике. Настоящей работы не было слишком долго, даже по мелочи никто не просил помочь, даже из госпиталя ни разу… и это многократно увеличивало притягательность инфрокристалла.

Но — шестнадцать.

— В том-то и дело, мальчик мой, что на ближайшие полсотни парсеков ты — единственный! Что ж мне, на твой разлюбезный Вкртчанг лететь за другим профессионалом, что ли?! Ага, вот сейчас все брошу и полечу! Но даже если и слетаю, чего уж там, не переломлюсь… они же все разбегутся за это время! Выколупывай их потом каждого поодиночке… Попробуй, ну что тебе стоит? Документы мы тебе все оформим, сможешь подобраться вплотную, и торопить не будем, я настоял… Сказал: только когда мальчик сам решит, что готов, и не раньше, и не смейте его торопить, он сам знает, он лучший специалист, настоящий профи, и не суйтесь, раз не умеете сами… Ну влезь же ты в мою шкуру, в конце-то концов!

Айвен вздрогнул и медленно обернулся. Шеф больше не сидел в уютном кресле у камина — стоял, набычившись, сопел и сверлил Айвена мрачным взглядом. Он отлично знал, что пустил в ход тяжелую артиллерию. В такой просьбе не отказывают — во всяком случае, не те, кто родился на Вкртчанге. Умение влезать в чужую шкуру — благословение и проклятие обитателей в остальном ничем не примечательной планетки на задворках империи. В такой просьбе не отказывают — особенно если уже почти два месяца нет настоящей работы, и за все это время никто ни разу даже не попросил…

Айвен хрустнул пальцами, разминаясь, крутанул головой, отслеживая захлестнувшую тело волну жара. Кожу стянуло мурашками, температура в комнате упала градуса на четыре — организм добирал энергией недостаток массы. Человеческие ученые до сих пор пеной исходят, что вроде как не может такого быть, нарушение физических законов, и однажды, воспользовавшись любезным приглашением одного из высоколобых физиков, Айвен даже понял, что они имели в виду. Формулы все, правда, забыл сразу же, как только в себя вернулся, но вот суть запомнил — массу так добирать из энергии невозможно, для набора одного грамма потребовалось бы падение температуры всей атмосферы некрупной планеты градусов на пять. А в таком небольшом замкнутом помещении, как кабинет Айвена, она вообще упала бы до абсолютного нуля.

Физик кричал, что это невозможно, что само осуществление метаморфоз противоречит законам природы. И Айвен был с ним полностью согласен — во всяком случае, пока пребывал в его шкуре…

Затрещала рубашка, натягиваясь. Хорошо, что пиджак он успел снять, да и костюмы предпочитает свободного полуспортивного стиля, ткань эластичная, должна выдержать…

Шеф отступил на пару шажков, с жадным омерзением разглядывая своего двойника. Айвен закрыл глаза, шевельнул плечами, вживаясь в новое тело.

… скоро на пенсию, здоровье уже не то, надо бы продержаться… послужной список… некрасиво получится, если вдруг… аристократы, чтоб их, прокурор зассыт… а ведь кто-то из них, больше некому, у прислуги доступа не было… и ведь гаденыши, пробы ставить… На каждого — досье толстенное, и не применишь… но раньше хотя бы не убивали… подвесить бы за ноги тварей… нельзя, нельзя… единственный выход… мальчик справится, никаких сомнений… только бы уговорить… уломать… политическая ситуация… пенсия… заместитель сволочь, только и ждет… не успеет, не должен успеть… убийца должен быть наказан, любой ценой, иначе нельзя… сердце опять шалит… надо бы вес сбросить, пива поменьше, теннис… но когда… времени нет…

Краткая справка из глобалнета: После двести четырнадцатой поправки к Унии Самоопределения Разумных Видов слова «оборотень» и его производные признаны неполиткорректными и заменены на «разумное существо полиморфной природы, не имеющее генетически закрепленной морфемы».

Шумно выдохнув, Айвен одним быстрым встряхиванием вернулся в привычную шкурку. Шефа передернуло.

— Ненавижу, когда ты так делаешь!

Айвен ничего не ответил, только ухом дернул. Люди — ужасно непоследовательны, он давно уже обратил внимание. Но как отказать человеку, который доставил тебе удовольствие настоящей просьбы? Правильно. Никак.

— Уговорил. Работаю в открытую?

— Почти… — шеф замялся. — У тебя будут легальные документы, самые что ни на есть настоящие, ты уже три часа как зачислен в штат старшим эксперт-психологом. Ты должен будешь подтвердить от планетарной полиции вменяемость пострадавших — о да, эти гаденыши объявлены пострадавшими, как же, такая моральная травма! Разрешения на вторжение в личность я тебе скинул, шестнадцать именных и еще десяток открытых — вдруг по ходу вскроются какие новые обстоятельства и времени на официальные запросы просто не будет.

Айвен беззвучно присвистнул. Так вот почему цвет кристалла такой насыщенный — десять открытых безадресных бланков. Императорский подарок. Тем более вкусный оттого, что даритель вовсе не считает его подарком.