Владимир Моисеев - Мизантроп [СИ]

Со мной обращались вежливо, как со свидетелем. И вот я в кабинете майора Котова.

— Спасибо, что согласились приехать.

— Чем могу помочь?

— Да тут такое дело, не совсем по нашей тематике. Не убийство и не особо тяжкое. Но есть подозрение, что оно связано с последними убийствами.

— Какими убийствами?

— Прохора Савина и профессора Манина. Это хорошо, что вы поинтересовались. Мне понравилось.

Я попробовал изобразить готовность сотрудничать. Но улыбка получилась кривоватой. В любом случае мне каюк. Обвинят в убийствах или сделают свидетелем — разница небольшая. Получу по мозгам от судьи или от Карачуна.

Майор, между тем, продолжал:

— Начальство требует, чтобы я раскрутил по полной программе ваших знакомых. Есть мнение, что они каким-то образом причастны к упомянутым злодеяниям.

— Ничего не понимаю, — признался я. — О каких моих знакомых идет речь?

— Ну как же! Сегодня днем, во время безобразной драки в общественном месте, были задержаны Захар Охлабин и Ольга Светова. Вы знакомы с ними?

Я кивнул.

— Драку, согласно показаниям свидетелей, начала Светова. До этого они продолжительное время сидели на скамейке и мирно беседовали. Видимо, у них возникли разногласия. Светова вскочила и попыталась выцарапать Охлабину глаза, выкрикивая при этом непотребные слова. Он ударил ее в скулу, говорит, что защищался. Прохожие прекратили драку, но Светова не успокоилась. Пришлось вызвать полицию.

— От меня-то вы что хотите?

— Разумно предположить, что всплеск эмоций может быть связан с каким-то преступным деянием. Я хочу быть абсолютно уверен в том, что они не причастны к убийству Прохора Савина. Поговорите с друзьями. С вами они будут откровенны.

— Знаете, я плохо разбираюсь в людях.

— Ничего страшного. Я буду рядом. Вместе мы задачку решим.

— Я могу и без допроса сообщить вам, что они к убийству не имеют отношения.

— Прекрасно. От вас уже есть польза. Мне почему-то кажется, что вы догадываетесь — кто преступник. Вон как покраснели. Но это только предположение, допрашивать вас мне запрещено, если помните, я вам об этом говорил. Остается ждать, когда обстоятельства изменятся, и вы сами расскажете правду.

— Не понимаю, о чем вы?

— Не обращайте внимания, мечтаю вслух.

В кабинет на допрос привели Ольгу. Не могу сказать, что задержание расстроило ее или встревожило. Ничего подобного, она явно сожалела лишь о том, что ей так и не удалось выцарапать Захару глаза.

— Здравствуй, Оля, — сказал я. — Что случилось?

Ольга покосилась на майора Котова, который отсел в угол и сделал вид, что капается в бумагах.

— Уилов? Зачем ты здесь?

— Хочу вытащить тебя из застенка.

— Адвокат, что ли?

— Общественный.

— Кто тебя послал?

— Вот он, — я указал на майора.

— А ты знаешь, я рада, что ты пришел. Я ведь ни в чем не виновата. На моем месте ты бы этому гаду еще и не так наподдал. После того, как ты мне подробно рассказал о перспективах образования, я, по твоему совету, честно ждала предложения от элитных школ. Мой мальчик должен был попасть в список избранных. Но шли дни, а к нам никто не обратился. Я нисколечко не расстроилась. Опять-таки, спасибо тебе, предупредил, что, возможно, нужно будет занести деньги. Ничего страшного, обычное дело. Тем более, что нужную сумму муж нам выделил. Далее просто. Поспрашивала подруг, и выяснилось, что есть еще один человек, который занимается поисками людей, которые зачисляют детей в элитные школы в обмен на положенные выплаты. К моей радости, это оказался наш Захар. И захотелось мне поговорить с ним. Вместе искать веселее. Не правда ли?

— У него тоже есть дети?

— Нет. И это самое интересное. У Захара совсем другие цели. Загадочные.

— Захара трудно считать загадочным.

— Ты прав. Но в данном случае…

— И вы встретились.

— Меньше всего мне хотелось выяснять его тайну. Мои намерения были чисты и просты — я должна была узнать, кому заносить и сколько. Все. Есть проблемы, решение которых приносит радость, потом вспоминаешь о них, и сердце твое наполняется гордостью. Поиск подходящей школы для ребенка из другого списка. Сплошная каторга и нервотрепка. Когда все закончится, постараюсь забыть об этой истории, как о дурном сне.

— Он тебе помог?

— Нет. Я ему рассказала о своей проблеме, выложила все, как и тебе. Он кивал, поддакивал, а когда я подумала, что победа близка, вдруг заявил: «Я помогу тебе, только если ты поможешь мне». «Что нужно сделать»? «Твой муж проявляет нездоровый интерес к Институту прикладной механики. Очень серьезные люди, интересы которых я представляю, недовольны его активностью. Если тебе удастся уговорить мужа поспособствовать ликвидации Института, у твоего ребенка появится шанс попасть в привилегированную школу». Понимаешь, Уилов, он не сказал: «Будет зачислен», он сказал: «Появятся шансы». Согласись, что это разные вещи.

Я кивнул.

— Не люблю, когда меня принимают за полную дуру. Не сомневаюсь, что Захар подбирал слова. И сказал то, что и хотел — появятся, мол, шансы. Я рассвирепела. Сказала ему, что в дела мужа не вмешиваюсь. А он мне: «Если не поможешь, включу твоего ребенка в черный список. Его ни одна приличная школа не возьмет». Вот я и решила ему глаза выцарапать. По-моему, все честно.

— Это не ты убила Прохора?

— Ты что, с дуба рухнул?

— Понятно. Майор, — обратился я к Котову. — Вы все слышали. Она непричастна.

— Похоже, что так, — согласился Котов. Он приказал конвойным отвести Ольгу в соседний кабинет. — Теперь поговорите с Охлабиным.

Трудно было поверить, что Захар настолько увлекся борьбой за недвижимость, что решил неумело надавить на школьную подругу. В последний раз, когда я его видел, он производил впечатление фанатика, свихнувшегося на нелюбви к науке. Но предполагать, что страсть доведет его до драки с бывшей одноклассницей, я бы не стал.

Надо сказать, что разнообразные фанатики частенько оказываются в поле внимания футурономии. Так что опыт анализа их поведения у меня есть. Общаться с ними, как правило, муторно. Они на редкость противные люди. Лида однажды попыталась причислить и меня к этому отряду зануд, но я быстро доказал ей, что она ошибается. Доводы оказались убедительными. Больше она фанатиком меня никогда не называла. Даже фанатиком светлого будущего. Наверное, лучше разобралась в значении слова.

Но о чем говорить с Захаром я не знал.

И вот его привели, был он спокоен и погружен в свои мысли, только царапина под левым глазом подтверждала вовлеченность в расследуемые события.

— И ты здесь, — сказал Захар. — Надо было думать, что ты примчишься. Чего тебе надо?

— Хочу вытащить тебя из застенка.

— Адвокат, что ли?

— Общественный.