Дидье Ковелер - Время остановится в 12:05 [litres]

– Заодно узнаешь, украл ли Бошотт мою диссертацию, которую я перед смертью собирался сдать на хранение в государственный архив.

Уже не сдерживаясь, я прерываю его:

– Мне плевать на Бошотта! Вам не интересно знать, что я сделал, чтобы спасти вас?

– Избавь меня от этих сантиментов, – брюзжит медведь, пожимая плюшевыми плечами. – Для тебя значение имеет только жизнь Бренды.

– Хочу заметить, что ради вас я подставил под удар змея собственную башку! В том мире, откуда я вернулся, вы целы и невредимы. И я вам больше скажу: при жизни вы были не слишком-то известны.

– Тебе удалось меня не убить? – перебивает он.

– Вот именно! И теперь я могу сдохнуть от разрыва анервизма!

– Аневризмы, – поправляет он машинально.

– Спасибо, очень ценное замечание! И у живого, и у мертвого у вас одинаково мерзкий характер!

– Например?

Я выдерживаю взгляд пластиковых глазенок. Судя по всему, его интерес больше, чем обида.

– Приведи какой-нибудь пример, – настаивает медведь.

– Примеров предостаточно! – говорю я, злясь еще больше. – Когда я получил воздушным змеем прямо в темя, вы, вместо того чтобы отвезти меня в больницу, сдали меня полицейским!

– Неужели? – восклицает он с восхищением. – Ты прав: в этом весь я. Именно так я бы и поступил, если бы выжил. Спасибо, спасибо, Томас.

Пиктон ковыляет ко мне, разведя лапы. Я грубо вновь усаживаю его на стол.

– Я хочу услышать не «спасибо», а «прости»!

– Ну прости, прости. Но не забывай, я ведь ждал кого-то. Мне назначили тайную встречу, чтобы организовать заговор против правительства. Зачем в такой момент лишняя обуза – приставучий мальчишка?

– Даже если он ранен?

– Такая уж у меня натура, сам видел. Я терпеть не мог детей, и у меня были дела поважнее, чем жалеть кого-то. Тем не менее я горжусь тобой. Ты даже не представляешь, какое удовольствие мне доставил!

– Это вы о чём?

– О моей теории! О параллельных вселенных, которые могут открываться на каждой развилке жизни! Прошлое, настоящее, будущее – это одновременные реальности, текущие с разными скоростями, которые могут множиться и меняться до бесконечности! Это была теоретическая модель, а ты применил ее на практике. Доказал, что я был прав!

– Вы это серьезно?

– Ну конечно, рассказывай дальше!

Я смотрю на него в ужасе.

– Постойте. Вы послали меня в прошлое не для того, чтобы спасти Бренду… А для того, чтобы проверить свою теорию?!

– Ну да. Но если моя теория может спасти Бренду в этой реальности, тем лучше.

Я заставляю себя успокоиться. Старик настолько верит в свою правоту, что стыдить его бесполезно. Пора прекратить ожидать от него чего-то, кроме интеллекта и технических решений.

– Сначала главный вопрос, Томас: ты долго находился в той реальности?

– Не знаю… минуту или две.

– А по ощущениям?

– Уж никак не меньше нескольких часов.

– Великолепно! Таким образом, ты испытал настоящее погружение в реальность с прогрессирующей плотностью – ты это почувствовал?

– Да.

– Рассказывай!

С холодной точностью описываю ему всё, что произошло, начиная с того, как я отвел от его черепа воздушного змея, до того, как заблокировал ту параллельную реальность.

– Ты ничего не заблокировал, мой друг, – говорит медведь уже без всякого энтузиазма. – Цепь обстоятельств, которую ты запустил, теперь развивается без тебя, вокруг другого Томаса, который стал самостоятельным аватаром. Ситуация, созданная тобой, представляла угрозу твоей жизни, а главное, исключала возможность нашего дальнейшего общения. Так что забудь об этом.

У меня в голове возникает образ Керри. Если тот мир продолжает существовать без меня и если Томас из той реальности не принесет Ноксу сведения о Пиктоне и его сообщниках, то Керри замучают до смерти. Что значит «забудь»? Как я могу сбежать от такой ответственности?

– Лучше начать с нуля, – подытоживает плюшевый профессор. – Ты вернешься во временной туннель, имея первый опыт – нашу встречу на пляже. И откроешь вторую реальность с лучшим стартом. Реальность № 2, назовем ее так, в которой ты избежишь удара воздушным змеем по голове и моего защитного рефлекса. Но сведи к минимуму свои реминисценции.

– Ре… что?

– Воспоминания о событиях реальности № 1. Иначе ты бессознательно вызовешь их повторение.

Я рассказываю об опасности, которой подверг Керри Лангмар. Медведь прерывает меня, как только понимает, что его это не касается.

– Не разбрасывайся, Томас. Сосредоточься на нашей проблеме. А то наоткрываешь тысячи параллельных вселенных, чтобы облегчить страдания всех девушек, которые попадутся тебе на пути, а мы так и не сдвинемся с мертвой точки: ты, я и Бренда.

Я не знаю, что ответить. Он, конечно, прав. Нужно дать умереть Керри в реальности № 1 и создать более радостное будущее со мной в реальности № 2.

– Еще есть вопросы?

– Нет, Лео.

– Итак, когда ты повторишь сцену на пляже, забудь первоначальную версию, но извлеки из нее урок.

– То есть?

– Не убивай меня, а только порань. Тогда ты отведешь меня домой, я буду тебе благодарен, Эдна тоже, и наше знакомство сложится гораздо конструктивнее. Возможно, нам с тобой даже удастся освободить души умерших из-под Аннигиляционного экрана, не вызывая тех ужасных последствий, о которых мы теперь знаем. По крайней мере, ты знаешь и сможешь предупредить меня.

– Но как я это сделаю при Ноксе и Эрмаке?

– Что ты имеешь в виду?

С ноткой раздражения я напоминаю ему, что он находится под постоянным наблюдением и его мозговой чип передает им всё, что мы говорим и делаем.

Ученый задумчиво чешет плюшевый зад и произносит:

– Ты прав, надо создать чипу помехи. Когда я упаду от удара воздушного змея, поройся в правом кармане моей куртки – найди наушник от плеера и вставь мне в ухо.

Я смотрю на него с недоверием.

– Разве музыка глушит сигналы чипа?

– При чём тут музыка? Я запрограммировал в наушнике ультразвук, который действует на той же частоте, что и чип. И звук, и видео немедленно сбиваются. Я пользовался этим всякий раз, когда встречался с кем-то из своих сообщников.

Я киваю. Теперь понятно, почему Нокс и Эрмак допрашивали меня только по поводу первых фраз, которыми мы обменялись с Пиктоном. Как только я заговорил о его плане уничтожить Экран, он вставил себе наушник. Я рассказываю ему об этом. И радуюсь, что наша беседа на сей раз будет строго конфиденциальна.

– Однако это не гарантирует, что тебе удастся меня убедить, – добавляет он мрачно. – Желаю тебе быть смелее с эгоистом и сухарем, которым я тогда был.

Я смотрю на медведя, испытывая неловкость. Даже не знаю, когда этот провокатор невыносимее: когда меня злит или когда ему удается меня растрогать.