Олдос Хаксли - О дивный новый мир. Остров

— А те, кто не желает заводить детей, но стремится не ограничиваться майтхуной, как поступают они?

— Существует контрацепция, — лаконично ответил Ранга.

— А противозачаточные средства доступны?

— Доступны? Да их распространяют по указу властей. Причем совершенно бесплатно. С них только взимается небольшой налог.

— В начале каждого месяца, — дополнила его слова Радха, — почтальон доставляет комплект на тридцать ночей.

— И дети не рождаются?

— Рождаются. Но только желанные. Ни у кого нет больше троих, а многим достаточно и двоих.

— В результате, — обратился Ранга к статистике и к неизбежному педантизму, — наше население увеличивается менее чем на треть процента в год. А на Ренданге рост почти как на Цейлоне — без малого три процента. В Китае он составляет два процента, а в Индии — одну целую и семь десятых.

— Я побывал в Китае всего месяц назад, — сказал Уилл. — Ужасно! В прошлом году провел четыре месяца в Индии. А до Индии посетил Центральную Америку, где рождаемость выше, чем на Ренданге и на Цейлоне. Вы когда-нибудь бывали в Ренданг-Лобо?

Ранга кивнул.

— Три дня на Ренданге, — объяснил он. — Если ты продолжаешь обучение после средней школы, это становится частью курса социологии. И тогда тебе дают возможность лично увидеть, как выглядит Внешний Мир.

— И каковы ваши впечатления от Внешнего Мира? — спросил Уилл.

Ему ответили вопросом на вопрос:

— Когда вы были в Ренданг-Лобо, вам показали трущобы?

— Наоборот, сделали все, чтобы я их не увидел. Но мне удалось ускользнуть.

Он живо вспомнил, как сумел ускользнуть на обратном пути в отель после пышного приема с коктейлями в министерстве иностранных дел Ренданга. Там собрались все, кто имел реальное значение и авторитет. Местные крупные чиновники и знаменитости с супругами — множество мундиров и орденов, «Диора» и изумрудов. Все важные иностранцы. Дипломатический корпус в полном составе. Британские и американские торговцы нефтью, шестеро представителей японской торговой миссии, дама-фармаколог из Ленинграда, два инженера из Польши, немецкий турист, оказавшийся кузеном Круппа фон Болена, загадочный американец из руководства огромного финансового консорциума, базировавшегося в Танжере, а кроме того, сияющие от счастья и довольства жизнью четырнадцать чешских техников, прибывших в прошлом месяце с новым грузом танков, пушек и пулеметов фирмы «Шкода». «И это те люди, — говорил он себе, спускаясь по мраморным ступеням министерства иностранных дел на площадь Свободы, — это те люди, которые правят миром. Нас два миллиарда и девятьсот миллионов, но мы зависим от небольших группировок политиканов, нескольких тысяч магнатов, генералов и валютных спекулянтов. Они — цианид, отравляющий Землю, но цианид, который никогда не потеряет своего дурного запаха и привкуса».

После блеска светского приема, после смеха, манящего запаха канапе и духов «Шанель» переулки позади только что возведенного Дворца правосудия показались вдвойне темными и зловонными, а эти лачуги под пальмами авеню Независимости представились даже более забытыми Богом, чем тысячи вообще бездомных людей, которых он видел распластанными во сне подобно трупам прямо вдоль улиц Калькутты. И Уилл вспомнил маленького мальчика, скелетика со вздувшимся животом, которого он подобрал, всего в синяках и ссадинах, после падения со спины сестры — девочки чуть постарше, несшей его домой. Он взял его на руки и, следуя за девочкой, донес-таки до подвала без окон, который девять человек (он пересчитал в полумраке пораженные лишаем головы) называли своим домом.

— Сохраняя жизнь новорожденным, — сказал он, — излечивая больных, не давая канализационным стокам попадать в источники питьевой воды — так мы начинаем. То есть делаем вещи необходимые и полезные в основе своей. Но чем все кончается? Мы только умножаем сумму бедствий человечества и ставим под угрозу существование цивилизации. Все это похоже на какой-то вселенских масштабов розыгрыш, который, как кажется, очень веселит Бога.

И он посмотрел на молодых людей с одной из своих злобных и безжалостных ухмылок.

— Не надо вмешивать сюда Бога, — возразил Ранга, — и розыгрыш вовсе не вселенский. Он вполне земной и является делом рук самих людей. Эти вещи нельзя уподоблять гравитации или второму закону термодинамики. Они не обязательно должны существовать. У себя на Пале мы не допускаем ничего подобного, и потому розыгрыш на нас не распространяется. У нас прекрасно развита санитария почти с начала века, но мы избежали перенаселенности, мы не нищие, и нами не правит диктатор. А причина очень проста: мы предпочитаем жить разумно и реалистично.

— Как, черт побери, вы смогли сделать такой выбор? — спросил Уилл.

— Умные люди в нужное время сумели проявить лучшие качества своего интеллекта, — ответил Ранга. — Но следует признать: им, кроме того, очень повезло. И вообще, если взять Палу в целом, острову необычайно повезло. Прежде всего мы никогда не были ничьей колонией. Ренданг обладает великолепной естественной гаванью. И это привело к тому, что туда еще в Средние века вторглись арабы. У нас такой гавани не было, и арабы оставили нас в покое, а потому мы по-прежнему остаемся буддистами или шиваитами, не считая тантрических агностиков.

— К ним относитесь и вы сами, — поинтересовался Уилл, — к тантрическим агностикам?

— С приправой из махаяны, — внес поправку Ранга. — Но вернемся к Рендангу. После арабов туда пришли португальцы. А к нам — нет. Без гавани мы были португальцам неинтересны. Поэтому у нас нет католического меньшинства, никаких богохульных проповедей, что люди должны доводить себя до самоистязания и испытания веры бедностью, никакого организованного сопротивления контролю над рождаемостью. И это не единственная благодать, осенившая нас. После ста двадцати лет господства португальцев на Цейлон и Ренданг пришли сначала голландцы, а потом англичане. Мы избежали обеих эпидемий. А без голландцев и англичан мы не узнали, что такое жестокие плантаторы, нищенский труд кули, экспорт урожая тропических культур с целью обогащения, что означало бы систематическое истощение почвы острова. А кроме того, мы обошлись без виски, без кальвинизма, без сифилиса и без иностранных губернаторов. Нам предоставили возможность идти своим путем и самим нести ответственность за собственную судьбу.

— Вам воистину сказочно повезло.

— Но помимо невероятного везения, — продолжал Ранга, — нами правили удивительно мудрые люди — Муруган-Реформатор и Эндрю Макфэйл. Доктор Роберт рассказывал вам о своем прадеде?

— Буквально в нескольких словах, не более.

— Он говорил об истории создания Экспериментальной станции?