Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Серафим… вспомни Пречистую! Вспомни Деву Марию! Ты же любишь не меня… а Её! Она — Владычица твоего сердца! Она любит тебя и помогает тебе! Не предавай её! Ты же молишься со слезами, чтобы она спасла тебя, твоего любимого отца Александра, твоего брата Максима от смерти! — она, задыхаясь и вырываясь из-под него, тоненьким голосом запела:

— Радуйся… земле… ненасеянная… радуйся… купино… неопалимая… радуйся… глубино… неудобозримая…

Серафим замер, расширенными глазами глядя на неё…

Он вдруг увидел себя коленопреклонённым на молитве в обители перед золочённой иконой Владычицы, рядом с ним на коленях стояли братья Савватий и Максим, их красивые благородные лица благоговейно освещались тёплым светом алых лампад, растворяющимся в тенях надвинутых на глаза капюшонов… Он услышал их высокие, восхитительно звонкие голоса, которые входили в унисон с его низким и нежным голосом, слагаясь в чистые созвучия, хрустальным куполом возносясь к небесам.

Радуйся… Радуйся…

Отец Александр, который стоял коленопреклонённо перед ними в своей монашеской рясе, медленно повернулся к нему и улыбнулся…

…Радуйся… Радуйся…

Вдруг перед его глазами предстала совсем другая картина: он увидел руины оставшиеся от того самого белого храма после артподготовки перед штурмом города. Небо над ним было затянуто чёрным дымом, который своими винтами закручивал в водовороты чёрный военный квадрокоптер, что висел невысоко над землей и горел. Он только что десантировался из него по тросу на землю, но был сбит очередью, которая навылет прошила ему ноги. Он, оставляя кровавый след в пыли, на обломках кирпичей и осыпавшейся штукатурке, подтягиваясь на руках, полз в надежде укрыться в развалинах храма. Он дополз до обвалившегося портала и, оглянувшись, увидел тех, кто преследовал его, чтобы добить: они шли к нему сквозь дым; их силуэты в шлемах, из которых светили разрезающие дым лучи лазерной подсветки, становились всё чётче на фоне дымовой завесы…

…радуйся, мосте, к Небесем преводяй…

Он перелез через камни обвалившегося портала и пополз по каменному полу храма, оставляя след крови на осыпавшейся побелке, дополз до какой-то лестницы из трёх ступеней, за которой начинался многоярусный иконостас и, понимая, что дальше ползти у него времени нет, спрятался за какую-то засыпанную белой штукатуркой икону, которая стояла лицом ко входу на постаменте из дерева перед самой лестницей и прижался к ней спиной. Почти сразу же он увидел на иконостасе тень: солнце, прорезая дым, осветило фигуры его преследователей, когда они на миг заглянули вовнутрь, и сразу же его оглушил и ослепил взрыв светошумовой гранаты, после чего раздался приглушённый его притуплённым слухом грохот автоматных очередей, которые прошивали свинцом всё пространство вокруг, превращая нижний ярус иконостаса в щепки…

… и лествице высокая, юже Иаков виде…

Он чувствовал, как пули лупят по доскам иконы, к которой он прижимался спиной, на него сыпалась штукатурка, он сжал зубы и от ужаса сквозь зубы стонал.

…радуйся, Божественная стамно манны…

Наступила тишина. Он был контужен и больше не слышал ничего. В состоянии болевого шока, не чуя тела, он поднялся на ноги и в изумлении повернулся к иконе. Лучи солнца проходили сквозь отверстия, сделанные пулями в дереве, но… ни одна из них не вошла в его тело…

…радуйся, разрешение клятвы…

Он в немом изумлении, спотыкаясь, обошёл икону и перчаткой стёр мел штукатурки с её поверхности… и обомлел: на него взирали изумительной красоты глаза удивительной женщины. Они пронзили его вместо не пронзивших пуль, воспламенив его сердце неземной любовью. Автоматные очереди прошили Её лик, Её руки… Её младенца. Он в исступлении повернулся к иконостасу и, подняв по нему глаза до самого верхнего ряда, увидел Распятие, которое от взрыва наклонилось так, что казалось, Распятый, бессильно повиснув на прибитых гвоздями к деревянной перекладине руках, с высоты со страданием смотрит на него. И он впервые в своей жизни перекрестился и медленно опустился перед Ним на колени…

…радуйся, Адамово воззвание… с Тобою Господь…

Серафим как очнулся…

Он вспомнил себя. С ужасом и дрожью он огляделся и прошептал:

— Боже… Валерия… что со мной? Что я с вами сделал?..

Он увидел её разорванную сорочку, следы на лице от его пальцев и, сжав зубы, с лютой ненавистью к себе прошептал:

— Что ты сделал, подонок… Что ты сделал?!

Он повалился без сил рядом с ней лицом в подушку… Она, вся мокрая от его пота, попыталась высвободиться из-под тяжести его тела.

Раздался стук во входную дверь. Затем ещё… затем раздался хлопок, и замок разлетается вдребезги. Дверь с ноги распахнулась, и ворвались трое полицейских в гражданском. Они, держа пистолеты на весу, светя фонарями и прикрывая друг друга, быстро прошли прихожую, зал, и вошли в спальню. За ними в спальню вошёл Альберт. В руке он держал Распятие и медальон, которые он подобрал с пола в зале.

Он остановился у постели, которую держали под прицелом полицейские, и холодным голосом произнёс:

— Вот какие у вас методы работы, Серафим… А ну-ка, немедленно встаньте!

Серафим не шевелится. Альберт быстро подошёл и, схватив за плечо, грубо скинул его с девушки и перевернул на спину. Серафим в лучах света фонарей лежал на постели, еле дыша. Его лицо было серым, глаза ввалились, под ними были темные круги, губы казались синими.

Альберт перевёл взгляд на девушку, которая дрожала, как от холода, пытаясь прикрыть мокрой разорванной сорочкой своё нагое тело.

— Как вы? — спросил он. — Мы опоздали? Он успел совершить над вами насилие?

Она помотала головой.

— Нет, нет! Он не смог… он остановился!

Альберт снял со спинки стула одежду и подал ей, дал знак полицейским, чтобы они держали Серафима на прицеле, сам же поднял на руки девушку и унёс её в зал. Там он посадил её на кушетку и помог одеться. После этого включил свет.

— Как вы? — ещё раз спросил он.

— Я… я не знаю… — тихо произнесла Валерия.

Она потеряно осмотрелась и ахнула, увидев простыню, закрывающую икону, немедля подошла, сдёрнула её, после бессильно опустилась на колени на пол и заплакала.

— Сержант Альберт, полиция полиса, — представился он. — Как зовут вас?

— Валерия, — тихо произнесла девушка.

— Валерия, — присев рядом с ней на корточки, мягким голосом сказал Альберт. — Зачем же вы впустили в дом первого встречного и постелили ему постель? Вас пленила незаурядная внешность незнакомца? Видите, как, оказывается, обманчива внешность. Под ней может скрываться маньяк и убийца.

— Нет-нет, он не такой, — всхлипывая, сказала Валерия.

— То есть всё, что произошло — это по любви? — с видимым негодованием произнёс Альберт.