Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

Максим в судороге сжал его руками и со слезами прошептал:

— Стефан сказал сегодня… самое страшное наказание для человека — это богооставленность… Я не могу молиться сейчас, Кир… Я не слышу Бога… Бог отвернулся от меня… Прошу тебя, уведи меня куда-нибудь, где бы я мог, преклонив перед Ним колени, побыть один…

Кир решительно взглянул на Ардена и ласково сказал Максиму:

— Пойдем ко мне!

Арден со страхом вскинул брови и замотал головой, но Кир, не обращая внимания на его протест, продолжал:

— У меня свой дом. Он хороший, по-настоящему сказочный дом. Хочешь знать, почему?

Максим поднял измученное лицо и, вопросительно посмотрел на него. Кир улыбнулся ему и сказал:

— Потому что для тебя, когда ты переступишь его порог, он станет и твоим домом. Действительно! Хватит уже жить в больнице! У меня есть для тебя замечательная комната, она похожа на келью. Из окна её открывается тихий, красивый вид. Давай с тобою будем жить вместе, Максим? Такой маленькой братской монашеской общинкой?

Кир увидел, что он улыбнулся, и продолжил:

— Братья мне построили этот дом, хороший, большой дом, ну и что в таком большом доме я живу один? А так мы каждый день будем вставать с рассветом, чтобы славить Христа, и ложиться глубоко за полночь, чтобы созерцать Славу Божию в ночных бдениях, будем в размышлениях и умозрительных молитвах вникать в Его Слово через писание и делиться друг с другом своими откровениями. Хочешь ли ты этого, Максим?

У Максима запылало сердце. Холод, наткнувшись на огонь, скукожившись, попятился… Максим ещё крепче сжал Кира и ответил:

— Да, я хочу! Я очень хочу! Кир, мне Христос открыл, что ты — дар Его, что это Он послал мне тебя! Меня исцеляет твоё доверие! Да что там говорить, одно твоё присутствие рядом, даже безмолвное, помогает мне справиться с отчаянием. Кир… меня беспокоит только одно: я не свободен. Есть то, что делает всё это красивой сказкой, несбыточной мечтой. И скоро, — я чувствую, как истекает время, — оно ворвётся в нашу жизнь и истребит всё. Как счастлив я сейчас в эту минуту, Кир! Как не хочу я, чтобы наступало будущие… потому что у меня нет будущего… Впереди пустота…

— Нет! — твёрдо ответил Кир. — Бог же — Творец — из каждой точки времени может сотворить новое будущее. Может быть, ты видишь пустоту, потому что твой взгляд упирается в границу. Но настоящая свобода — за границей. Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния.

Кир встал и подал ему руку.

— Пойдём же, Максим. Пойдём в твоё новое будущее. Пойдём к твоей новой свободе.

Максим подал ему руку и Кир поднял его со скамьи. Арден в протесте вскочил на ноги, но Кир взглядом его остановил:

— Арден! Вы сейчас с Сергеем понадобитесь в больнице. Не беспокойся о нас. Мы с Максимом теперь со всем будем справляться вместе, не так ли, брат?

Арден с волнением увидел, как Кир обнял Максима за спину и повёл к себе домой. Он был в таком шоке, что не сразу почувствовал, что у него на руке вибрирует псифон.

Кир жил на окраине Вознесенки. Его дом был компактным, двухэтажным. В нём почти не было мебели, как будто бы у Кира попросту не было вещей, чтобы их где-то хранить. В прихожей стояла пустая вешалка, в гостиной был стол с двумя стульями и небольшой шкаф для посуды, в котором стояли две тарелки и одна кружка. Они поднялись на второй этаж, и Кир показал Максиму комнату, в которой почти ничего не было кроме кровати, стоявшей у стены напротив входа, письменного стола со стулом рядом с кроватью, да расположенного под подоконником ящика, похожего на сундук. Единственным украшением комнаты служили книжные полки, которыми были завешаны все стены, манящие корешками стоящих на них книг. В красном углу на полочке располагалась икона Спасителя. Максим, глядя на неё, перекрестился, подошёл к окну, отодвинул грубую льняную занавеску и посмотрел с высоты вниз. Дом Кира стоял на небольшом возвышении, и перед его взором простиралось поле, вдалеке темнел лес, в небесах, в сизой дымке облаков догорал оранжево-красный закат.

— Прости за отсутствие особенно комфорта, — сказал Кир.

— Что ты! Напротив! — с улыбкой на бескровном лице повернулся к нему Максим. — Как раз комфорт в том, что это действительно напоминает мне мою келью… Как же я тебе благодарен, Кир!

— Тогда светлой молитвы тебе, Максим, — тихо сказал Кир. — Если я понадоблюсь тебе — моя дверь напротив, для тебя она всегда открыта.

Кир собирался уйти. Затаившийся холод, как змей, торжествующе приподнял голову, глядя ему вслед. Максим схватился рукой за сердце и вскрикнул:

— Нет, Кир! Не уходи! Помолись со мной, Кир!

Кир взглянул на него и спросил:

— Но тебе же хотелось побыть одному?

Максим опустил глаза и сказал:

— Что-то во мне… Когда я один… я не один…

Максим встал перед иконой на колени. Кир с горечью кивнул, вернулся в комнату и преклонил колени вместе с ним.

— Максим, — тихо сказал он, повернувшись к нему. — А ты говорил, что это — лишь мечта… Радуйся! Вот и началась она — наша другая жизнь!

И лицо Максима озарилось радостью, он перекрестился. Кир перекрестился вслед за ним, и Максим прикрыл глаза и, соединяя ум и сердце, тихо запел:

Δεῦτε λαοί, ἅπαντες συμφώνως,Χριστόν ἀνυμνήσωμεν, Τόν ἐν τῷ βαπτίσματι…

В болезненной, глухой тоске Александр смотрел, как от него уводят только что вновь обретённого брата, сердцем содрогаясь от холодного отчуждённого взгляда Максима, словно гвоздём, прибившим его ко кресту душевных мучений. Когда он скрылся за дверью, Александр обвёл глазами присутствующих в трапезной. Все смотрели на него, кто со страхом, кто с непониманием, кто с удивлением. Тут были даже дети, и они тоже робко глядели на него, прижавшись к ногам взрослых. Радость исчезла со всех лиц. И в этом был виноват он. В муке отчаяния он встал перед ними на колени.

— Братья и сёстры… народ Божий! Перед Господом и перед вами я преклоняю колени в мольбе простить мой грех, который привёл к вашим таким жестоким страданиям и бедам. Исповедую вам, что это я повинен в ранах на теле владыки Питирима. Я получил приказ на убийство вашего епископа; я отдал приказ своим послушникам на его исполнение и не могу отменить его, потому что мне они теперь не поверят. Я сам не знал любви Христовой и не смог научить ей своих духовных детей. Брат Максим не виноват в том, что он собирается сделать… Прошу вас, только не вините его! Я, только я виноват перед ним и перед всеми вами! Простите меня за ад, который мы принесли на вашу святую землю, за страдания, которые теперь вам придётся из-за нас претерпеть…

Из-за спины стоящих в молчании людей вышел Стефан.

— Отец Александр, — сказал он. — Да благословит тебя Господь за твоё покаяние. Мы принимаем его. Ведь на это способен не только тот, в ком есть мужество, но тот, в ком есть святость. Мы видим Духа Святого в тебе, это значит, что тебя принимает Сам Господь! Как же мы не примем святого Его?