Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Максим — большой аскет. Он — постник и молитвенник… бескомпромиссный, всегда верный клятвам человек. Он никогда не нарушит обета, данного Богу, даже если это будет стоить ему жизни…

Александр поник головой. Мне от всей души стало жалко его. Арден тяжело вздохнул и спросил:

— Отец Александр, мы сейчас все здесь, с ним остался только Кир. Есть ли опасность для его жизни?

Александр отрицательно покачал головой:

— Брат Максим имеет благословение на ликвидацию только владыки Питирима. Максим не станет причинить вреда никакому другому человеку, если задача поставлена убить только одного. Он всеми силами, до конца будет пытаться сохранить другому жизнь… если это не войдет в противоречие с приказом и не сделает невозможным его выполнение. Тогда он уничтожит любого.

— Даже если он… любит этого человека? — потрясённо спросил Арден.

— Да… — тихо сказал Александр. — Нас так учили… И я их так учил… Послушание превыше чувств. Послушание превыше поста и молитвы. Мне благословляли брать в послушники и готовить к монашеской жизни только тех, у кого в мире никого нет, объясняя это тем, что в любой момент каждый из нас может погибнуть… Нас предостерегали от братской любви… Но в каждом из нас есть образ Того, Кто есть Любовь… и мы не могли друг друга не любить… Другие наставники своим послушникам запрещали, а я не мог… не мог запретить это ни себе, ни им… Я очень сильно люблю их… и они любят меня и друг друга… мы — духовная семья…

Александр замолчал, чтобы перевести дух. Наконец, он собрался с мыслями и прибавил к сказанному:

— Если он полюбил Кира и если ему придётся его убить… я не знаю, сможет ли он после этого продолжать дальше жить… ведь брат Максим очень сильно умеет любить. Ему Господь даровал эту великую силу — силу любви… может поэтому дьявол, чтобы причинить страдания Отцу нашему Небесному, всегда мучил Его создание, уничтожая вокруг него тех, кого он любил… У Максима очень тяжёлая судьба…

— И что же… Максима ничто не сможет остановить? — встревожился Арден. — Есть в этом мире хоть что-то, что могло бы его остановить?

Александр кивнул и произнёс:

— Да. Сам Бог. Ведь исполнение послушания для него есть форма богопоклонения, это есть исполнение воли самого Бога, явленной нам через епископа. Но Господь мне открыл, что владыка Арсений — служитель дьявола. Когда брат Максим поймёт, что он обращает своё оружие против Бога и Божьих сыновей по приказу дьявола, тогда никакой приказ не заставит его это сделать.

Воцарилась тишина. Все молчали, пытаясь переварить услышанное. Да, дела были плохи… Выходило, моё впечатление было обманчивым. Похоже, этот Максим — опасный фанатик, похлеще Серафима…

— Так! — вдруг громко сказал Арден, и я от неожиданности подпрыгнул. — Я знаю, что делать! Давайте завтра соберем их всех вместе, с отцом Александром и владыкой Питиримом и поговорим.

У Стефана глаза полезли на лоб:

— Ты что, Арден?! Собрать? Их всех? Это же очень опасно!

— Я понимаю, — усмехнулся Арден, — но взять ситуацию под контроль мы попросим брата Альберта. Тем более, полковник нам его услуги предлагал!

— О чём ты собрался с ними говорить?! — не унимался Стефан.

— Как о чём?! — воскликнул Арден. — О любви!!! Дорогие братья! Разве не стали все мы свидетелями рассказа наших скитальцев, как спасает любовь к Богу и друг к другу? Сам отец Александр говорит, что любовь между ними есть, а если так, значит, нам есть о чём с ними поговорить!

Он начал ходить вдоль стены за спинами братьев и размышлять:

— Давайте завтра пригласим их всех в гостевой дом, сядем вместе за стол, поговорим! Будем молиться, и пусть действует сам Господь! Что скажете?

Брат Владимир нерешительно сказал:

— А что скажет на это владыка Питирим?

Питирим, который всё это время почти ничего не говорил и пребывал в глубокой задумчивости, спокойно и серьёзно сказал:

— Предложение звучит безрассудно? Да. Опасно? Да! Но я тоже не вижу другого выхода. Господь каждому из них сохранил жизнь, предав их в руки наши. Господь в каждого из них верит, и я верю, что они справятся. Ведь для того, чтобы стать по-настоящему нашими братьями, стать Христовыми, — а я верю, что именно в этом и был замысел Бога, — им нужно сделать один маленький, но очень трудный шаг, но это шаг по вертикали: они должны научиться любить врагов своих. Я не вижу причин более держать их на удалении от тех, кого им Господь дал для выполнения этой трудной духовной задачи.

Стефан кивнул. Он перекрестился и с силой сказал:

— Да будет так!

Затем он встал и немного торжественно произнёс:

— Братья! Завтра нас ожидает бой, но бой духовный. Давайте же примем этот бой в духе мира, ибо сказано: блаженны миротворцы, ибо они Сынами Божьими нарекутся. Прошу всех особенно молиться, чтобы завтра пребывать в духе Божьей любви.

— Братья… — тут подал голос Сергей, которого мы наблюдали в проекции по пси-связи, — у нас проблема…

Арден напрягался и быстро спросил:

— Что-то с Савватием?

— Да… — сокрушённо сказал Сергей. — Простите братья… Этот сукин сын напал на Михаила, отнял у него пси-браслет и попытался связаться со своим епископом… Я ему крепко вломил и теперь он в коме… Он не приходит в себя…

Арден вцепился пальцами в волосы на своих висках и закричал:

— Сергей!!! Что ты наделал?!! Он же ещё не стабилен, ты же мог его убить!!! Почему ты мне сразу ничего не сказал?!!

Сергей крякнул в кулак и произнёс:

— Арден… Я тебя предупреждал, что он, хоть и парализован, но опасен? Я тебя предупреждал, что по менталитету он — нацист? Разве я заранее не сказал тебе, что, если не дай Бог что случится, я снова отправлю его в ад, откуда ты его достал? Хорошо, что, когда он рыпнулся, я был рядом!

Александр стал задыхаться. Он встал и, вглядываясь в изображение Сергея, тихим голосом, запинаясь, заговорил:

— Сергей… Благодарю вас, что не дали ему этого сделать… Он не нацист… просто он ведь ещё не знает… Если бы ему удалось связаться с владыкой, то это погубило бы не только вас, но и всех нас… Именно поэтому я уничтожил все наши пси-браслеты!

Александр дрожал и озирался, умоляюще заглядывая каждому в глаза.

— Братья, только прошу вас… прошу вас, не убивайте его! Прошу вас, братья, помогите ему! Савватий он… Он — мой друг… Мы с ним вместе служили в одной роте… в одном взводе… Он — замечательный переговорщик, и благодаря своей самоотверженности, доброте и терпению вернул из плена очень много человек! О, сколько у него боевых наград и поощрений, но для него не было награды желаннее, чем видеть счастье на лице освобожденного заложника и его родных! И, хотя в этом не было никакой необходимости, после завершения спецопераций, он оставался им другом и был желанным гостем в каждом осчастливленном им доме! Благодаря его святости и доброте, которую ощущали даже террористы, у него почти не было потерь… Почти… Да, заложники гибли, но это он переносил как личную потерю. Однажды он сам попал в плен и был тяжело, смертельно ранен… я спас его, и он всю жизнь за это меня благодарил. С какой радостью и восторгом принял он слово о Христе! В обители он показал себя вдохновенным проповедником и, несмотря на то, что был всего лишь послушником, он получил благословение вести душеспасительные беседы с приходящими в обитель за духовным советом, и никогда никому не отказывал ни в слове, ни в утешении! Он не скапливал богатств своей души, но всем всегда раздавал себя без остатка!