Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

Отец Александр смятенно дышал и смотрел каждому в глаза, рывками перебрасывая взгляд с одного лица на другое, а Питирим положил ему руку на плечо, наверное, чтобы он так сильно не переживал и успокоился.

И тут Арден, который сидел как-то отстранённо в тёмном уголочке у стены, тот самый врач, который сопровождал Питирима, вдруг зачем-то встал. Он помолчал, видно, не решаясь начать говорить, а потом вздохнул, как от облегчения, и сказал:

— Братья! Произошедшее — действительно чудо. Мне уже рассказывали, что это возможно, и я с трудом тогда в это поверил, но по-настоящему верю только теперь, когда увидел своими глазами: отец Александр с активированной боевой программой, не только не подчинился ей, но готов был умереть сам, но не убивать владыку Питирима. И он бы погиб, если бы его не освободил сам Господь. И это даёт надежду на спасение остальных его братьев! — Он повернулся к Александру и сказал:

— Отец Александр! Славлю Христа за вас! Воистину вы — святой человек и великий воин Христов! Да, я с радостью и смирением прошу вас стать нашим братским священником!

Я обомлел и посмотрел на капеллана, но не увидел радости на его лице. Он был очень растерянный и бледный. Он посмотрел на Ардена и спросил:

— Простите… я вас не понял. О какой активированной боевой программе идёт речь?

Арден взглянул на него серьёзно, с большим вниманием, и спросил:

— Не может быть, чтобы вы не знали или хотя бы не догадывались! Иначе, зачем же вы тогда сняли со своих бойцов пси-браслеты?

— Почему мы сейчас говорим об этом? — разволновался Александр. — Причём тут пси-браслеты?

— Отец Александр, брат Арден, — быстро остановил этот разговор Стефан. — Давайте-ка не будем сейчас об этом, потому что для отца Александра у нас есть ещё известия.

Александр сцепил пальцы рук, прижал их к губам и опустил вниз дрожащие ресницы. Видно, он не мог справиться с волнением и начал молиться.

— Говорите, — глухо сказал он.

Арден, пройдя за спинами сидящих, подошёл к нему и, встав у него за спиной, склонился к нему, положив свои ладони на его широченные плечи.

— Ну что же вы готовитесь к самому худшему, отец Александр! Радуйтесь! Ваши братья живы!

— Вы нашли брата Серафима?! — воскликнул Александр, вывернув голову и глядя на него снизу вверх.

— Да, но не мы! — улыбка Ардена с теплотой разливалась на его губах. — Его нашёл в горах полицейский патруль и доставил в город. Сейчас его опекает наш знакомый полковник, он сегодня звонил из Управления и то ли восхищался им, то ли жаловался на него. Я был сегодня в городе, и полковник показал мне живого Серафима!

— Слава тебе, милосердный Господь! — только и смог выговорить Александр и спазм пережал его горло, казалось, он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Он закрыл лицо руками и беззвучно вздрогнул плечами. Наконец, он отнял руки от мокрого от слёз лица, серыми блестящими глазами взглянул на Питирима, и через силу произнёс:

— Это ты его вымолил, брат мой Питирим!

Питирим прикрыл глаза и сжал в своей руке его ладонь. Да, видно, Серафима капеллан действительно очень любил. Теперь я хоть отчасти стал понимать всю глубину трагедии, которая разыгралась на той скале.

Арден потрепал Александра по плечам и весело сказал:

— Но и это ещё не всё, отец Александр, готовы ли вы к большей радости?

Александр в недоумении снова поднял на него кроткий, как будто бы испуганный взгляд, и спросил:

— Что же может быть более этого?

Стефан, сидящий за столом напротив, указал рукой на Ардена и радостно воскликнул:

— Наш чудесный хирург Арден спас жизнь вашего брата Савватия!

Лицо Александра, бывшее бледным, совсем побелело. Он медленно встал, в страхе и изумлении повернулся к Ардену. Его губы дрожали, он силился что-то произнести и, наконец-то, сказал:

— Этого не может быть… Он был мёртв… и мы его отпели…

— Ну, это вы поспешили, — засмеялся Арден. — Ваш брат Савватий жив, но парализован, у него сломан позвоночник. Сейчас он находится на реабилитации у нас в Луговом.

— О, Боже…

Александра пробила лихорадочная дрожь. Он, как надломленная тростиночка, упал снова на стул и, зажал голову руками. Все молчали, давая ему время с этим справиться. Наконец, Арден тихо спросил:

— Разве вы не рады?

Александр вскинул на него измученный взгляд и сказал:

— Я рад… и не знаю, как вас отблагодарить! О, какие муки вытерпел я в этой смертельной разлуке с ним, ведь брат Савватий — мой сокровенный, мой лучший друг… Да, я очень… очень рад, но… когда он узнает, что я не убил Питирима, он также отвергнет меня… как и брат Максим… как и брат Серафим…

— Помогите же нам и себе, отец Александр! — воскликнул Арден. — Мы не знаем, что со всеми вашими послушниками делать! Они все удивительно верны вам: все горят желанием выполнить ваш приказ и уничтожить владыку Питирима.

— И не только Питирима… но ещё и меня… — бессильно сказал Александр — Мы дали друг другу обеты не оставлять брата живым, если его разум окажется под контролем противоречащего. — Александр поднял голову и, повернувшись к Питириму взволнованно заговорил:

— О, брат Питирим, тебе грозит большая опасность, если до Вознесенки доберётся Серафим, тогда с ним объединится против тебя и меня брат Максим, вместе они — сработанная боевая двойка, вместе они — страшная сила!

— Он не доберётся, — усмехнулся Арден. — Пока он в руках полицейских, и они не отпустят его, пока не убедятся, что он не опасен.

— Но что же делать? — произнёс Питирим. — Такая ситуация, как сейчас, не может продолжаться вечно. Мы не сможем… просто нельзя держать Савватия, Серафима и Максима в муке неведении о судьбе их братьев. Соглашусь, что в случае с братом Максимом ситуация сложнее. — Он посмотрел на капеллана. — Брат Александр, ты же знаешь брата Максима как никто другой! Есть ли опасность для него и для других в той свободе, которую он имеет в Вознесенке?

Стефан, видя всеобщее замешательство и печальный вид капеллана, произнёс:

— Отец Александр, мы с братьями можем рассказать вам о Максиме, каким мы его узнали и полюбили. Он — очень скромный и адекватный человек. За то недолгое время, пока он находился в Вознесенке, он интересовался историей Церкви и о причинах гонений на братство, посетил выставку картин братьев и сестёр общины. Угадайте, картина какого автора оказалась ему самой близкой по Духу? Точно! Картина Владыки Питирима! Но это ещё не всё! Он участвовал в богослужениях, слушал проповеди, общался с братьями и сёстрами, возился с детьми!

Александр слушал его в тихой радости. Стефан наморщил лоб и с болью спросил:

— Неужели после всего этого он совершит убийство?

Александр вздохнул и с глазами, в которых снова холодела безнадёжность, проговорил: