Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Что ты делаешь?! — возмутился я. — У тебя же больше не останется ампул! А вдруг что случиться? Он же враг! Зачем ты тратишь на него последние средства?

Питирим повернулся ко мне и быстро ответил:

— Я же много раз тебе говорил, что капеллан Александр — наш брат. Он не враг нам.

— Питирим, я понимаю, ты — святой. Но быть святым разве означает быть наивным? Он только что хотел зверским образом убить нас!

— Брат Андрей… он хотел убить не нас.

Я недовольно взглянул на него.

Питирим отвернулся и вытер рукой лицо, которое заливало дождём. Он стал ощупывать бронеразгруз Александра, пытаясь понять, как его снять, чтобы добраться до тела, но не нашёл. Тогда он снял с Александра шлем. Потом он вставил ампулу в автошприц.

Я приподнялся и с любопытством и содроганием посмотрел на лицо Александра. Наконец-то я увидел лицо этого монстра. Что там такого Настя в нём увидела? Ничего красивого в нём не было и в помине. Оно было спокойным, наполовину почерневшим и… мёртвым.

— Питирим… кажется, он уже мёртв! Прошу тебя, не трать на него реаниматор! Ему он уже ничем не поможет, а ты только переведёшь впустую последние средства!

— Брат Андрей… — Питирим говорил совсем тихо, и рёв ветра и шум дождя заглушали его голос. — Чтобы Бог мог действовать, человек должен сделать всё от него зависящее… и будь что будет.

Он приставил автошприц к вене на шее Александра и спустил его. Затем он вложил последнюю ампулу, в которой оставалась половина, и последовательно ввел её. Затем он поднял глаза к небу и громко сказал:

— Господи, Отец наш Небесный! Благодарю тебя, что сохранил нам жизнь! Боже! Вырви же и брата Александра из рук смерти и исцели его! — Он возложил руку на голову Александра и тихо произнёс:

— Именем Иисуса Христа!

Дождь заливал его запрокинутое лицо. Питирим медленно опустил голову, нагнулся к Александру и, с огромным трудом немного приподняв, положил верхнюю часть его тела к себе на колени. Он прижал голову Александра к своей груди и обнял, как будто пытался его согреть.

— Бедный, несчастный, замученный злом, брат мой, не познавший совершенной любви… — сказал он и прикоснулся губами к его грязным волосам. — Возвращайся, прошу тебя! Возвращайся к жизни! Господь любит тебя, и Он даст тебе ещё при жизни познать радость Царства Небесного внутри!

Я отвернулся, потому что не мог смотреть на это совершенное сумасшествие. Абсолютным безумием было не только желать спасения преследовавшего нас фанатика-киллера, но и ждать воскрешения наполовину сгоревшего его тела. Да ещё и целовать его мерзкий труп.

Потом я снова взглянул на них. Питирим затих в благоговейном ожидании, прижавшись губами к виску Александра. Вдруг неожиданно кончился дождь, и после такого невероятного грохота наступила тишина. И в этой звенящей тишине Питирим вдруг с необычной интонацией произнёс:

— Милосердный!.. О, Бог мой, милосердный! Благодарю тебя, мой Господь!

Я аж привстал. Питирим поднял ко мне своё сияющее светом радости лицо и сказал:

— Он жив! Брат Андрей, велик Господь! Он жив!!

Он немного раскрыл свои объятия и показал мне капеллана. Я увидел, что его грудь поднимается, что он слабо, но дышит! В это невозможно было поверить… Но передо мной было реальное чудо воскрешения из мёртвых, но вот только было ли это чудо, сотворённое христианским Богом, или это было чудо военных биотехнологий? Как же теперь узнать?

— Помоги мне, — сказал Питирим.

Мы вместе, надрываясь, оттащили тяжеленое тело Александра поглубже под навес, куда не попадал дождь и не было ветра. Питирим снова озадаченно осмотрел его и обратился ко мне:

— Нам надо сообразить, как снять с него снаряжение. Я боюсь, что в нём, а может быть, и в самом его теле есть чипы, по которым его смогут отследить.

Да. Вот это было вполне вероятно. Но только зачем нам это всё?

— Я не понял, зачем тебе это нужно. Это же хорошо! Пускай его найдут свои, пусть помогут ему, а мы быстро уйдем, пока не поздно. Ведь неизвестно же, где ходят остальные трое его головорезов…

Питирим посмотрел на меня и покачал головой.

— Нет, брат Андрей. Пока Александр не очнётся, мы никуда не пойдём.

— Я не понял, мы что, будем ждать, когда он придет в себя?! — возмущенно сказал я. — И что он с нами сделает? Когда придёт в себя?!

— Андрей, я не хочу отдавать брата Александра в руки владыки Арсения, — мягким голосом сказал Питирим. — Капеллан и его братья — очень хорошие люди, но он сделал из них фанатиков… оружие, совершив подмену: они любят Христа и хотят служить Богу, а служат злу. Но Господь видит их сердца, и я молюсь о них и верю, что Он каждого спасёт и приведёт к подлинному служению Себе в Духе и Истине.

Я удивленно слушал его, даже открыл рот. Какая же у Питирима была святая вера в человека! Я такой веры в этого отца Александра и его головорезов не имел, поэтому на всякий случай, решил не спускать с него глаз и подобрал острый камень, чтобы в случае чего проломить ему череп.

Ладно. А пока я разобрался с его снаряжением. На ключицах у него были хитрые пневмозастежки, я их нажал, и они с легким пшиканьем раскрылись, а я смог снять верхнюю часть его разгрузки, в которой были засунуты автоматные магазины. Затем я с трудом перевернул его на бок и вытащил из-под него нижнюю часть разгрузки. Я с большим любопытством потом облазил все подсумки и вытащил два невероятного размера и красоты боевых ножа, с долом для кровостока, очень полезную плазменную зажигалку, которой можно запалить абсолютно всё, самозатягивающиеся наручники и какую-то кружку, показавшуюся мне знакомой. Я расстегнул его форменный китель, который был сделан, судя по всему, из какой-то непромокаемой и огнеупорной ткани, потому ничуть и не обгорел, и внутри сохранил всё сухим. Китель, как и наши комбинезоны, был с электронагревом, и не имело смысла оставлять Александра без него: было очень холодно, он ведь только ожил, а вот так сразу, ожив, мог и околеть. Раздевать его дальше, чтобы осмотреть его тело, я просто не решился, так как под кителем у него было какое-то термобельё из эластичного плотного материала, которое в отличие от кителя не было огнеупорным и расплавилось, став единым сплавом с обугленной кожей. Что касается наличия чипов, то наверняка, либо где-то в предплечье, либо в основании черепа, следовательно, как обычно, в кости. И что мы сможем без хирургического вмешательства с этим сделать?

Светало. На несколько минут вышло умытое ночным ливнем солнышко и попыталось согреть своим светом пропитанную влагой землю, но у него это не очень получалось. Воздух после грозы был сырым и холодным. Мы согрели чай, разогрели наши консервы и помолились перед трапезой. Питирим как увидел, что я ножом Александра вскрываю консервы, так сразу побледнел и запретил мне.