Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Пожалуйста! Мы можем предоставить в ваше распоряжение бокс для командированных сотрудников полиции на то время, которое сочтёте нужным.

— Спасибо, я долго у вас не задержусь. Вы прервали выполнение моей миссии, и мне немедленно придётся вернуться к её исполнению.

— Если не секрет… — Полковник снизил тон голоса. — В чём же состоит ваша миссия? Если в вашей задаче поимка особо опасных преступников, почему архиепископия не обращается с этой задачей в полицию? У нас больше возможностей и средств для оперативно-розыскных мероприятий.

Серафим поднял на него беззаботные глаза и спокойно ответил:

— Я думаю, с этими вопросами лучше обратиться в архиепископию. А цель миссии? Как же не секрет? Это секрет. Я — простой послушник. Мне дали послушание — я послушался.

— Вот бы и нам таких послушников на службу, — улыбнулся полковник. — Нынче церковь хорошо устроилась. Свой спецназ. Свои исправительно-трудовые лагеря… Если ей надо — сотрудничает с полицией. Если не надо — не сотрудничает.

— Это потому, что у нас церковь отделена от государства, — заметил Серафим.

— И вы и вправду верите в Бога? — серьёзно спросил полковник.

— Конечно, — кивнул Серафим. — Разве возможно осмыслить существование мира и человека иначе, как через Творение? Разве вас не преследует состояние «растревоженной экзистенции»?

— Простите, что? — переспросил полковник.

— Разве вас не мучают экзистенциальные вопросы? Вот, я выкачу вам по Кьеркегору полный список, выбирайте: «Где я? Кто я? Как я пришёл сюда? Что это за вещь, которую называют миром? Что это слово значит? Кто тот, кто заманил меня в бытие и теперь покидает меня? Как я оказался в этом мире? Почему со мной не посоветовались, почему не познакомили с его обычаями, а просто сунули в один ряд с другими? Как я обрёл интерес к этому большому предприятию, которое называется реальностью? И почему я вообще должен иметь интерес к нему? Где директор? Я хотел бы сделать ему мои замечания. Никакого директора нет? Но к кому я тогда обращусь с моей жалобой? Могу ли я просить, чтобы и моя точка зрения была принята к рассмотрению? Или если нужно принять мир таким, каков он есть, не лучше ли было бы вовсе не узнавать, каков он»?

Полковник наморщил лоб.

— В молодости мучили. Потом я понял, что ответа на них нет. И перестал задаваться ими.

— Значит, не сильно мучили. А я вот не перестал. У меня было тяжёлое детство, и мне необходимо было разобраться, за что мне такие мучения.

— И вы разобрались? Во всех ваших мучениях оказался виноват Бог?

— Да. Я разобрался. Небольшой спойлер: во всех наших мучениях оказался виноват человек. Тот, кто был сотворён для счастья, но оказался непослушен Богу, творил сам, что хотел, и дела его оказались злыми.

— Но разве Бог не мог остановить его и навести порядок?

— Почему же, мог. Но для этого Ему нужно было либо лишить человека свободы выбора, либо просто уничтожить. Он уже топил его однажды и больше не хотел. Он любит Своё творение. И поэтому в том мире, где правит человеческое зло, у Него власти меньше, чем у полицейского.

Полковник улыбнулся.

— А как же дьявол? Он-то существует?

— Несомненно. Это интегральное человеческое зло, которое всё время нарастает. Потому что не происходит покаяние человечества.

— Но может ли оно быть сосредоточенно в одном конкретном человеке?

— О, да, — насупился Серафим. — Существуют предельно инфернальные личности…

Полковник мёртвой хваткой глаз вцепился в него и спросил:

— Можно ли сказать, что цель вашей миссии — задержание или ликвидация такой предельно инфернальной личности?

Серафим замер и настороженно посмотрел на него.

— Можно сказать что угодно, — медленно произнёс он и натянуто улыбнулся.

Полковник безотрывно смотрел в его глаза и продолжал:

— А вам действительно не страшно сталкиваться с дьявольщиной? Вас действительно ничто не может испугать? Схождение лавин? Аномальная гроза, не только для этого времени, но и для этого места, вызванная внезапным сбоем над отдельно взятым районом орбитального климатического стабилизатора? Нападение стаи волков, которые от человека обычно держатся на расстоянии? Вы всё преодолеваете? Вы всех побеждаете?

Серафим пожал плечами:

— Полковник, самый большой враг человеку — это сам же человек. Кто боролся со своими страстями и победил их, кто совершил внутренний джихад, того внешние опасности вовсе уже не пугают.

Полковник опустил взгляд и сказал тихим голосом, как будто сам себе:

— Я человека не боюсь… Честно говоря, меня пугает только всякая дьявольщина…

— Это просто потому, что вы не владеете стратегией и тактикой, как с ней бороться, — прокомментировал Серафим.

— А она существует?

— Конечно, существует. Этот дух побеждается молитвой и постом. И контрольным выстрелом в голову.

— Молитвой и постом?! Это единственное, чего я не умею, — сухо засмеялся полковник.

— А напрасно, — назидательным тоном сказал Серафим. — Богом для этого и дана вам жизнь, чтобы этому научиться.

— Я подумаю об этом, — то ли в шутку, то ли всерьёз пообещал Серафиму полковник. — Итак, именно поэтому архиепископия не задействует полицию?

— Когда полиция покается, и со слезами и плачем обратится к Отцу нашему Небесному с молитвой о прощении её грехов тяжких, и примет Христа своим Спасителем и Богом… вот тогда архиепископия будет давать задания по ликвидации дьявола и полиции. Не отчаивайтесь, дружище! У вас всё ещё впереди! Я буду коленопреклонённо молиться о вашем покаянии!

— О-у… благодарю вас, — вздёрнув брови, со смехом проговорил полковник.

— Напрасно смеётесь. Но да простит вас Господь, да помилует.

Полковник откашлялся в кулак, а Серафим встал и небрежно произнёс:

— Итак, вы всё узнали? Могу ли я теперь узнать, куда доставлено тело послушника Савватия?

Полковник с непониманием взглянул на него.

— Послушника Савватия?

— Как же: вы птицу нашли, патронный ящик нашли, а его не нашли?

— Нет, а где мы его должны были найти?

Серафим в замешательстве посмотрел на него, не шутит ли он, и задумчиво произнёс:

— Полковник… я могу идти?

Полковник развёл руками:

— Увы, нет. Я могу отпустить вас, только если мне даст на это разрешение ваш епископ.

«О, как!», — подумал Серафим, но вслух сказал:

— Полковник! Поздравляю! Вы делаете успехи в послушании! Надеюсь скоро увидеть вас в нашей обители!

Он развернулся и пошёл к выходу. Полковник дал знак, и ему дорогу преградили охраняющие полицейские.

— Вы серьёзно?! — обернувшись на полковника, с удивлением спросил Серафим.

— Да, вполне, — напряжённо ответил полковник. — Прошу вас, чтобы сохранить наши добрые отношения… Знаете, вы мне глубоко симпатичны… Поэтому хочу дать вам совет… Примите его, если хотите, как простую отеческую старческую опеку… Свяжитесь с епископом. Иначе это будет стоить вам жизни.