Александр Сигалов - Жгугр. Будем жить! [СИ]

— Сейчас поедим и потанцуем — да, мальчики?

Молчание было ей ответом. Ели молча, обильно пуская желудочные соки, тщательно пережевывая пищу. Текли и сглатывались слюнки; паприка, маринад, уксус, соль и перец букетом распускались на задней стенке гортани.

— Кто волшебник, кто шашлыки готовил? — облизнулась Алина, очаровательно высунув язычок.

— Я готовил. Вчера вечером, — с достоинством признался Скиф.

— Ты знатный повар! Круто вышло! — девушка развеселилась.

— А то!

— А то — дискотека! — Алина достала из сумочки небольшой mp3 плеер с динамиками. Искрящийся бит разлился над поляной. Наклюкавшаяся Алина пустилась в бесстыдный танец, используя ствол ели в качестве шеста, а пенек как барную стойку. Она двигалась в экстазе, будто танцевала свой последний в жизни танец, и Саша на мгновение вспомнил тот далекий весенний день, когда увидел этот исступленный танец впервые. Под ложечкой у него засосало. Мужчины присоединились к девушке, каждый танцевал как умел — Саша двигался волнообразно, извиваясь змеей, синхронизируя энергию тела с музыкальным ритмом. Скиф, стоя на месте, механически двигал в воздухе конечностями, точно изображая гуманоида. Он и вправду напоминал большого, квадратного робота, программно исполняющего свой прямоугольный танец. Каждый время от времени прикладывался к бутылке, теперь алкоголь шел легко, струился в горле как вода.

— Я — невеста Уи-и-и-црарао-о-ора! — объявила Алина, двигая бедрами.

— Кого-о-о-о-о? — заржал Скиф.

Почувствовав нарастающее давление в мочевом пузыре, Саша отошел за опушку. Оправился, вытянул сигу, чиркнул зажигалкой. Уголек с краю тлел завораживающе медленно, гипнотизируя внимание. Саша огляделся. Косые лучи склоняющегося солнца уже касались деревьев и проникали сквозь ветки, разбрасывая играющие блики. Наступил месяц октябрь — скоро уже должны были повалить с небес тонны воды, чтобы навсегда утопить остатки пестрого мира в глухом монохромном ненастье. Пришла пора прощаться. Саша взглянул на сигу — бычок еще тлел. «Спасибо за всё, — сказал Саша, обращаясь к неведомому духу. — За это лето, этот воздух и лес. Спасибо!» — с чувством произнес он про себя.

Саша выбросил чинарик в траву. Картина, увиденная им на поляне, заставила его сердце глухо забиться. Его встретил звонкий голос из динамика — «Огонь подружится с дождем, мы будем делать это вдвоем, не вспоминая о проблемах и запретах». «Это какая-то шняга из 90-х», — вспомнил Саша. Ребята зажигали: Скиф танцевал вплотную к Алине, вскользь касаясь ее тела руками. Алина, почувствовав жаркое дыхание лунной демоницы Воглеи, прижималась к Скифу грудью и бедрами. Саша заметил — ресницы девушки были опущены, веки прикрыты, она откровенно кайфовала. Болезненный укол ревности пронзил Сашу, точно как в тот злополучный час, когда он наткнулся на злосчастный порноролик. Пьяная удаль ударила в голову. Алина — его девушка или нет? Сначала Саша решил разобраться со Скифом, но взглянув в распутные глаза подруги, передумал. Он подошел к танцующим и, грубо оттолкнув Алину, прервал эротический танец.

— Отойди! — скомандовал он.

Та широко открыла глаза, с удивлением взглянув на кайфоломщика. Острым клинком блеснула в них ненависть.

— Сам можешь отойти, — отшила девушка.

— Надо поговорить, — настаивал Саша. Схватив Алину за талию, он потащил ее к лесу.

— Отстань! — она отбивалась, но все же шла, нетвердыми шагами ступая по пожелтевшей траве.

Саша прижал девушку к корпусу автомобиля и заглянул в глаза. Она отвела взгляд.

— Слушай сюда, давай ты будешь вести себя прилично.

Она равнодушно смотрела в сторону.

— Я к тебе обращаюсь! — Саша потряс ее.

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты нормально себя вела.

— Я нормально себя веду.

— Нет, не нормально!

— Саша, отвяжись, это не твое дело!

— А чье? Все, поехали отсюда! — он попробовал открыть дверь, позабыв что у него нет ключей, а машина чужая. Она не поддавалась, и Саша принялся с напором дергать за ручку, словно желая вырвать ее с корнем. Алина повисла на его руке. Саша покачнулся, и они вместе свалились на капот. Тонкий металлический каркас «девятки» заскрипел и прогнулся, внутри автомобиля что-то хрустнуло. Появился Скиф, раздраженный и злой:

— Вы решили доломать эту колымагу? А как назад поедем? Успокойтесь, отношения будете дома выяснять! Давайте лучше костер разведем!

Саша посмотрел на него пьяным, бессмысленным взглядом.

«Ну их всех!» — мелькнуло у него в мозгу. Шатаясь он направился к лесу.

— Ты куда? — окликнул Скиф.

— Гулять.

— Дров принеси!

— Хорошо, — почему-то согласился Саша.

— Вот, возьми, — Скиф достал из багажника здоровенный топор дровосека и вручил Саше.

— Тяжелый, падла! — тот заткнул его за пояс.

В этот раз лес показался Саше менее гостеприимным, или сам он уже не был расположен видеть в нем благодать. Голые ветки деревьев зло били Сашу по лицу, но он не обращал внимания. Он тупо шел вперед, разбрасывая сучья, поднимая ногами ворох замшелых листьев, ободранных шишек и влажного перегноя. С особой радостью он сбил несчастливо выросший на его пути огромный, в белых пятнышках, мухомор. Тот лихо шмякнулся о дерево, разбившись в красно-ядовитые брызги. Саша уже забыл, зачем он шел, остановился, положил в рот сигу и полез за зажигалкой, но ее нигде не было. Саша курицей захлопал себя по карманам, физически ощущая, как глупо он выглядит — курево есть, а огня нет, как в том анекдоте про торчка в аду, ха-ха! Хоть кремнем искру высекай, да и кремня нет. Свет почти не проникал сюда, в гущу леса, сквозь плотный ряд деревьев, скучно шевелящих крупными мохнатыми ветками. Закаркали, встрепенувшись, вороны, где-то ухнула сова, за ней включилась кукушка. «Сколько лет осталось мне, скажи, кукушка?» — вспомнил Саша и камнем рухнул на взбитую ботинками мать-землю. Земля приняла его — влажная, рыхлая, родная. Зарывшись с головой в мох и ветошь, Саша забылся. Перед ним вновь возник умный мужчина в парике, камзоле, розовых панталонах и кожаных ботфортах с кисточками, мечтательно смотрящий на небеса сквозь подзорную трубу. Заметив Сашу валяющимся в лесу без чувств, он отложил трубу, наклонился, пригляделся и на лице его отобразилась приветливая радостная улыбка, как будто старого друга узрел. Он слегонца постучал Сашу увесистым оптическим прибором по запорошенной голове, приговаривая: «Ай да молодец, ай да молодец! А ты бросай знаться с Ивашкой Хмельницким!»

От неожиданности Саша вскочил и, потерев саднящую шишку на затылке, вспомнил о дровах; схватив за основание брошенную неподалеку древнюю корягу, он потащил ее к лагерю. Елка упиралась, цепляясь распростертыми ветками за пни, разбрасывая за собой щепки и толстые осенние грибы. Дорога давалась нелегко. Саше — кровь из носу — надо было дотащить корягу до лагеря, чтобы разжечь костер, тот священный огонь, что обогреет их всех наступающим вечером. И хотя на душе скребли кошки, или даже еноты, он шел вперед навстречу судьбе, как большинство людей, по той простой причине, что другого пути не было. Он не падал с ног, не разбирал пути — он пер как лось, разбрасывая ногами сор, топором расчищая себе дорогу. Наконец он увидел автомобиль с открытыми дверцами, затихшую поляну с «кафедрой», возле шашлыков копошился взъерошенный мохнатый зверек — не то хорек, не то суслик, но друзей там не было. Отогнав обнаглевшего грызуна пинком, Саша с облегчением сбросил корягу на землю.