Татьяна Минасян - Мир без границ [litres]

Светильникова беспокоило очень многое, но все это не относилось к его физическому самочувствию. Чуть помедлив и прислушавшись к себе, он решил, что, пожалуй, чувствует себя неплохо, и одними губами прошептал:

– Да!

– Очень хорошо, – врач оторвался от приборов и осторожно дотронулся кончиком пальца до голубой жидкости. Вопреки ожиданиям Аркадия, по ней не побежали круги: она лишь слегка подалась вверх, словно прилипнув к подушечке пальца, а потом отклеилась от нее, и поверхность снова разгладилась.

– Ск… скажите… – прохрипел пациент, собираясь спросить про странную больницу и странные методы лечения, но Люк приложил палец к губам, а второй мужчина, присев на край «ванны», наклонился совсем близко к лицу Светильникова.

– Мы вам попозже все подробно расскажем – что с вами случилось и как вас лечили, – пообещал он с серьезным видом. – Но не сейчас. Это займет слишком много времени, а вам нельзя даже немного утомляться. Но вы не беспокойтесь, очень скоро вы сможете и двигаться, и задать нам все вопросы, и вылезти из капсулы. Просто какое-то время придется подождать. Наберетесь терпения?

«Куда ж я денусь?» – вздохнул про себя Аркадий, и смутно знакомый ему человек, по-видимому, прочитал ответ в его глазах.

– Вот и прекрасно, – кивнул он, вставая. – Поспите сейчас немного, а потом мы с Люком снова к вам придем. Да, и если вдруг вам понадобится помощь, мы сразу узнаем.

Врач по имени Люк кивнул, подтверждая его слова, после чего оба направились к двери, и она так же бесшумно закрылась за ними. Свет в палате слегка померк, но полностью не выключился, превратившись в приятный полумрак. Аркадий подумал сперва, что ему вряд ли удастся заснуть в такой необычной обстановке, но, полежав немного с открытыми глазами, внезапно понял, что его все сильнее тянет в сон. И, уже закрыв глаза и попытавшись представить себе, что он лежит в обычной кровати, молодой человек вдруг вспомнил, где видел второго посетителя. Светильников действительно встретил его совсем недавно – в кафе, где напивался после покушения на Любима и жаловался на свою безответную любовь к Эмме. Тогда его собеседник оказался таким понимающим слушателем, а потом еще и отвез ничего не соображающего Аркадия домой и позвонил Веденеевой утром, попросив присмотреть за ним…

Ему снова что-то снилось – яркое, красочное и очень радостное, но когда больной проснулся, все сновидения мгновенно забылись, а сам он не стал даже пытаться их вспомнить. Его сейчас интересовало совсем другое.

В палате ничего не изменилось: на крошечных мониторах по-прежнему мигали цифры и бежали зигзаги кардиограммы, а жидкость в резервуаре или, как его назвал врач, капсуле оставалась все такой же теплой и приятной на ощупь. Светильников попытался во всех подробностях вспомнить, что ему говорили заходившие в «ванную» мужчины, но быстро убедился, что они ни словом не обмолвились ни о чем конкретном, не упомянули ни о каких подробностях, касающихся больницы или того, что случилось с их пациентом. Правда, интонация, с которой говорил с ним его недавний собеседник в кафе, вселяла надежду на то, что дела Аркадия и правда не так уж плохи. С безнадежными больными медики разговаривают излишне ласково, а его голос звучал вежливо, приветливо, даже добродушно, но в нем не слышалось даже намека на жалость. С умирающими так не общаются.

Дверь, как и в прошлый раз, плавно отъехала в сторону, и на пороге палаты появился тот самый человек, о ком Аркадий только что думал.

– Доброе утро! – поздоровался он и, нагнувшись, щелкнул чем-то, как показалось Светильникову, у самого пола, после чего сел, облокотившись на край резервуара. Видимо, там находилось что-то вроде раскладного стула или откидного сиденья для посетителей.

– Как вы сейчас, Аркадий, можете говорить? – осведомился мужчина. – Попробуйте что-нибудь сказать, только медленно. И если вдруг вам станет больно, сразу же замолкайте.

– К-как вас… з-з-зовут? – с трудом выдавил из себя пациент и, почувствовав, что его горло сильно напряглось, решил пока ограничиться одним вопросом.

– А вы меня не помните? Я Анатолий, но обычно меня зовут Тол, – ответил посетитель.

– П-помню. Имя з-з-забы-ы-ыл, – последнее слово Светильников в буквальном смысле провыл, после чего снова замолчал, надеясь, что дальше бывший собутыльник расскажет все сам и ему не придется издавать такие дурацкие звуки.

Тол, как видно, подумал о том же.

– Аркадий, – заговорил он мягко, но по-прежнему без какой-либо жалости в голосе. – Вы, наверное, уже поняли, что пролежали без сознания довольно долго. И сейчас вы в больнице. Здесь используются самые последние, самые современные методы лечения… методы восстановления организма после очень серьезных травм. Их разработали совсем недавно, уже после того, как вы… как с вами все случилось.

– Был вз-з-з-з?.. – попытался задать новый вопрос Светильников, но слово «взрыв» оказалось для него слишком трудным, и он беспомощно улыбнулся. К счастью, Анатолию не составило труда понять его.

– Да, взрыв, – подтвердил он, бросив быстрый взгляд на экранчик с кардиограммой. – Самодельная бомба, она взорвалась совсем рядом с вами. Вы получили очень большие ожоги, но вот это вещество, – он ткнул пальцем в наполнявшую «ванну» жидкость, – помогает восстанавливать разрушенные ткани. Может быть, вы о таком слышали. В ваше время… ну, до того, как вы пострадали, уже велись опыты по быстрому восстановлению кожи.

Аркадий хотел кивнуть, но пошевелиться ему по-прежнему не удавалось, поэтому он медленно закрыл, а потом снова открыл глаза. Да, он слышал о таких опытах, о них рассказывала то ли Толстуха Тереза, то ли кто-то из медиков Хроноспасательной службы. Вот только они же говорили, что от первых опытов с грызунами до возможности восстанавливать любую поврежденную ткань должны пройти десятилетия или даже века…

Впрочем, Светильников и так уже все понял. Настолько необычная больница, настолько странные и удивительные методы лечения – чего стоило одно лишь полное отсутствие боли! – не могли появиться ни за несколько лет, ни даже за столетие.

Зигзаги кардиограммы побежали по стене с бешеной скоростью, чуть ли не сливаясь в широкую темную полосу, состоящую из вертикальных штрихов. Дверь открылась, и на пороге замер встревоженный Люк.

– Я т-тогда… не с-с-спасся? – с трудом выговорил пациент, глядя то на него, то на Анатолия. – И вы… з-з-з… забрали меня оттуда… в будущее? В другое время?

Его посетители переглянулись, и Люк, чуть помедлив, кивнул, после чего Тол снова повернулся к Аркадию.

– Да. Сейчас две тысячи четыреста тридцатый год. Но все не так страшно, как вам кажется. Мир не так уж изменился, и вы быстро привыкнете ко всему новому. И в нашем времени живет много других людей из прошлого, в том числе и из вашего века. Если захотите, вы сможете и дальше работать в ХС, когда поправитесь.