Адриан Чайковский - Дети времени [litres]

Для подобных Фабиану поход туда – это легкая возможность погибнуть.

Порция в ярости, но в ее дерганом языке тела Фабиан ощущает и искренний страх за его благополучие. «Тебя могли убить!»

Сам Фабиан очень спокоен.

«Да, могли».

«Зачем тебе понадобилось делать такое?» – вопрошает она.

«Ты когда-нибудь там бывала?»

Он припадает к полу у входа в комнату, устремив на нее свои круглые глаза, – и когда не говорит, сохраняет каменную неподвижность. Со своего высокого положения она может моментально спрыгнуть на него и расплющить, так что между ними возникает необычная напряженность: охотница и добыча, самка и самец.

«Земля там – сплошная мешанина из обрывков шелка, – говорит он ей, – из кое-как сплетенных хижин, где каждую ночь спят десятки самцов. Они живут, словно звери, одним днем. Они охотятся на муравьев – и на них самих тоже идет охота. Земля усеяна высосанными шкурками там, где ими питались самки».

Слова Порции со стуком идут к нему через стены комнаты.

«Тем больше оснований радоваться тому, что имеешь, и не рисковать собой».

Ее педипальпы сигналят сильнейшую ярость.

«Меня могли убить, – откликается он, идеально отзеркаливая ее позу и интонации. – Я мог бы всю жизнь провести там и умереть без памяти и достижений. Что отделяет меня от них?»

«Ты ценен, – заявляет Порция. – Ты – самец с исключительными способностями и достоин восхвалений, заботы и процветания. Разве тебе когда-нибудь в чем-то отказывали?»

«Только в одном. – Он делает несколько осторожных шагов вперед, словно проверяя нити паутины, которая видна ему одному. Его педипальпы лениво шевелятся. Его движения – это почти танец, нечто вроде ухаживания, но приправленное горечью. Беззвучный язык их народа полон тонких оттенков. – Они такие же, как мы, и ты это знаешь. Ты не можешь знать, чего они способны были бы достичь, если бы им позволили жить и процветать».

Она даже не сразу понимает, что он имеет в виду, но видит, что его мысли все еще сосредоточены на тех пластах обреченных самцов, чья жизнь не даст им подняться выше корней деревьев.

«Они не имеют никакой ценности».

«Но тебе неоткуда это знать. Там может ежедневно умирать десяток гениев, которые просто не имели возможности продемонстрировать свои способности. Они мыслят точно также, как мы. Они строят планы, надеются и боятся. Просто посмотри на них – и между вами натянется связующая нить. Они – мои братья. И в не меньшей мере – твои».

Порция категорически с этим не согласна.

«Если бы они чего-то стоили, то смогли бы подняться наверх благодаря собственным достоинствам».

«Не смогли бы, раз нет структуры, по которой можно подниматься. Не смогли бы, раз все существующие структуры рассчитаны на то, чтобы лишить их всех прав. Порция, меня могли убить. Ты сама это сказала. Меня могла схватить какая-нибудь оголодавшая самка, и в этом не увидели бы ничего дурного – не считая твоего возможного гнева».

Он подступил ближе, и она ощущает, как в ней просыпается хищник, словно он – какое-то слепое насекомое, случайно подобравшееся слишком близко, нарываясь на удар.

Задние ноги Порции поджимаются, создавая мышечное напряжение для прыжка, который она пытается отменить.

«И тем не менее ты не радуешься тому, что я достаточно хорошо к тебе отношусь, чтобы сохранить тебе жизнь».

Он досадливо дергает педипальпами.

«Ты же знаешь, сколько самцов работают по всему Большому Гнезду. Ты знаешь, что мы выполняем тысячи мелких задач – и даже несколько очень важных. Если бы все вдруг покинули город или если бы какой-то мор унес всех ваших самцов, гнездо перестало бы функционировать. И тем не менее каждый из нас имеет только то, что ему дают, и даже это может моментально быть отнято. Каждый из нас живет в постоянном страхе того, что наша полезность придет к концу и нас заменит какой-нибудь более изящный танцор, какой-то новый фаворит или что мы понравимся слишком сильно и совокупимся, а потом не успеем сбежать от спазмов вашей страсти».

«Так устроена жизнь».

Сначала спор с Бьянкой и теперь эта полемика… Порция просто не может этого выдержать. У нее такое чувство, что ее любимое Большое Гнездо атакуют со всех сторон – и причем в основном те, кому следовало быть ее союзниками.

«Жизнь устроена так, как мы ее устраиваем. – Его поза резко изменяется, и он отступает в сторону и дальше от нее, ослабляя туго натянутую хищническую связь, которая нарастала между ними. – Ты недавно спрашивала про мое открытие. Мой великий проект».

Принимая его игру, Порция спускается со своего насеста, нога за ногу, но по-прежнему держась далеко от него.

«Да?» – вопрошает она своими педипальпами.

«Я создал новую форму химической архитектуры».

Его манера коренным образом изменилась по сравнению с недавней страстностью. Теперь он кажется равнодушным, чисто интеллектуальным.

«Для чего?»

Она подползает ближе, и он снова отступает – не убегая от нее, но следуя по все той же созданной им невидимой паутине.

«Для чего угодно. Ни для чего. Сама по себе моя новая архитектура не несет инструкций, приказов. Она не задает муравьям заданий или поведения».

«Тогда какой от нее прок?»

Он останавливается и снова смотрит на нее, приманив так близко.

«Она способна делать что угодно. Вторичную архитектуру можно распределить по колонии для работы с первичной. И еще одну, и еще. Колонии можно давать новое задание мгновенно, и ее члены будут изменяться со скоростью запаха, проходящего от муравья к муравью. Различные касты могут получать разные инструкции, позволяя колонии выполнять разнообразные задачи одновременно. Когда моя архитектура будет установлена, все колонии станет можно перестраивать для любого нового задания так часто, как понадобится. Эффективность механических работ повысится в десять раз. Наша способность вести расчеты увеличится как минимум в сто раз, а может, и в тысячу, в зависимости от экономности вторичной архитектуры».

Потрясенная Порция застывает неподвижно. Она достаточно хорошо знает, как работают органические технологии ее народа, чтобы понять масштаб его предложения. Если это осуществимо, тогда Фабиану удастся преодолеть главный ограничивающий фактор, который сейчас имеется в Храме и мешает осуществить план Посланника. С развития ее вида будет снят тормоз.

«Ты обладаешь этим Пониманием уже сейчас?»

«Да. Первичная архитектура на самом деле удивительно проста. Создание сложного из простого – это основа идеи. Это как плетение паутины. У меня также есть система конструирования любой вторичной архитектуры, пригодной для любого необходимого задания. Это как язык, лаконичный математический язык. – Он делает несколько шажков вперед, словно дразня ее. – Тебе понравится. Он также прекрасен, как первое Послание».