Курт Воннегут - Завтрак для чемпионов [litres]

Планета, на которой происходили описанные в книге события, называлась Баньяльто , а Стоп-Крутилой называлось официальное лицо, которое один раз в году раскручивало «колесо удачи». Граждане сдавали правительству произведения искусства, и каждому произведению присваивался порядковый номер, а затем Стоп-Крутила крутил колесо – и оно выбрасывало номер и цену данного произведения искусства.

Но главным персонажем книги был не Стоп-Крутила, а скромный сапожник по имени Гуз. Гуз жил в одиночестве, и он нарисовал свою кошку. Это была единственная картина, которую он нарисовал. Он отнес ее Стоп-Крутиле, а тот подвесил на нее номерок и сдал на склад, забитый произведениями искусства.

Картине Гуза в лотерее сказочно повезло: ее оценили в восемнадцать тысяч ламбо, примерно миллиард долларов на наши деньги, правда, львиную долю этой суммы тут же забрал налоговый инспектор. Рисунок был вывешен на самом почетном месте в Национальной галерее, и люди становились в многомильные хвосты, чтобы взглянуть на рисунок ценой в миллиард долларов.

Был также устроен огромный костер из тех произведений искусства, которые, по мнению рулетки, ничего не стоили. А потом обнаружили, что рулетку кто-то нарочно испортил, на колесе у нее сделали щербинку, и тогда Стоп-Крутила покончил с собой.

Поразительное это было совпадение – водитель грузовика, оказывается, читал книгу Килгора Тра-ута. Траут никогда в жизни не встречал ни одного своего читателя и теперь отреагировал на это очень занятным образом: он не признался, что книга – его детище.

Водитель обратил внимание Траута на то, что на всех почтовых ящиках по дороге – одна и та же фамилия.

– Вот еще один, – сказал он, указывая на почтовый ящик, который выглядел так:

Грузовик проезжал по тем местам, откуда были родом приемные родители Двейна Гувера. Во время Первой мировой войны они добрели из Западной Виргинии до Мидлэнд-Сити в надежде разбогатеть, работая в Автомобильной компании Кидслера, которая выпускала самолеты и грузовики. Попав в Мидлэнд-Сити, они официально переменили фамилию Гублер на Гувер , потому что в Мидлэнд-Сити было полно чернокожих, которых звали Гублерами.

Однажды приемный отец Двейна Гувера дал ему такое объяснение:

– Просто податься было некуда. Здесь все давно привыкли, что Гублер – фамилия черномазых .

В этот день Двейн Гувер хорошо позавтракал. Теперь он вспомнил про «Гавайскую неделю». И гавайские гитары, и все декорации уже не казались ему чем-то несообразным. Тротуар между его конторой по продаже автомобилей и новой гостиницей «Отдых туриста» под его ногами больше не пружинил.

Он поехал завтракать один, в синем с кремовой обивкой «понтиаке» модели «Леманс» – демонстрационной машине с кондиционированной установкой. Радио было включено. Он несколько раз прослушал свою собственную рекламу по радио, где внушалась одна и та же истина: «Спроси любого – Двейну можно верить!»

Хотя его состояние заметно улучшилось после завтрака, все же появились новые симптомы психического заболевания. У него начиналась эхолалия. Двейн заметил, что ему хочется повторять вслух то, что он только что услыхал. И когда радио сказало: «Спроси любого – Двейну можно верить», он, как эхо, повторил последнее слово. «Верить…» – сказал он.

Когда по радио сообщили, что прошел ураган в Техасе, Двейн вслух сказал: «В Техасе».

Потом он услышал, что мужья тех женщин, которые подверглись насилию во время войны Индии с Пакистаном, не желали больше иметь дела со своими женами. Эти женщины в глазах своих мужей стали нечистыми , сообщило радио.

– …Нечистыми, – сказал Двейн.

Что же касается Вейна Гублера, негра, бывшего арестанта, чьей единственной мечтой было – работать на Двейна Гувера, то он научился играть в прятки со служащими Двейна. Он не хотел, чтобы его прогнали с участка, где стояли подержанные машины, и стоило кому-нибудь из служащих пройти поблизости, Вейн сразу отходил к помойке за гостиницей «Отдых туриста» и с серьезным видом, словно санитарный инспектор, осматривал остатки сандвичей, пустые пачки из-под сигарет «Салем» и тому подобное в контейнерах для мусора.

Как только служащий уходил, Вейн снова шел к подержанным машинам и, выкатив белки, похожие на облупленные крутые яйца, ждал появления настоящего Двейна Гувера.

Конечно, настоящий Двейн Гувер сказал ему, что он не Двейн Гувер. Поэтому, когда этот настоящий Двейн вышел из гостиницы в обеденное время, Вейн, которому не с кем было разговаривать, сказал сам себе: «Значит, это не мистер Гувер. А похож-то как на мистера Гувера. Может, сам мистер Гувер захворал, что ли». И так далее.

Двейн съел бифштекс с жареной картошкой и выпил кока-колы в новой своей закусочной на Крествью-авеню, где через дорогу строили новую школу имени Джона Ф. Кеннеди. Джон Ф. Кеннеди никогда не бывал в Мидлэнд-Сити, но он был президентом США, которого застрелили. Президентов этой страны часто убивали. Вредные вещества, вроде тех, которые затемняли сознание Двейна, сбивали с толку и этих убийц.

Да и вообще, не один Двейн страдал от того, что в нем образовались вредные вещества. В историческом прошлом у него было сколько угодно товарищей по несчастью. Например, в те времена, когда он жил, жители целой страны под названием Германия некоторое время были настолько отравлены вредными веществами, что понастроили фабрик, служивших единственной цели – убивать миллионы людей. Людей подвозили железнодорожные составы.

Пока немцев отравляли дурные вещества, флаг у них был такой:

А когда они выздоровели, флаг у них стал такой:

После того как они выздоровели, они стали выпускать дешевые и прочные автомобили, которые пользовались большим успехом, особенно среди молодежи. Выглядели эти машины так:

Машинам дали прозвище «жуки». Настоящий жук выглядел так:

Механического жука – автомобиль – создали немцы. Настоящего жука сотворил Создатель вселенной.

Официантку, подававшую Двейну завтрак в закусочной «Бургер-Шеф», семнадцатилетнюю белую девушку, звали Патти Кин. Волосы у нее были соломенного цвета. Глаза голубые. В семнадцать лет другие млекопитающие уже считались очень старыми. По большей части млекопитающие к этому возрасту становились дряхлыми или умирали. Но Патти принадлежала к тем млекопитающим, которые развивались очень медленно, так что тело, в котором она находилась, только к этому возрасту вполне созрело.