Дэвид Митчелл - Костяные часы

– Понятно. – Я села за стол. – Тогда, наверное, я Переселенец.

Си Ло-Силом пристально посмотрел на меня:

– Маринус, а скажите-ка, вы когда-нибудь встречали других атемпоралов?

Ком в горле превратился в камень. Я помотала головой.

Холокаи-Клодетта взяла сигару у своего спутника и глубоко затянулась:

– В таком случае ваше поведение выше всяческих похвал. Когда Си Ло нарушил мое уединенное существование, я несколько часов не могла прийти в себя. Между прочим, некоторые утверждают, что я до сих пор не в себе. Что ж, мы несем вам благую весть. Или не очень благую. Короче говоря, вы не одиноки.

Я плеснула коньяка в бокал Дмитрия. Напиток помог растворить камень в горле.

– И сколько же вас – то есть нас – на свете?

– Не то чтобы целое воинство, – ответил Си Ло. – Семь атемпоралов, включая и нас с Холокаи, создали Хорологическое сообщество со штаб-квартирой в Гринвиче. Еще девять отвергли предложение вступить в наши ряды, предпочитая уединение. Но если они вдруг передумают, наши двери для них раскрыты. За прошедшие века мы отыскали одиннадцать человек, именовавших себя атемпоралами… Двенадцать, если считать этого шваба. Мы поставили основной нашей задачей избавить Пожирателей от их хищных замашек и уже давно этим занимаемся.

Позже я узнала, что скрывалось под этой загадочной терминологией.

– Не сочтите за бестактность, Маринус, – Холокаи-Клодетта коснулась нитки жемчуга на шее, – но когда вы родились?

– В шестьсот сороковом году нашей эры, – призналась я с пьянящим восторгом, впервые сказав правду о своем происхождении. – В своей первой жизни я была санмаринцем, сыном сокольничего.

Холокаи стиснула подлокотники кресла, будто оно неслось куда-то на огромной скорости.

– Вы вдвое меня старше, Маринус! Впрочем, я не знаю ни точного года, ни точного места своего рождения. Возможно, Таити. Или Маркизские острова. Это можно выяснить, если туда вернуться, но мне этого не хочется. Моя смерть была ужасна. Во второй ипостаси я была магометанским рабом у португальского иудея, серебряных дел мастера. В то время как раз умер Жуан Великий, так что это мое воплощение отмечено вполне точной вехой: тысяча четыреста тридцать третий год. А вот Си Ло…

Облака ароматного сигарного дыма слоями устилают гостиную.

– Я впервые появился на свет в конце эпохи Чжоу, – сказал тот, кого я все еще называла господином Давыдовым. – На лодке, в дельте Желтой реки. Мой отец был наемником. Случилось это примерно в трехсотом году нашей эры. С тех пор прошло полсотни жизней. А вы, сударыня, без особых затруднений понимаете этот язык.

Я кивнула и лишь потом сообразила, что он говорил по-китайски.

– Я четырежды рождалась в Китае, – пояснила я, спешно вспоминая порядком подзабытый мандаринский диалект. – В последний раз – в середине эпохи Мин, в начале шестнадцатого века. Тогда я была травницей в Куньмине.

– Но ваш китайский не настолько устарел, – заметил Си Ло.

– В предыдущем воплощении я жила в голландской фактории в Нагасаки, где часто беседовала с китайскими купцами.

Си Ло взволнованно закивал, а потом воскликнул по-русски:

– Кровь Господня! Маринус – доктор на фактории в Дэдзиме! Огромный краснолицый седой голландец, раздражительный, вспыльчивый и всезнающий. Вы были там, когда Его Величества фрегат «Феб» разнес все в щепки?

Я испытала чувство, близкое к головокружению.

– Вы тоже там были?

– Я наблюдал за обстрелом. Из городской управы.

– Но… кем вы тогда были? Точнее, в ком?

– Я воплощался в нескольких тамошних обитателей, но голландцев среди них не было, иначе я сразу признал бы в вас атемпорала и избавил бы Клару Коскову от ненужных волнений. А поскольку переворот в Батавии доставил голландцам много неприятностей, мне приходилось путешествовать в Японию на китайских торговых джонках. Я несколько недель пробыл в теле градоправителя Сироямы.

– Я несколько раз встречалась с градоправителем. Его смерть вызвала много пересудов. А что привело вас в Нагасаки?

– Ну, это долгая и запутанная история, – сказал Си Ло, – которая связана прежде всего с моим коллегой Осимой, японцем по первому рождению, и с гнусным настоятелем Эномото, который обнаружил досинтоистский психозотерический декантер на плато Кирисима.

– Помнится, Эномото приезжал в Дэдзиму. В его присутствии у меня всегда зудела кожа.

– Мудрость кожи часто недооценивают. Я воспользовался увещанием, чтобы убедить Сирояму в необходимости расправиться с Эномото. С помощью яда. К сожалению, это стоило градоправителю жизни, но такова арифметика самопожертвования. Когда-нибудь настанет и мой черед.

Наш песик Джаспер, обрадованный оцепенением Василисы, запрыгнул к ней на колени, хотя обычно моя приемная матушка не позволяла ему таких вольностей.

– А что такое увещание? – спросила я. – Это что-то похожее на хиатус?

– И то и другое – психозотерические воздействия, – пояснила Холокаи-Клодетта. – Хиатус останавливает, увещание подталкивает. Как я понимаю, сейчас единственный доступный вам способ улучшить свое существование, – она обвела рукой скромную гостиную Косковых, – это обзавестись покровителями и благодетелями?

– Да. Но мне помогает и опыт предыдущих жизней. Меня всегда тянет к медицине. Для моих женских воплощений это один из немногих путей наверх.

Галина все еще шинковала овощи на кухне.

– Давайте-ка мы научим вас кое-каким полезным приемам, Маринус. – Чуть подавшись вперед, Си Ло забарабанил пальцами по набалдашнику трости. – А заодно и познакомим вас с нашей тайной историей, с новым миром.

– О чем задумалась? – Уналак, прислонившись к дверному косяку, держит кружку с логотипом «Metallica», неумирающих металлистов. – О кружке? Это подарок младшего брата Инес. Новостей пока две: Л’Охкна оплатил семь дней проживания Холли в гостинице, а сама Холли почти очнулась, так что я на всякий случай погрузила ее в хиатус, пока ты не будешь готова ею заняться.

– Семь дней. – Я прикрываю клавиши пианино полоской фетра. – Интересно, где мы будем через семь дней? Все, пора браться за работу, пока Холли снова не увели у нас из-под носа.

– Вот-вот, Оcима предупреждал, что ты будешь заниматься самобичеванием.

– Он что, уже встал? Он же всю ночь глаз не сомкнул, а потом все утро изображал из себя героя боевика.

– Он поспал ровно шестьдесят минут, вскочил, будто кролик под коксом, и теперь запихивает в себя «Нутеллу» ложками, прямо из банки. Смотреть тошно.

– А где Инес? Ей лучше не покидать квартиру.

– Она помогает Тоби, владельцу книжного магазина. Наше защитное поле прикрывает и магазин, но я предупредила ее, чтобы она дальше не выходила. Она не станет.