Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

Тобидзе чуть помедлил.

– Когда начались боевые действия, я был на сборах. Связи не было, информации никакой. Директор моего клуба был знаком с Кмеришвили и по моей просьбе позвонил ему. В списках раненых родителей не оказалось. Вскоре Константин Нодарович лично встретился со мной, сообщил новости и пообещал поддерживать. Позже он растолковал мне природу этой войны, убедил меня, что мы, дети, ставшие ее жертвами, должны теперь стать…

– Элитой Колхиды? – предположил Басов, тряхнув щеками.

– Надеждой Колхиды, – мягко поправил Тобидзе. – Поэтому мои усилия направлены на то, чтобы мои сограждане, нуждающиеся в помощи, могли на нее рассчитывать.

Остапченко цокнул и закатил глаза.

– Кмеришвили учредил фонды для пригретых им сирот, так что Надежды Колхиды обеспечены, – колко отметил Басов. – Кстати, правда ли, что его родной сын Зура терпеть не может остальных наследников и даже уехал из страны?

– У вас ведь спортивный блог, Георгий? – иронично уточнил Тобидзе.

– Не менее спортивный, чем спортивная педагогика. Такая специальность указана в вашем дипломе бакалавра. Гейдельбергский университет – идея вашего приемного отца?

– Нет. Я учил тевтонский со второго класса, несколько раз ездил в Тевтонию по обмену. Для меня это был естественный выбор.

– А ваша футбольная карьера – это часть стратегии Кмеришвили по превращению Колхиды в ведущую футбольную державу? – нарочито вкрадчиво осведомился Басов.

Остапченко расхохотался. Тобидзе и бровью не повел.

– Стратегия Кмеришвили – всемерное развитие Колхиды. К слову, упомянутые вами фонды предназначены именно для этого. Константину Нодаровичу я многим обязан, но к футболу это не имеет отношения.

– Что все-таки для вас важнее: футбол или общественная деятельность?

– Как футболист я могу посвятить победу в матче своему народу. Помахать в камеру, перерезав ленточку на открытии стадиона. Призвать заниматься спортом. Этого мало.

«Мало ему!» – Остапченко фыркнул.

– Помилуйте, Давид! Футболисты – кумиры миллионов, звезды мировой величины. Чем там заняты космонавты на МКС, давно никого не волнует, а вот футболисты – это настоящие герои, реальные ролевые модели! – запальчиво бросил Басов. – Этого недостаточно?

– Да, – нисколько не смутившись, отозвался Тобидзе. – Безусловная гуманистическая ценность спорта заключается в сублимации агрессии, в возможности повоевать без кровопролития. Но создание спортивной инфраструктуры само по себе не снимет социальную напряженность. Товарищеский матч не остановит войну. Спортивная и околоспортивная повестка ограничена. Из-за этого я и занимаюсь благотворительностью, сотрудничаю с правозащитными организациями и общественными движениями.

Остапченко скривился.

– Болельщики ликуют или горюют в зависимости от исхода игры, притом что их жизни несравнимо сложнее и требуют куда большей смелости и стойкости, чем те матчи, за которыми они завороженно следят. Этот парадокс как бы возвышает меня над ними, хотя я не лучше их. Но я не хочу тратить выпавший мне шанс на одного себя. Я бы так сформулировал.

«Да кого ты лечишь-то?» – взревел Остапченко.

– Удивительный у вас подход. Может, вам и выигрывать не особенно нравится? – с нажимом спросил Басов.

Тобидзе помолчал.

– Мне нравится играть. А выигрывать – это необходимость.

– Книгу написать не думали? Впрочем, о вас и без вас напишут.

– Может, сразу кино снимут?

– Ага, или мюзикл поставят, – ехидно подхватил Басов. – Комедийный. «Офсайдская история».

– Почему бы нет!

Басов посмотрел на Тобидзе с неодобрением, Остапченко – на обоих – с презрением.

– Коль уж зашла речь об искусстве. В балете есть такой термин – корифей, вы в курсе? Это солист, танцующий не главные партии, а просто впереди кордебалета. Вам не кажется, что позавчера вы столкнулись с корифеем, отчаянно пытающимся выбиться в премьеры?

– По-моему, некорректная аналогия, – Тобидзе глядел слегка осуждающе. – Очень печально, что это происшествие было так неостроумно растиражировано. Евгений – одаренный футболист. И я уверен, когда вас, Георгий, опять посетит предчувствие, что матч с его участием войдет в историю, оно вас не обманет.

– Ну согласитесь, – не унимался Басов, – по той фотографии можно подумать…

– Что вся жизнь прошумела мимо него, как контратака, полная рывков и пасов, да, – перебил его Тобидзе. – Жаль, что Евгений так близко к сердцу принял эту случайность.

Басов покачал головой и рассмеялся. Тобидзе скромно улыбнулся.

– Любите русскую литературу, Давид?

– Моя мама преподавала ее в школе.

Что было дальше, Евгений знать не захотел.

После этого Остапченко долго не выпускал Тобидзе из виду, и колхидец регулярно поставлял поводы для зависти. Кульминацией стал трансфер в «Порталавес», куда его пригласили новые владельцы, выведшие захиревшую было команду обратно в Ла Лигу. Евгению казалось, что в течение сезона Тобидзе ничем не отличился, однако его назвали «открытием года» и «спортивным лицом евроинтеграции». Остапченко тоже укреплял дружбу народов, но проделал путь в противоположном направлении. И хотя в России он быстро заставил всех о себе говорить, да и платили прилично, все напоминало о том, что кое-кому повезло больше.

Это касалось и личной жизни. Тобидзе женился на красавице-басконке, пиар-директоре «Порталавеса», и, судя по их совместным фотографиям, супруга была от него без ума. Евгению же попадались исключительно коварные и вероломные женщины. В «Шахтере» он ради забавы закрутил интрижку с женой вратаря, и его угораздило увлечься сверх меры. Пассия исправно имитировала интерес, но потом ей надоела пылкость Евгения и она призналась, что у них нет ничего общего, кроме желания насолить мужу. С той поры Остапченко стал, по его выражению, твердым холостяком.

Со временем Евгений прекратил ревниво отслеживать биографию Тобидзе, но о том, что они наконец вновь сойдутся на поле, догадался, когда за полгода до чемпионата определился состав групп. В конце весны обстановка накалилась, мелькнул где-то Басов, и всплыла его роковая фраза.

Накануне исторического матча Остапченко в нарушение своих правил решил проконсультироваться с «мозговедом». Он обратился, конечно, не к главному психологу Сборной, а к его молодому помощнику, надеясь, что сверстник сохранит разговор в тайне. Евгений рассчитывал не столько на полезный совет, сколько на то, что, поговорив о проблеме, сам уверится в ее несущественности.

Зайдя в кабинет с видом на футбольное поле новогорской базы, Остапченко прислонился к стене, скрестил руки на груди и сбивчиво описал ситуацию.

– Женя! – жизнерадостно вскричал психолог. – Женя, ну что же вы раньше не рассказали! Зря! Но вы не переживайте, случай ваш вовсе не уникальный!