Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

«Хуже всего стало, когда третьи сравнялись с первыми. Но первые справились и восстановили порядок. Так-то, Ленка».

Удобство дедушкиной теории, путаной и вместе с тем упрощенной, покорило юную Хелену. Ее отец, выслушав тестя, возразил, что первые слишком углубились в свои частные дела, чтобы уследить за третьими, и отдали им на откуп вторых. «То, что положение безнадежно, лично мне стало ясно в двухтысячном. На России свет клином не сошелся, хватит», – подытожила мать.

В коридоре Колчанов что-то победительно обсуждал с двумя товарищами по команде. Они вели себя свободно, как дети, которым не мешали играть. От них требовалось одно – быть первыми, что избавляло их от необходимости самоопределения: добровольцами идти в третьи или оставаться вторыми. Стоило это записать. Хелена села на табуретку, взялась за ручку и блокнот, поднесла их к свету и наткнулась на автографы Остапченко.

Солнечный портал мигнул – в здание вошли еще двое. Сначала внимание Хелены привлекла их неторопливая поступь, а уже потом на одном из них оформился полицейский мундир. Фуражку он держал в руке и протирал платком лоб. Второй был в обычном костюме и при галстуке. Они миновали группу футболистов и остановились рядом с подсобкой у автомата с едой и напитками. Хелена до минимума сузила щель для подглядывания и прислушалась.

– В западной прессе опять русофобская провокация? – спросил полицейский, изучая ассортимент вендинговой машины.

– Не просто провокация, – отозвался человек в костюме.

Он обошел полицейского, прочитал надпись на двери подсобки и прислонился к стене почти напротив Хелены. Полицейский надел фуражку и уточнил:

– Массированная атака?

– Да, каскадирование идет. Без малого полмиллиона репостов.

– Кто за этим стоит?

– Откуда ноги растут – не секрет. Карьеров только что на пресс-конференции высказался.

– А отключить нельзя? Ну, перекрыть.

– Пока нет. Да и не тот момент сейчас. Но работа в этом направлении ведется.

– Долго?

– Год, от силы полтора.

– Гхм. Но доказательств-то у них нет?

– «Но»? – изумился человек в костюме. – Каких доказательств?

Полицейский пожал плечами. Он выбрал что-то среди трехцветных упаковок и баночек, скормил автомату две сторублевки с Львом Яшиным, нажал кнопку и сообщил:

– Я распоряжусь ужесточить надзор.

– Да, обязательно. СМИ начнут обсасывать тему, подошлют журналисток с крепким телом. Ты их в дверь, они в окно ломятся за комментариями.

– Комментарии – это мелочи. Как бы нашим не подсыпали чего! Или не вкололи, – поделился опасением полицейский, забирая из лотка выдачи пакетик.

– Вашими стараниями личный состав у вас во всеоружии, чтобы пресекать диверсии.

– Пресекать – это пожалуйста, дело святое. Средствá есть. Но тут, извините, такой контингент – спортсмены! Если б у нас были полномочия по своему усмотрению применять, так скажем, мягкое силовое воздействие, я бы не жаловался.

Полицейский насыпал из пакетика на ладонь кучку каких-то продолговатых драже красного, голубого и белого цветов и ловким движением метнул несколько себе в рот.

– Так вы и не жалуетесь, – возразил человек в костюме.

– Были инцинденты, были. К примеру, Остапченко перед Колхидой от моих парней бегом убегал.

– Но не убежал.

– Вашими бы устами… А отвечать мне, – посетовал полицейский. – Хорошие фисташки, кстати! Интересно, как они их красят?

– Я обратился к Виктору Петровичу. Профилактику излишней болтливости среди членов команды, для тупых, он проведет. Очень разумный человек.

– Малость не в себе он человек, это да. Заехал я, значит, проконтролировать, на ребят полюбоваться, отдохнуть душой полчаса, не покидая поста. А Еремеев на меня наехал. Что за надобность, говорит, футболистов беспокоить? На перерыв отправил их раньше зачем-то.

– Беспокоится сам Еремеев, это очевидно. Неудача на чемпионате для него не вариант. Он не хочет, поджав хвост, возвращаться в Байзерджан и лезет из кожи вон. Как любой узкий специалист, неизбежно впадает в заблуждение, что все зависит от него. Простим ему это. Кое-что ему знать не положено. Что-то касается его постольку-поскольку. Взять текущую ситуацию. Его задача – и задача его подопечных – не вступать в полемику, в которую их попытаются втянуть.

Полицейский вытряхнул в ладонь оставшееся содержимое пакетика, выбросил его в урну и вопросительно посмотрел на человека в костюме.

– На Россию оказывают давление, – произнес тот. – По инерции обвиняют нас в использовании допинга. Несмотря на многочисленные тесты. Настойчиво разыгрывают эту засаленную карту. От бессилия, конечно. Но это горько. А если Горький не сдается…

– Его уничтожают? – подхватил полицейский, хрустя фисташками.

– Ему дают усладиться.

– Усладиться?

– Лев Борисович придумал. Помните народную мудрость: «Сколько ни повторяй “халва”, во рту слаще не станет»? С редькой сложнее. Если талдычить «это не халва, а редька», ваш оппонент опять же вряд ли почувствует горечь, зато сладко будет вам самому. От уверенности, что вы режете правду-матку, – человек в костюме улыбнулся так, что Хелене стало не по себе. – Пусть суетятся. Они ничего не найдут. Их пиар закончится пшиком.

– А чего они так суетятся-то?

– Не могут достойно принять отказ. Мелко с их стороны. Некрасиво. А ведь мы не разглашаем, какую сделку они стремились нам навязать. Нагло и безуспешно.

– Что за сделка?

– Победа в чемпионате.

Хелена и полицейский синхронно выпрямились от волнующей близости к государственной тайне. Словно услышав шорох платья-фартука, человек в костюме покосился на подсобку.

– На самом деле ничего особенного, – бесстрастно заметил он.

– И сколько стоит Кубок мира? – поинтересовался полицейский и закинул в рот все орешки разом.

– Для сделок такого класса уместнее не денежная оплата.

От жевательного и мыслительного напряжения полицейский сгорбился. Он огляделся в поисках подсказки.

– Если они хотели не денег, тогда чего?

– Они предложили пустить наблюдателей и заново провести референдум.

– То есть… перепроверить то, что и так отлично известно?

– Вот именно.

– И все?!

Человек в костюме пристально посмотрел на полицейского и язвительно подтвердил:

– Да, всего-то. Но даже если бы это не было вопиюще неприемлемо, в потенциале нашей сборной мы не сомневаемся.

Полицейский растерянно кивнул.

– Кроме того, было бы ошибкой трактовать это как консолидированную позицию Запада. Европейская бюрократия неоднородна. Нас многие поддерживают. И ищут нашей поддержки. Все эти «Альтернативы», «Фронты», «Народные партии» – полезные идиоты никуда не делись, – человек в костюме снова улыбнулся так, что Хелена поежилась, и вполголоса добавил: – Как говорится, разница между разведкой и разводкой в одной букве. Вы не уезжайте пока, Алмаз Ильясович, я отлучусь на пару минут.