Меган Девос - Верность [litres]

– Да. Надеюсь, дождь не помешает.

– Спасибо. Я тогда сообщу Киту и Даксу?

– Хорошо. Скажи, что у них полчаса на сборы.

Грейс поблагодарила Докка за таблетки, и мы снова вышли на дождь. Тот припустил, заставив и нас почти бегом возвращаться в хижину.

– И куда же мы отправимся сегодня? – спросила Грейс, перекрывая шум дождя.

– «Мы» никуда не оправимся, – твердо ответил я.

– То есть как? – опешила Грейс.

– Ты не поедешь.

– Почему? Хейден, я поеду с тобой, – заупрямилась она.

Я спиной чувствовал ее взгляд, но не оборачивался. За завесой дождя уже появилась наша хижина.

– Нет, Грейс. Ты сама знаешь, в каком состоянии твое ребро. Я не хочу рисковать.

– Хейден!

– Нет! Ты с нами не поедешь. Решение окончательное.

Мы подошли к хижине. Я распахнул дверь, но Грейс замерла снаружи, не собираясь входить. Струи дождя хлестали по ней. Не замечая их, она сердито смотрела на меня, обхватив руками плечи.

– Грейс, заходи в дом.

– Нет.

Я досадливо выдохнул и встопорщил мокрые волосы.

– Грейс, не капризничай. Входи. Ты и так промокла.

– Хейден, я хочу поехать с тобой.

Ее слова значили для меня очень много, но поддаваться на уговоры я не собирался.

– А я хочу, чтобы ты осталась дома. Докк ясно высказался насчет твоего ребра.

Грейс упрямо смотрела на меня. Ее глаза пылали, челюсти были плотно сжаты. Уступать она не собиралась. Мне пришлось снова выйти на дождь и встать напротив нее. Грейс запрокинула голову. Мокрые волосы облепили ей лицо.

– Пожалуйста, останься дома, – попросил я, стараясь говорить помягче.

Мои глаза умоляли ее о том же. Наконец я увидел, как упрямство Грейс дало трещину. Она опустила руки, ссутулила плечи и уступила моим доводам.

– Твоя взяла, – буркнула она, признавая поражение.

Я облегченно вздохнул и повел ее в дом. Там Грейс удивила меня тем, что сразу же сняла мокрую майку и с некоторым остервенением швырнула на пол. С нескрываемой досадой она полезла в комод за сухой рубашкой и тут же надела, не дав мне полюбоваться ее телом. Вызывающе посмотрев на меня, Грейс сбросила насквозь промокшие шорты. Все это время она не сводила с меня глаз. Шорты соскользнули с ее ног и шлепнулись на пол.

Мне оставалось лишь сокрушенно вздохнуть. Спектакль был затеян с целью меня помучить. Месть за то, что велел ей остаться дома.

– Это нечестно, – угрюмо заявил я.

Грейс невозмутимо пожала плечами, застегивая пуговицы на сухих шортах.

– Извини, – бросила она, явно не чувствуя себя виноватой.

– Пойми, я не хочу, чтобы твоему ребру стало хуже. Я ничуть не сомневаюсь, что со всем остальным ты справишься. Я просто забочусь о твоей безопасности.

Грейс тяжело вздохнула и подошла ко мне.

– Знаю, Хейден.

Я осторожно сжал в ладонях ее лицо, притянув к себе.

– Помнишь наше обещание?

– Хейден!

– Ты обещала, – сурово напомнил я.

– До свидания, Хейден. Береги себя, – сказала она и, отбросив негодование, обняла меня за талию. – Я тебя встречу.

Я нагнулся и с колотящимся сердцем поцеловал Грейс в губы. Поцелуй был недолгим.

– Жди меня, и я к тебе вернусь, Медведица. Обещаю.

– Жди меня, и я к тебе вернусь, Медведица. Обещаю.

Честное слово, я в жизни не слышала более прекрасных слов, в особенности обращенных ко мне. Хейден намеревался сдержать обещание. В его голосе ощущались весомость сказанного и решимость, но тревога меня не отпускала. Затея с прощаниями мне ничуть не нравилась.

– И выполни обещанное, – прошептала я.

Я не постеснялась показать ему все, что чувствовала. Теплые ладони Хейдена застыли на моих щеках. Его лицо находилось совсем рядом.

– Обязательно выполню. Не броди одна по лагерю. Договорились? Просто сиди дома.

– Ни за что. Я же с ума сойду.

Хейден поднял на меня глаза. Нахмурился.

– Тебе небезопасно выходить одной.

Я выпучила глаза и вяло улыбнулась.

– Сломанное ребро не помешает мне постоять за себя.

– Не сомневаюсь. Но побереги свое здоровье. Ты можешь хотя бы постараться не выходить из дома? – спросил Хейден, явно раздосадованный моей несговорчивостью.

Он шумно выдохнул и напрягся всем телом. Мои руки, лежавшие у него на бедрах, сразу это почувствовали.

– Это надолго? – спросила я, поскольку от его ответа зависел и мой.

– Несколько часов. К вечеру должны вернуться.

– А куда поедете? – спросила я, ощущая нервные спазмы в животе.

Хейден молчал, словно решая, говорить мне или нет. Я уже собиралась потребовать ответа, когда он сказал:

– В город.

Живот у меня совсем свело. В город. Потрясающе. Все наши вылазки в город давались нелегко или вообще оканчивались какой-нибудь жутью. Я и так была на взводе, и этот разговор едва ли мог меня успокоить. Час от часу не легче.

Тарахтение автомобильного мотора заставило нас очнуться. Хейден погладил меня по щекам. Я обняла его еще крепче, притянув к себе.

– Мне надо идти, – прошептал он.

Его лицо было совсем рядом, и там отчетливо читалось нежелание ехать. Но здесь Хейден подчинялся не желаниям, а долгу. Я глотнула воздуха, встала на цыпочки и потянулась к его губам. Хейден нагнулся к моим.

– Возвращайся ко мне, – сказала я.

Закрыв глаза, я водила по его губам. Меня захлестывали эмоции. Тревога, страх, упрямство, решимость, любовь – все смешалось в один ком, не дававший мне дышать.

– Я вернусь, Грейс, – пообещал он.

Я открыла глаза. Хейден еще раз торопливо погладил меня по щекам, бросил прощальный взгляд и шагнул к двери. К звуку двигателя пикапа добавился отвратительный сигнал. У сидевшего за рулем кончалось терпение.

Я смотрела Хейдену в спину: под рубашкой скрывались крепкие мышцы и рваные шрамы. Мокрые волосы встопорщились на затылке, и Хейден торопливо их пригладил. Дверь открылась и закрылась. Хейден покинул хижину, оставив меня в одиночестве.

Позади этой двери он сразу очутился будто в другом мире, хотя даже еще не уехал; пока что нас разделяло всего несколько футов. Но я была уже бессильна его защитить. Я вообще не любила разлучаться с ним; особенно невыносимо было прятаться в хижине, когда он отправлялся в опасную вылазку. Охваченная бурей эмоций, я едва не бросилась следом. Но вместо этого лишь прошептала ему вслед:

– Я люблю тебя.

Едва слышно. Хотя его в хижине уже не было, а слабость этих пугающих слов не позволяла им проникнуть ни через физический барьер, разделявший нас, ни даже через эмоциональный кокон, окружающий мое сердце.

Как странно произносить эти слова вслух. Чтобы сосчитать тех, кому я их говорила, хватит пальцев одной руки. Их слышали только мои близкие: мама, отец, один-два раза – брат. Но и им я признавалась в любви крайне редко. Родственная любовь, связывающая детей и родителей, братьев и сестер, обладала большой силой, но она разительно отличалась от моих чувств к Хейдену.