Иннокентий Лаженицын - Носители. Сосуд [СИ]

— Как можно столько лет прожить с человеком и не заметить фальши в ее чувствах? — задал я вопрос вслух.

— Тут-то все просто. Сава, видимо, часто встречался с Леной, наполняя ее нужными чувствами, — объяснила Нежность. — Если тебе будет от этого легче, то в те моменты, когда она была в тебя влюблена и любила, это действительно было так. Совершенному довольно просто манипулировать простым человеком. Именно поэтому таких предателей, как Сава, комиссары принимают с распростертыми объятиями.

— Легче не стало. Но спасибо за попытку, — поблагодарил я ее. — У вас хватит сил, чтобы вытащить меня отсюда? Не получится у нас сегодня проникновенных бесед и обсуждения планов на будущее.

— Хватит, — ответила Ненависть, и картинка в глазах начала меркнуть.

Я очнулся в машине. Мои руки и ноги были скованы наручниками. За окном огненным заревом полыхал поселок совершенных. Каждый дом либо горел, либо уже был сожжен. Повсюду лежали тела расстрелянных и сгоревших людей, среди которых виднелись и детские трупы. В воздухе витал запах гари и сгоревшей плоти.

К моему удивлению, работали пожарные расчеты, но они не пытались тушить дома. Они просто ограничивали зону пожара, не давая ему уйти за периметр поселка.

Всю эту нечеловечески жестокую картину я наблюдал пустым, безэмоциональным взглядом. Комиссары в очередной раз показали, что ради своих планов готовы организовать филиал ада на земле, но мне было все равно, теперь уже было абсолютно все равно. В моей голове прокручивались все важные события моей жизни. Успехи, победы, проигрыши, провалы — все то, из чего состоит жизнь каждого человека. Но в моем случае это была одна большая ложь. Комиссары хотели активизировать Боль и деморализовать меня, в очередной раз у них все получилось. Я смирился. Больше не было желания бежать. Больше не хотелось искать пути спасения. Все происходящее вокруг контролировали они, каждый мой вздох с самого моего рождения, даже само зачатие — все было спланировано. Я все больше и больше ощущал себя глупым бычком, судьба которого известна еще на фазе осеменения телки, которая должна его родить. Только скоту проще, его убьют, а меня ждала не одна вечность в заточении.

Ход моих апатичных мыслей прервал Сава, заглянувший в окно.

— Пришел в себя? — в очередной раз одарил он меня улыбкой, которую хотелось вырвать с его старого сухого лица. Открыв водительскую дверь, он сел за руль и завел двигатель. — Больше тут смотреть не на что, сейчас пересадим тебя в более комфортные условия, там тебя уже давно ждут важные люди.

Савелий увозил меня из поселка по той же самой дороге, по которой совсем недавно я сюда въезжал в надежде на спокойную и безопасную жизнь.

Проехав несколько поворотов и небольшой подлесок, мы оказались у перекрестка с основным шоссе, недалеко от него стоял припаркованный черный автобус с затонированными стеклами. К нему-то и подрулил Сава.

Не глуша мотор, он вышел из машины, открыл мою дверь и, держа под руку, помог дойти до автобуса. Подниматься в салон мне пришлось уже самому.

— Удачи, еще увидимся, — попрощался Савелий, и дверь закрылась.

Как я и ожидал, внутри автобус совершенно не был похож на обычный рейсовый. В задней части салона царила темнота, в которой было невозможно что-либо разглядеть, потому что в глаза светила пара мощных ламп, подвешенных к потолку. Одно было известно наверняка: там сидели комиссары, как всегда, прячущие свои лица.

— Присаживайся, Алексей, — поступил мне приказ из темного конца салона.

Я сел на диван, который находился прямо после подъема в автобус. Впервые наше общение проходило без использования средств коммуникации, и потому голос казался другим, но при этом очень знакомым. Скорее всего, мне не раз приходилось общаться с его владельцем в стенах Конторы, даже не подозревая, что это комиссар.

— Мы можем ехать, — громко сказал тот же голос, автобус завелся и тронулся.

В салоне со мной присутствовали еще шесть человек, и все они были носителями чувств, которые активизировались во мне. И конечно же, это были те же самые люди, с которыми я общался перед тем, как меня заперли в подземной квартире в Конторе, добавился только Гнев.

— Вот и все, Алексей. Наконец-то твои приключения подошли к концу, и остаток своих дней ты проведешь в спокойствии и созерцании, — продолжил общение со мной голос, приказавший сесть на диван.

— Можно меня развязать? А то мне комфорт обещали, а со скованными руками и ногами его трудно почувствовать, — обратился я к комиссарам.

— В принципе можно, — к моему удивлению, голос согласился, — только проделаем одну процедуру.

— Можно мне? — неожиданно прозвучал резкий, громкий женский голос, который был мне очень знаком, но мне очень хотелось верить, что все же это не она. — Я больше всех это заслужила.

— Хорошо, только меру знай, — дал добро мой собеседник, который, видимо, занимал главенствующую позицию среди комиссаров.

Мои надежды на владелицу голоса не оправдались, из темноты вышла Маша. Несмотря на всю трагичность ситуации, я вновь отметил про себя, насколько она шикарная женщина. Непроизвольная улыбка вылезла на моих губах при воспоминании о ее обнаженном теле, и какое-то тупое мужское самодовольство хихикнуло внутри меня.

— Здравствуй, Сосуд. Я даже представить себе не могла, каким будет мое первое знакомство с тобой, — снова напомнила она о своем увлекательном катании в моче. — Ты отобрал мою силу, пора отдавать долг.

Приложив руки к моей голове и груди, Маша начала вытягивать из меня энергию. Нельзя было сказать, что это было неприятно или больно, просто ощущение усталости вдруг навалилось на меня, руки и ноги стали ватные, голова закружилась. Внутри меня недовольно пискнул Гнев.

— Хватит, — командным тоном сказал главный комиссар, Маша тут же остановилась. — Он и так отдал слишком много сил на бесполезный стазис. Развяжи его, теперь он неопасен.

Мария освободила мои руки и ноги, наклонилась ко мне, приподняла мою голову за подбородок и нежно поцеловала в губы, сказав шепотом:

— Мы еще не в расчете, будем частенько видеться, — она развернулась и ушла в темноту.

Сидеть стало комфортнее, но слабость и гул в голове создали новые неприятные ощущения.

— На протяжении всей истории человечества существовали мученики, — продолжал говорить все тот же голос, прочие предпочитали молчать. — И я не говорю сейчас только про религию. Кто-то из них шел на это осознанно, кого-то заставили обстоятельства, но объединяет их то, что благодаря ним, благодаря их поступкам простые люди вновь обретали надежду и веру. Алексей, ты один из них, ты та жертва, которую необходимо принести во благо нашего общества и страны в целом. Не ведая того сам, ты уже сыграл важную роль в истории носителей, благодаря тебе была уничтожена одна из самых больших ячеек совершенных на территории России. Но куда более важна твоя роль в будущем. Ты поможешь нам обеспечить процветание нашей Родины, — оратор сделал паузу, видимо в ожидании моей реакции, которой не последовало, и он продолжил. — Конечно, твоей силой будем пользоваться только мы, но мы и есть те, кто способен обеспечить мир и порядок в нашей стране. Сегодня мы как никогда сильны, и твоя помощь еще больше возвысит нашу страну на политической арене.