Карен Уокер - Спящие [litres]

Той ночью Сара снова просыпается, объятая дурным предчувствием. Вторая половина кровати пустует. Либби нет. Сара лихорадочно нашаривает выключатель и обнаруживает Либби, распростершуюся на полу без движения. Но хуже всего – ее карие глаза широко открыты.

На долгих пять секунд Сара осознает, что осталась одна в целом мире. Только мертвые способны лежать не шелохнувшись.

Внезапно с губ сестры срывается невнятное бормотание, точно она разговаривает во сне. Как позже выяснится, такое поведение свойственно юным жертвам вируса.

Сара принимается тормошить сестру, сначала ласково:

– Проснись.

Но чем дальше, тем больше она понимает: самое страшное, чего она так боялась неделями, случилось – сон забрал Либби.

Они берут Либби на руки, эти двое, парень и девушка в толстовках с логотипом колледжа. Оба чувствуют себя как рыба в воде. На них белые маски и зеленые перчатки.

– Я всю ночь звонила в девять-один-один. – Голос Сары дрожит от невыразимой благодарности, граничащей с любовью. – Звоню, звоню, а они не едут.

– Не хватает машин, – объясняет парень. Он поднимает Либби с пола, где та пролежала весь день.

Либби – босая, в зеленой пижаме, на щеках отпечатались следы от бугристой половицы. Губы уже начали трескаться.

– Вы здесь совсем одни? – сквозь маску спрашивает студентка.

Сара с трудом подавляет порыв извиниться перед помощниками за хлопоты.

Парень держит Либби, словно молодой отец: бережно, скованно, на вытянутых руках, как реликвию, которая в любой момент может разбиться.

Однако неловкость никак не сказывается на его темпе: студент быстро сбегает по лестнице, худые ноги в кроссовках отмеривают длинные шаги. В мгновение ока он минует гостиную и толкает входную дверь.

– Больница переполнена, – говорит он, окидывая взглядом окрестности. – Надо отнести ее в студгородок.

Маска сползает ему на подбородок. Девушка ласковыми движениями поправляет резинки. Однако парню не терпится.

– Пойдет, – бурчит он и отворачивается.

– Обувайся, – обращается девушка к Саре.

– Еще чего! – взбрыкивает ее спутник. – Пусть остается. С ней выйдет дольше.

Взгляды студентов скрещиваются в безмолвном споре. Девушка побеждает.

Она протягивает Саре новую пару зеленых перчаток.

– Надевай.

Перчатки ей велики, однако Сара безропотно подчиняется, готовая сделать все, что они скажут.

Троица пускается в путь. Парнишка несет Либби.

В небе оглушительно стрекочут вертолеты, но улицы пустынны. Изредка доносится чей-то голос, мелькает силуэт в окне. Однако кругом ни души – только солнце, лес, птицы в кронах, неуловимый шорох сосновых игл на ветру.

Декабрь выдался теплый, но порыв ветра заставляет вспомнить, что Сара выскочила из дома в одной фланелевой сорочке и босоножках.

Голова Либби мотается из стороны в сторону, веки трепещут – даже сейчас она продолжает видеть свой загадочный сон. Так страшно осознавать неумолимую истину – нельзя проникнуть в чужое сознание, даже рассудок родной сестры оказывается за семью печатями.

Дверь в дом Гарибальди стоит настежь – и никаких следов Гарибальди. Под потолком носится птица.

Отец был прав от начала до конца.

Из-за поворота выруливает «скорая», и девушка машет рукой. Но врачи в защитных очках и цельных комбинезонах только качают головой через лобовое стекло.

– Нам некуда. Машина битком.

Едва «скорая» растворяется вдали, у Сары сдавливает грудь. Дыхание перехватывает. Близкая к обмороку, она сгибается пополам прямо посреди дороги. Чья-то рука гладит ее по спине.

– Когда ты в последний раз ела? – спрашивает студентка.

На нервной почве Сара совсем забыла про еду. И про воду. Только сейчас она понимает, как пересохло во рту.

– Теряем время, – ворчит юноша. – Ее сестра – вот кому действительно нужна помощь.

– Возьми. – Девушка лезет в карман толстовки.

Пара глотков воды и энергетический батончик возвращают Сару к жизни. А может, причина в необыкновенной заботе.

Мимо проносится внедорожник. Пробегает полицейский.

Юноша поудобнее перекладывает Либби, теперь ее голова покоится у него на плече, волосы касаются шеи – ни дать ни взять младенец на руках у отца. У юноши снова слетает маска, спутница норовит поправить ее, однако он досадливо машет головой.

– Некогда.

Девушка явно хочет возразить, но вместо этого вливает пару капель воды в рот Либби. Та кашляет, прозрачные струйки стекают по подбородку.

– Ей нужна капельница, – произносит юноша.

Внезапно девушка берет Сару за руку. Поначалу ей немного не по себе, – в конце концов, она уже взрослая, а прикосновение латекса усугубляет неловкость. Однако всего через пару кварталов задумка перестает казаться такой уж нелепой.

У ворот кампуса собралась толпа, и Сара с горечью вспоминает, что она не единственная, кто нуждается в помощи.

Издалека они похожи на мертвецов – эти люди на руках у других людей. Головы свесились, шеи обнажены. Руки болтаются точно плети. Но хуже всего те, кто распростерся на земле: они лежат навзничь на тротуарах, ничком в траве. Кто они, как сюда попали? Столько вопросов – и ни одного ответа. В толпе мелькают синие комбинезоны медперсонала и волонтеров – редкие песчинки в море страждущих.

Медленно, непозволительно медленно пострадавших заносят на территорию городка и размещают в белых палатках, оккупировавших газоны. В небе назойливыми, бестолковыми мухами жужжат вертолеты.

Сотрудник в синем комбинезоне раздает перчатки. Второй методично обрызгивает территорию и ноги собравшихся прозрачной жидкостью – очевидно, хлоркой.

Сару охватывает дикая тоска по отцу – как узнать, где он сейчас?

На тротуаре громко храпит толстяк, огромный живот торчит из-под рубашки. Такого попробуй поднять. Он кажется невероятно одиноким, больно смотреть. А может, лихорадочно думает Сара, его семья отлучилась по срочному делу и вот-вот вернется. Или его супруга отправилась на поиски туалета и задержалась. Четверо в синих комбинезонах пытаются погрузить толстяка на носилки. В воздухе разливается запах мочи.

По толпе проносится слух об эвакуации. Якобы автобусы уже на подходе.

Однако паренек настроен скептически.

– С чего бы им эвакуировать народ сейчас? По-моему, все как раз наоборот.

Саре же чудится, что они одни в целом мире, городов больше не осталось. Бывают такие ощущения – вроде бы правда, а вроде и нет, но все равно веришь.

Многие начинают терять терпение.

– Совести у вас нет! – кричит какой-то мужчина солдатам. – Нет совести!

На островке зелени между дорогой и тротуаром распростерлась женщина с маленьким мальчиком, оба без сознания. К костюмчику мальчика приколота бумажка с именами и номерами телефонов. Интересно, кто позаботился о записке, гадает Сара, но спросить не у кого. На лицо женщины садится пчела, студентка сгоняет ее ладонью.