Карен Уокер - Спящие [litres]

Однако подлинной сенсацией становится другая история – людям нравится, когда в минуты опасности их собратья проявляют героическое благородство: первокурсник и наследник крупнейшего фармацевтического концерна «Бейкер и Бейкер» Мэтью Бейкер ворвался в задымленное здание и спас из огня ребенка. С первых полос не сходит рассказ о том, как парень схватил самого юного пациента, кому еще жить и жить, – младенца девяти недель от роду, который мирно спал, завернутый в одеяльце.

История особняком стоит среди прочих, Мэтью становится национальным героем, живым доказательством того, на что способен человек, – кому из нас не по душе незамысловатый мотив?

У Бена и Энни наблюдаются лишь незначительные остаточные симптомы. В ее случае легкая слабость. В его – нарушение периферийного зрения. Вроде бы ничего больше.

Год или два назад – в любой момент прошлого – их воссоединение воспринималось бы иначе – как невероятная удача, как чудо, как воскрешение из мертвых. Однако сейчас они не испытывают радости. Благодарность не охватывает супругов, когда они держатся за руки или склоняют голову друг другу на плечо. Их мысли заняты другим. Они родители, отец и мать. А их ребенок болен.

Самых юных пациентов переводят в студенческую столовую. Именно там после мучительного ожидания, бесконечных звонков и кучи подписанных бумаг Энни и Бен находят свою девочку.

Она лежит в прозрачной пластиковой колыбельке, завернутая в чужое одеяло, крохотный рассудок объят глубоким, непроницаемым сном. В носик заправлен питательный зонд.

– Она так выросла с прошлого раза, – шепчет Энни, глаза у нее постоянно на мокром месте.

Она берет дочку на руки, трубки волочатся следом. Даже во сне малышка кладет головку ей на плечо, словно в мышцах шеи сохранилось генетическое воспоминание о матери.

Им советуют надевать маски и перчатки. Но разве можно в перчатках снимать засохшую корочку с ресниц или увлажнять вазелином сухие потрескавшиеся губки? Супруги ощущают острую потребность дотронуться до ее кожи.

С их последней встречи прошло две недели, и Бен в очередной раз осознает, что дочка жива и дышит исключительно благодаря заботам чужих людей: медсестры в шуршащих комбинезонах опекали ее в отсутствие родителей, незнакомый студент, рискуя собственной жизнью, спас их девочку из огня.

Она могла умереть – эта мысль озаряет каждое мгновение, проведенное рядом с дочерью. События, которые могли случиться, но не случились, важны не меньше свершившихся.

Другие родители склоняются над своими малышами, кто-то, подобно Бену и Энни, сидит на пластиковых стульях у кроваток. Однако большинство детей лежат в одиночестве, на попечении немногочисленных медсестер – они переворачивают их, моют, поправляют зонды, меняют подгузники.

Незадолго до пробуждения Бену приснился сон: они с Энни плывут на каноэ. Солнце светит ей в спину, прикрытую лишь узенькими лямками зеленого купальника. Они заплывают в какую-то бухту. Причаливают у острова, на котором растет единственная сосна. Выбравшись из каноэ, бредут по песчаному пляжу к сосне и там пьют пиво из сумки-холодильника, наблюдая, как лодки скользят по водной глади. Вокруг островка пляшут солнечные зайчики, и Бена затапливает волна неимоверного счастья, надежды и легкости.

Внезапно из проплывающей лодки доносится крик:

– Эй, где ваше каноэ?!

Их «транспорт» отнесло далеко от берега. Наверное, смыло приливом. Они отправляются за каноэ вплавь, хватаются за борта и подбирают качающиеся на волнах весла. И снова сон не похож на все виденные Беном до болезни. Ощущение, будто все происходит наяву, иначе не скажешь. Бена не покидает уверенность, что ему удалось заглянуть в будущее.

Первое время видения не идут из головы, закадровым шумом преследуют даже в столовой. Бена подмывает рассказать обо всем Энни.

Нет, слишком интимно, нелепо. Лучше промолчать. Попытка облечь пережитое в слова подтачивает его веру.

Бен ограничивается туманным вопросом:

– Тебе не снилось ничего странного?

Энни даже не поворачивается, занятая Грейси.

– Нет, мне вообще ничего не снилось.

Она очень отдалилась от него, стала чужой, как попутчица в поезде.

На второй день в соседней колыбельке ребенок чуть старше Грейс начинает хныкать во сне. Морщит лобик. Как выясняет потом Энни, из подгузника малыша льет через край. Бен зовет медсестру. Отчаявшись дождаться помощи, Энни сама берется за дело. В ряде обстоятельств смена подгузника приравнивается к священному таинству.

Спустя несколько дней мальчик, лежащий неподалеку от Грейс, приходит в себя. Движение век, белки` глаз внушают надежду всем родителям в комнате.

– Хочу к маме. – Мальчик на удивление спокоен, уверенный, что просьба будет мгновенно выполнена. – Хочу к маме.

Но когда мама не появляется по первому его зову, малыш начинает плакать.

Бен пробует его утешить – безрезультатно.

Наконец маму отыскивают и приводят к сыну.

– Он звал меня? – спрашивает она, сжимая ребенка в объятиях. – Словами?

Сыну почти два годика, объясняет женщина, и он пока не разговаривает предложениями. А сейчас только послушайте!

– Мама, мне приснился страшный сон.

Посреди всеобщей радости Грейси продолжает спать. Родители подстригают ей ногти, купают, ночуют на голом полу возле колыбели.

Бен все чаще думает о своих снах. Все больше видит в них предвестие беды, и эта мысль пугает до потери пульса. В снах недостает главного – его девочки. Если они и впрямь пророчат будущее, то где же она?

В знаменитом эксперименте геолог отшельником прожил восемь недель в темной пещере. Среди всего прочего он стремился определить точность своих внутренних часов. Просыпался и засыпал когда вздумается. Отмечал дни в блокноте. Лишившись четких временны́х ориентиров, не наблюдая восходов и закатов, его организм постепенно выбился из нормального ритма. Под конец опыта геолог утверждал, что провел под землей всего тридцать пять дней, хотя на поверхности минуло шестьдесят суток.

Три недели забытья чудятся Либби коротким обеденным сном. Она просыпается умиротворенная, с улыбкой на лице. Зевает и потягивается под простыней.

При виде очнувшейся сестры Сара испытывает небывалый подъем. Поистине, только облегчение способно творить такие чудеса.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Сара.

Либби просыпается в собственной спальне, куда отец принес ее после пожара, – в суматохе многие пациенты остались без присмотра. Сара с отцом заботились о ней круглыми сутками без помощи врачей и медсестер.

– Ты не поверишь, какой я видела сон! – Голос у Либби охрип, кудряшки спутались. Похоже, она не осознает, сколько времени проспала.