Василий Воронков - Песня песка [litres]

На перроне снова оказалось людно, мелькали полицейские, вопил вещатель, предлагая пути объезда. Ане пропустила два поезда, прежде чем смогла уехать со станции – в переполненном и душном вагоне, стоя у самых дверей и держась за высокий поручень у потолка.

До западной линии Ана ехала долго; несколько раз ей хотелось выйти – в вагоне выгорел весь воздух, – но она боялась, что следующего поезда придётся ждать несколько часов.

Добравшись до нужной остановки, Ана долго стояла на перроне, над засыпающей улицей, глубоко и часто вздыхая.

В плеве на западной линии, до которого Ане прошла квартал пешком, никого не оказалось. Она поднялась на перрон как раз в тот момент, когда отходил поезд, и едва успела заскочить в закрывающиеся двери.

Поезд уносил её прочь – сквозь ранние сумерки и досаждающий гам голосов, сиплое хрипение дежурных вещателей и занимающиеся уличные огни. Она взволнованно теребила в руках карту линий. Ей редко приходилось ездить по этой ветке, и она боялась пропустить нужную станцию, которую Ила отметила заштрихованным кружком.

Северные города. Хапур, Бахис.

На следующей линии будто множество лет не ходили поезда. Пустынный плев, в котором всё покрылось пылью, искалеченные перила на лестнице, заляпанный перрон. Ана удивилась, когда состав всё же пришёл – старый, давно снятый с производства, с пятнами ржавчины на стенках.

Она проехала две остановки, а потом вышла снова – по плану ей предстояла ещё одна пересадка. До новой станции пришлось идти почти три квартала пешком, и там уже оказалось людно. Ана смогла пробиться в первый прибывший поезд, но свободных мест на скамейках не оказалось.

Неподалеку от неё сидела пожилая женщина и прикрывала лицо платком, как если бы в вагоне плохо пахло, хотя Ана не чувствовала никаких запахов. Заметив Ану, бессильно повисшую на поручне у двери, женщина быстро убрала платок от лица и как-то наигранно посмотрела в другую сторону.

Через несколько остановок толпа в вагоне спала. Ана достала из кармана карту, чтобы свериться с маршрутом.

Выходить нужно уже на следующей станции.

Ей предстоял долгий путь пешком через широкую улицу, похожую на спешно сооружённый базар. Разноцветные шатры, примыкающие к стенам. Люди с круглыми подносами, заваленными цветистой мишурой, похожие, скорее, на приставучих попрошаек, чем на торговцев.

Большинство деляг уже прикрывали лавки, считая, видимо, что торговать в сумерки – это плохая примета, но улица всё ещё бурлила толпой. Многие, как и Ана, возвращались с работы, задерживаясь по пути у броских лотков.

Вокруг кипел гомон, как во время народных гуляний – билась ключом заводная речь на гали, приёмники играли со всех сторон разом, яростно перекрикивая друг друга, какой-то зазывала включил вещатель, и тот оглушал прохожих раскатистым звоном.

Ана старалась побыстрее пройти через торговую улицу, но уже на выходе с рынка чуть не столкнулась с высоким парнем в расшитой куртке, надетой поверх ещё одной, точно такой же. Парень тащил переносной лоток с огромными бусами из ненатуральных синих камней и не глядел перед собой, уставившись на раскидистый прилавок у стены. Ана едва увернулась от него и тоже невольно посмотрела на торговый развал.

И тут она увидела его.

Нив!

Он стоял к ней спиной и о чём-то спорил с торговцем. Ана крикнула – так громко, насколько ей позволяла дыхательная маска, – однако он даже не обернулся, как будто забыл собственное имя. Ана бросилась к прилавку, но ей преградил дорогу кряжистый мужчина с большим потёртым радиоприёмником. Ана оттолкнула его, и мужчина, чуть не выронив свою драгоценную покупку, прокричал ругательства ей вслед.

Нив тем временем быстро шагал по направлению к хагате.

Ана что было сил побежала за ним, но спазмы в груди быстро её осадили. Она опёрлась о какую-то стену, с которой посыпалась штукатурка. Перед глазами всё плыло. Она несколько раз хрипло вздохнула. Забившиеся фильтры в маске издавали протяжный свист.

Нив же только прибавлял шаг.

Отдышавшись, Ана пошла вслед за ним – так быстро, насколько могла, – хотя и понимала, что догнать не сможет. Нив неумолимо удалялся, пока не скрылся под навесом у входа в хагату.

Когда Ана зашла в плев, то едва дышала.

Нива нигде не было. На скамейке у стены сидела молодая женщина. Пожилой мужчина говорил по гииразе, прикрывая ладонью рот. Привычный полицейский в красном балахоне со скучающим видом расхаживал у лестницы на перрон.

Затишье прорезал громкий гудок – на станцию прибывал поезд.

Ана полезла вверх по лестнице, опираясь о шаткие перила. Её толкали спускающиеся пассажиры. Когда она поднялась, то поезд уже отбывал, и двери захлопнулись сразу после того, как она ввалилась в вагон – обессиленно хрипя, на грани обморока.

Нива в вагоне не было видно. Состав раскачивался, стремительно набирая ход. Ана измождённо прислонилась к стене.

Она не понимала, в какую сторону едет. К восточной окраине? На северо-запад? Может, Нив не зашёл в хагату, а спустился вниз по улице. Она потеряла его. Навсегда.

Придя в себя, Ана осмотрелась.

Все скамейки заняли. Несколько человек кучковались напротив окон, держась за поручни у потолка. Ана, всё ещё покачиваясь от слабости, доковыляла до конца вагона и выбралась в тамбур.

Следующий вагон.

Здесь уже дышалось посвободнее. Мальчишка лет десяти вцепился в колонну и раскачивался так, словно хотел опрокинуть поезд. Ана хромала между рядами, вглядываясь в лица.

У потолка взорвалась истеричная музыка, поезд прибывал к станции. У Аны сжалось сердце. Несколько человек встали со скамеек и обступили двери. Поезд дёрнулся, замедлил ход. В окнах протянулся длинный перрон.

– Нив! – крикнула Ана.

Пассажиры уставились на неё. Мальчишка, обнимавший колонну, испуганно вздрогнул. Пожилой мужчина, сидевший в тени, нахмурился и покачал головой.

Поезд устало выдохнул, покачнулся и встал. Ана метнулась к дверям, ещё не решив, выходить или нет.

Перрон забивала толпа – и хлынула в вагон потоком, когда открылись двери. Ану толкали – она мешала входящим. Воздух пробил сигнальный гудок – завершение посадки. Ана увидела знакомую фигуру на дальнем конце перрона. Нив на мгновение мелькнул перед её глазами и тут же утонул в толчее.

– Нив! – крикнула она.

Ана выскользнула из вагона в последнюю секунду и побежала к спуску с перрона. Пролетела по лестнице, пересекла плев и, уже на улице, чуть не рухнула от слабости на колени. К горлу подступил тёплый комок.

Широкая мостовая шла под откос. На стенах домов висели грязные флаги и отключённая иллюминация, доставшиеся в наследство от праздника.

Нива не было.

Над головой Аны пролетела чёрная тень скоростного состава, уходившего обратно во тьму.