Василий Воронков - Песня песка [litres]

Его праздничное облачение смотрится вычурно и необычно в серый будничный день. Наверняка он куда-то спешит. Кто-то давно его ждёт.

– Я что-то не так говорю? – нахмурился мужчина. – Вам непонятно?

– Нет, нет, извините, – пролепетала Ана. – Я просто… Извините, я совсем уже запуталась. Сегодня я весь день тут блуждаю. Меня, наверное, пугает само слово «пересадка». Наверняка я опять заеду куда-нибудь не туда.

– А хотите я вам тут нарисую? Здесь всё не так страшно, как может показаться на первый взгляд. У вас есть ручка?

Ана проверила карманы, хотя знала, что у неё нет ручки. Она задержала его ещё несколько секунд. Но сейчас он уйдёт.

– Давайте я всё-таки попробую объяснить.

В голосе мужчины слышалось нетерпение.

– Давайте.

– Так вот, смотрите. Отсюда вам нужно доехать до станции…

С потолка выстрелил сигнальный гудок – с механическим треском, как будто у вещателя рассыпались электрические внутренности от напряжения. Новый поезд подходил к платформе. Ана вздрогнула. С перрона потекла пёстрая толпа – сливались в звенящий ор разномастные голоса, скрипели шатающиеся перила. Ещё один пронзительный сигнал оборвал поток прибывших, как по команде, и последний запаздавший пассажир спустился с лестницы в плев.

Опять перерыв.

Ану и её помощника несколько раз толкнули. Мужчина чуть не выронил карту и раздражённо обернулся. Резко распахивались уличные двери. Мужчина покачал головой и, повернувшись к Ане, провёл пальцем по цветному оттиску скоростного пути.

Отсюда – сюда.

Ана глубоко вздохнула, воздуха не хватало.

Плев опустел. Из вещателя прозвенел голос, с металлическим безразличием напоминая о расписании поездов.

– Подождите-ка! – спохватился мужчина. – Я совсем забыл!

Он с проворством фокусника извлёк из нагрудного кармана красивую сувенирную ручку. Ана засмотрелась на колпачок в виде вахата.

– Вот теперь будет проще!

– Какая красивая ручка!

Мужчина улыбнулся.

Он развернул карту на стене и вырисовывал поверх цветных линий тонкие заострённые стрелки. Ручка плохо писала в таком положении, он несколько раз встряхнул её, как градусник.

– Да, значит отсюда… нужно сюда… Здесь переход, как я уже говорил. Правда, почему-то он здесь не обозначен. Но переход точно есть! Он должен быть вот таким…

От одного цветной точки до другой протянулась стрелка – неровная, ведь рука почему-то дрожала.

– Потом по этой вот линии – и до самой…

Ана внимательно следила за тем, как он рисует, словно собиралась потом восстановить весь рисунок по памяти, на новой схеме движения поездов. Она хотела спросить, почему он нарядился в парадный костюм. Где взять такую красивую ручку с колпачком в виде вахата. Но молчала.

Мужчина закончил вычерчивать стрелки, спрятал ручку и протянул карту Ане.

– Надеюсь, это поможет.

И тут Ана решилась. Ведь если он откажется, если он и правда куда-то спешит, жалея даже о том, что она задержала его на эти несколько неловких минут, то для неё всё равно ничего не изменится – она поблагодарит его за беспокойство, извинится и пожелает удачного дня, а он торопливо уйдёт, надеясь наверстать потерянное с ней время.

Но ведь всё это произойдёт, даже если она ни о чём не попросит.

– Извините, – дрогнувшим голосом сказала она. – Я понимаю, что у вас, наверное, дела, наверное, вы торопитесь. И это, – она сглотнула, – слишком нагло с моей стороны. Но, вы знаете, я…

Мужчина удивлённо смотрел на неё, сжимая в руке карту.

– Я так намучалась сегодня. Вы не могли бы… меня проводить.

Мужчина растерянно сминал уголок карты. Ана решила, что его молчание и есть ответ.

– Ещё раз извините. Мне, правда, не стоило. Я совсем не хотела быть такой навязчивой. Просто я очень устала сегодня. Большое спасибо вам за помощь!

– Погодите, – сказал мужчина, – я в принципе не против. В конце концов, – улыбнулся он и в этот момент впервые посмотрел Ане в глаза, – почему бы и нет?

Ана почувствовала приятное тепло в груди. Она пожалела, что не может улыбнуться своему проводнику в ответ.

– Что ж, – деловито сказал мужчина, – в таком случае нам нужно на противоположный перрон, – и вернул ей карту транспортных линий, теперь не нужную.

– Кстати, меня зовут Анаадитва, – сказала Ана таким голосом, точно извинялась за что-то. – Но все обычно называют меня Аной.

– Ана – какое красивое имя! – сказал мужчина. – А меня зовут Ни́верт. Или Нив.

Они вместе вышли со станции и пересекли улицу.

Нив молча шёл впереди. Он молчал и на перроне, и в поезде. В вагоне оставались свободные места, но Нив не садился, и Ана тоже стояла с ним рядом, напротив помутневшего от грязи окна.

– А что там такого интересного на Прапате? – спросил наконец Нив.

– Там агада-лая, медицинский центр, – сказала Ана.

Нив понимающе кивнул.

Вечернее солнце тускло мелькало в окне. Старый расшатанный поезд сбавлял ход под хрипение невыразительной музыки, похожей на электрический гул в проводах.

– Я не больна, – сказала Ана.

– Да я и не думал…

– Я не больна. Вернее…

Ане захотелось снять маску. Она вздохнула – попыталась вздохнуть. В вагоне стояла духота, боль в груди нарастала, тряслись ослабшие руки. Она могла бы попросить Нива открыть окно, но тогда бы он понял, что её разрывает удушье.

– Это не совсем болезнь, – проговорила Ана. – Просто…

Она с трудом подбирала слова.

– У меня есть некоторая особенность. И мне нужно время от времени проходить обследование.

– Понятно, – сказал Нив.

Поезд приближался к станции – они выходили. С потолка полился неторопливый музыкальный фрагмент, красивый и плавный.

– Со мной всё в порядке, – сказала Ана на перроне. – Просто мне нельзя дышать неочищенным воздухом. И приходится носить эту маску.

– Я так и подумал, – пробормотал Нив. – Я что-то слышал об этом раньше.

Он огляделся, сощуриваясь от яркого вечернего солнца.

Первая пересадка.

– А вы хорошо разбираетесь в хагате? – беспомощно спросила Ана.

Она не понимала, о чем ещё его можно спросить, достаточно ли они знакомы, чтобы она могла поинтересоваться его праздничным нарядом, не решит ли он, что она слишком навязчива, не бросит ли её здесь, на очередной незнакомой станции, посреди этого жёлтого пустынного вечера и духоты.

– Что вы! Вовсе нет!

Нив шёл слишком быстро, размашистым и резким шагом, как у военных, и совсем не смотрел на Ану. Она с трудом поспевала за ним, грудь её распирало от боли, маска мешала дышать. Она думала, что Нив торопится поскорее вернуться. Удивительно, что он вообще согласился ей помочь.

– На самом деле, – сказал Нив, обернувшись – он наконец заметил, что Ана от него отстаёт, – я тоже не очень люблю хагату. Как-то тут всё не слишком логично. Как будто строили и сами не понимали, чего построить-то хотят. Впрочем, не знаю. Может, те, кто здесь всю жизнь провёл, всё иначе видят. И для них хагата – просто образец совершенства.