Василий Воронков - Песня песка [litres]

– Странный виман, – сказал Нив. – Никогда не летал на таких. Грузового отсека нет, и пилот от нас замуровался.

– А у пилота свой персональный дхаав! – Кхнад причмокнул языком. – Если что за атья́хита, ему-то дышать важнее!

– Весело.

– А грузовой отсек тут есть. Чем мы с тобой не груз, мааван?

Двигатели замолкли, захлебнувшись огнём, и виман, вздрогнув, накренился на бок. Нив чуть не вылетел из кресла и едва успел ухватиться за перекладину в стене. Кханд рассмеялся. Нив поспешно накинул на себя ремень безопасности.

– Да уж, интересный полёт! – проговорил он.

– Я же говорю, повезло нам сегодня с пилотом!

Нив проверил, хорошо ли пристёгнут ремень.

– Я уже падал в пустыне! – заявил Кханд. – Не самый лучший способ провести день. Даже в тех местах, где работает радио.

– И часто бывает…

Договорить Нив не успел – корабль снова тряхнуло. Кханд рассмеялся.

– А как думаешь, мааван, сколько из наших дурпта, то есть, простите, доблестных борцов с пустыней переводились по собственному желанию? Абхи́ла-си́та?

Нив нервно заёрзал в кресле.

– Да ладно тебе! Нир бхайа́на! Над карпаразой летать не опаснее, чем над городом. Эти малышки, – Кханду ткнул пальцем в переборку за спиной Нива, – и не такое выдержат!

– Надеюсь.

– Я тебе скажу, когда нужно будет бояться, мааван!

Дюны уменьшились – или же виман всё ещё набирал высоту. Багровое солнце казалось пугающе огромным из-за пронизывающей воздух пыли. Лучи падали в иллюминатор, Нив прикрывал ладонью глаза. В иллюминаторе в эти мгновения не было видно ничего, кроме сияющей пустоты.

И тут ему впервые стало по-настоящему страшно.

Они почти в двух сотнях миль от города, даже абитинские башни давно скрылись за горизонтом, растаяв, как мираж, двигатели корабля сбоят, а пилот ведёт себя так, словно хочет свести счёты с жизнью.

В пассажирском отсеке занималась тяжёлая неестественная жара – как если бы у корабля отказывала система охлаждения, и воздух внутри накалялся от перегревшихся двигателей. Нив расстегнул верхние пуговицы рубашки и ощупывал карманы в поисках платка.

– Да не сваримся мы тут! – проворчал Кханд. – Скорее уж…

Корабль опять передёрнуло, корма резко взмыла ввысь. Нив на мгновение испытал пронзительное чувство невесомости и повис на трещащих ремнях.

– Да что ж такое-то! Драапа! – рявкнул Кханд, постучав кулаком по переборке.

– Многовато для первого раза! – пожаловался Нив.

– Он так из нас всю душу вывернет! Прислали ахи кого! Нава́ка! Вот из-за таких виманы-то и падают!

Нив стиснул подлокотники кресла.

– Хотя ветер сегодня, конечно, не подарок, – сказал Кханд. – Наш ас мог бы и сигнал включить.

Он показал на здоровенную пыльную лампу на потолке.

– А что, пилот, правда, – новичок? – спросил Нив.

– А то! Чистый навака! Да ещё и виманас в придачу! Я бы ему и полдюжины полётов не дал.

– Мне казалось, здесь опытные пилоты летают.

– Гхат, опытные летают тоже. А так – кто есть, тот и летает. Тут как везде, мааван!

Нив посмотрел в иллюминатор, надеясь увидеть хоть какие-нибудь признаки жизни – иссушенные растения, похожие на мотки ржавой проволоки, умирающие в ожидании дождя, огромных ящериц, которые, как он слышал, жили когда-то в карпаразе, следы присутствия людей, – однако внизу не было ничего, кроме струящегося песка.

– А вы сколько лет здесь уже работаете? – спросил Нив.

– Всю жизнь! – Кханд почесал ногтем небритый подбородок. – У меня здесь бессрочное назначение!

– Это как?

– Абхила-сита.

Стрелка на компасе у потолка – с пустым циферблатом без обозначений сторон света – дёрнулась, прыгнув на запад и тут же вернулась на юг.

– Это обнаружитель! – подмигнул Кханд. – Скоро мекхала-агкати!

Нив нахмурился.

– Никогда не подводит! – Старик ухмыльнулся. – Как и твои наручные часы!

– В смысле? – не понял Нив. – Причём здесь часы?

Но Кханд ничего не сказал.

Остроконечные скалы взрезали песчаное полотно. Хотя, из-за искажений в иллюминаторе, Нив даже не был уверен в том, что видит. Всю песчаную равнину покрывала гряда камней, которые вскоре превратились в невысокие горы с пролежнями багрового, блестящего на солнце песка.

Стрелка компаса дёрнулась, описала полный круг, метнулась назад, а затем стала медленно двигаться от севера к югу, отсчитывая невидимые секунды. Кханд покосился на компас.

– Добро пожаловать в мекхала-агкати! – радостно возгласил он.

Корабль снижался. Пилот включил посадочные огни. Лампа на потолке загорелась, и весь отсек залило красным светом.

– Ага, точно! Нас ведь там ждут! – фыркнул Кханд.

Нив хотел о чём-то спросить, но виман снова затрясся в восходящих потоках воздуха, и он тут же забыл о своих вопросах.

– Интересно, – проговорил Кханд, – садиться наш виманас тоже будет по учебнику?

Виман заходил на посадку, медленно закручиваясь вокруг своей оси. Ниву хотелось посмотреть, куда они садятся, но в иллюминаторе из-за поднявшихся туч ничего нельзя было разглядеть.

Они проваливались в зыбучие пески. В оцинкованном гробу.

Виман содрогнулся от оглушительного удара, перекосился со страшным скрипом, точно на краю бездонного обрыва, и – застыл. Через несколько секунд замолкли двигатели. Ремень безопасности соскользнул с плеча и удавкой вцепился Ниву в шею. Нив с силой дёрнул за крепёжную пряжку, скинул с себя ремень и вывалился из кресла. Кханд лениво поднялся и потягивался, как после полуденного сна. Нив подошёл к двери отсека.

– Драапа! Куда! – крикнул Кханд. – Маска!

Нив вздрогнул. Он мог выйти в пояс ветров вот так, без дыхательной маски.

– Не хватало мне тут ещё одного наваки! – прорычал Кханд. – Анедамуу́ка! Жить вам, что ли, всем надоело?

Кханд распахнул лючок у двери, вытащил две маски и кинул одну Ниву. Нив никогда раньше такой не видел. Маску отлили из бледно-серой, как кожа смертельно-больного, резины; из той её части, которая закрывала рот, торчали две гофрированные чёрные трубки, смыкающиеся на затылке.

– Ага! – сказал Кханд. – У кого-то всё в порядке с чувством юмора, правда? Будешь дышать затылком, мааван!

– Наверное, это… – начал Нив, но не договорил.

Он нерешительно крутил в руках странную маску.

– Ты хоть знаешь, как её надевать?

Нив кивнул. Но ему потребовалось не меньше минуты, чтобы разобраться с зажимами на затылке и нацепить маску. Та оказалась слишком узкой, словно была рассчитана на людей с вытянутыми лицами, и болезненно стискивала скулы. От смрада, который издавали дыхательные фильтры, у Нива моментально разболелась голова. Кханд тем временем ловко натянул маску, замотал голову грязной серой тряпкой, вроде захватанного вафельного полотенца, нацепил чёрные пилотные очки и молча наблюдал за Нивом. В таком наряде, низкорослый и сухощавый, с криво намотанным тюрбаном на голове и мешковатыми бахилами на высоких ботинках, он потерял всякое сходство с человеком – даже голос его под маской казался надтреснутым и чужим. Только слова на гали по-прежнему звучали естественно и мелодично.