Дейвид Бриттон - Трилогия Лорда Хоррора [litres]

Хитлер допускал, что художники, впитавшие в себя теории Фройда и способные их визуально толковать, начали бы свою работу в кильватере мысли Фройда. После 1900 года, до 1910-го, он вотще искал признаков того, что художники достигли способности изображать этот новый внутренний мир.

В 1901 году Макс Планк опубликовал свою работу, объявлявшую о Квантовой Теории. В 1905-м появилась Специальная Теория Относительности Айнштайна. В 1910-м Разерфорд открыл атомное ядро. В тот же период очевидно лучшим, чего смогло достичь «современное искусство», была «Эйффелева башня» Делонэ и дряблый наскок Пикассо на убыль и беспощадность жизни – «Авиньонские девицы». Можно ли было сомневаться в том, что впоследствии Германия боролась за что-то получше? В те дни он еще не сознавал истинной природы недовольства своей страны. Когда Германия проиграла войну, немецкая решимость ослабла, и народу вновь пришлось принять «модернизм» под личиною «свободы».

Осенило его в 1950-х: по крайней мере, в сферах искусства его больше всего занимало отсталое движение. Его едва не ослепило внимание критики, уделявшееся тем, кого он почти всю свою жизнь презирал. Пикассо, Кандинский, Вазарелли и прочие стали метафорами, представлениями и иллюзиями чего-то совершенно отличного от истинной природы их искусства. Критики обыкновенно полагали их «современными», «интеллектуальными» и «антибуржуазными». Ирония сего последнего обозначения его не миновала.

Между серединой 1950-х и серединой 1970-х Хитлер работал над созданием своего радикального подхода к искусству. Что немаловажно, второй свой ключ он отыскал в Америке, куда периодически наезжал, начиная с конца 1940-х. В одной из своих нескончаемых операций по зачистке после фиаско 1945 года он и наткнулся на работы Бёрна Хогарта.

Он был уже на грани отчаяния, не зная, как связать Биэрдзли с главным течением искусства XX века. Посещал мировые галереи, читал ученые истории искусств и уже начал думать, что, по меньшей мере, в этом столетии Биэрдзли единственен и неповторим; неклейменый индивидуалист, не оставивший по себе последователей. Если последнее было правдой, его теория новой формы искусства охромеет. Он начал верить, что достижения Биэрдзли могут понять и надстроить лишь художники XXI столетия.

Его открытие Хогарта случилось во время длительного пребыванья в пустыне Мохави, в Антилопьей долине подле Лэнкэстера, в 80 милях к северу от Лос-Энжелеса. В 1954 году он наслаждался идиллическим летом, живя там в трейлере. Единственное разочарование того лета и привело его непосредственно к открытию.

В июне он попытался возобновить связь со своим старинным другом Эдгаром Варезом. Месяц был особенно тепел, и местных фермеров уже беспокоила засуха. Вероятно, из-за жары Старина Разящая Рука причинял ему неудобства. Член его стал воинственней обычного, капризнее. Хотя в те дни тулово Разящей Руки было пустяком в сравнении с его размерами нынче, он все равно ограничивал хозяйские движения. Хитлер предпочитал путешествовать ночами, если удавалось, но когда ему приходилось перемещаться куда-либо днем, он заботился, чтобы поездки эти бывали тщательно распланированы. Чтобы добраться до Лэнкэстера, он преодолел долгий маршрут, старательно избегая автотрасс. Дабы облегчить перемещения, он приобрел джип и одевался в анонимную замурзанную робу автомеханика из гаража, которая имела свойство сливаться с автомашиной. Материал робы, будучи относительно легок, не так стеснял Старину Разящую Руку. Если передвигаться по долгим дорогам пустыни, которые почти неизменно бывали безлюдны, поездка от трейлера в городок становилась отдыхом, и он позволял Старине Разящей Руке перевешиваться через руль, свисать из окна и всасывать сухой пустынный воздух болбочущим ртом.

В Лэнкэстер он приехал за покупками и почтой: письмами от друзей, кое-какими пластинками, что он заказывал по каталогам «Тайм-Лайфа», запросом от электрической компании и рекламным проспектом на огнестрельное оружие.

Пластинки он развернул в пристройке к почтовому отделению – и с удивлением обнаружил среди них двойной альбом Эдгара Вареза. Туда вошли ранние его работы – «Восьмигранник» и «Жертвоприношения», а также композиция 1931 года «Ионизация», которую он считал давно стертой.

На телефонный звонок его, похоже, подвигло знакомое лицо композитора на конверте альбома.

Он поискал в верхнем кармане робы свою личную записную книжечку и из одной будки рядом с почтовой стойкой набрал номер. Соединили его моментально. Ему ответил мягкий голос Луиз Варез. Муж уехал в Оклахому на рыбалку и вернется только в начале августа. Композитор взял с собою партитуру «Пустынь» – этой работой он увлеченно занимался с 1950-го. По возвращении в Нью-Йорк он надеялся завершить последний черновик. По тому, как она говорила, Хитлер мог заключить, что сам Варез стоит у нее за плечом и диктует ей ответы. Он, разумеется, не признался в том, кто он такой, но знал, что Варез с ходу опознал бы его по голосу, по акценту, по фразеологии. Поговорили еще несколько минут – Хитлер надеялся, что Варез передумает и заговорит с ним сам. Луиз учтиво попросила его перезвонить в августе. После чего повесила трубку.

И вновь Варез оттолкнул его примирительный жест. Желание связаться с Варезом было всего лишь простым мимолетным капризом. С тех пор он часто задавался вопросом, каков был бы исход всего дела, не попытайся он вновь наладить между ними связь. Не сплела бы тогда судьба иной заговор с тем, чтобы привести его к Хогарту?

Телефонный звонок его задержал, и когда он вышел из магазина, пошел дождь. Обычный ливень, но то был первый дождь, пролившийся на пустыню за три месяца. В своей добровольной ссылке он вдруг почувствовал себя уязвимым, а потому импульсивно зашел в универсальный магазин и купил по одному номеру всех газет. Выходя, обронил номер «Канадской звезды», и вокруг в смятении затрепетали разрозненные страницы. Он резко притопнул ногой, пригвоздив одну страницу к полу. Нагибаясь за нею, он тут же заметил рисунки. Нога его отчасти накрыла страницу каких-то черно-белых художеств. Всего там вообще-то было шесть разнообразно изображенных секций. Работа художника прямо прыгнула на него своим напором, и он, даже не сгибаясь до конца, чтобы пристальней изучить работу, понял, что нашел последователя Биэрдзли.

Несомые газеты он сложил на ближайший стул и развернул перед собою страницу с рисунками целиком. Даже в полумраке маленького магазина они кишели жизнью, разрывались с заразной энергией прямо на странице. Он быстро прочел накарябанную поверх страницы подпись: Бёрн Хогарт. Под всеми рисунками, в подвале страницы значилась загадочное: «Продолжение на следующей неделе». По-прежнему сжимая в руках эту одинокую страницу, он вернулся к джипу. Дождь снаружи прекратился почти так же скоро, как и начался.