Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

— Ты совершил преступление, — звучит монотонное многоголосье. — Ты оставил частицу своей энергии в одной из жизненных форм, и она смогла развиться.

— Она не угрожает вам. Она — сама по себе.

— Ее сила велика.

— Повторяю: она — сама по себе. Никаких пересечений.

— Ее сила больше твоей.

— И абсолютно безопасна.

— И легко может заменить тебя.

Я чувствую, как Принц теряет дар речи. Он едва не дрожит перед этими безликими существами, которые жадно требуют ответа.

— Что это значит?

— Два пути. Путь первый: ты отрекаешься от сознания и становишься нашей неотделимой частью, как было прежде. Тогда твоя частица сможет существовать автономно. Путь второй: мы ассимилируем твою частицу, а тебя уничтожим. Баланс будет восстановлен в обоих случаях. Решай. Мы приемлем любой вариант.

После долгих веков молчания Принц произносит ответ:

— Нет.

— Ты не сумел выбрать из двух путей?

— Я сумел выбрать третий. Она — моя. Моя часть, не ваша. И она будет на моей стороне. Не на вашей, не на стороне Разрушителей — на моей. Тогда вам придется выбирать один из двух путей. Либо вы принимаете нас, осознанных Исследователей, и одерживаете верх над Разрушителями в конечном итоге. Либо отвергаете. И проигрываете им.

— Во втором случае вы тоже погибнете!

— А это уже наша забота. Я сказал. Решайте.

Принц выходит из зала, оставляя за спиной молчаливые фигуры и синее пламя. Идет все быстрее и быстрее, и вот из темноты появляется голубое свечение Земли.

Синее свечение в глазах Брика померкло, белки́ налились кровью. Он пошатнулся и упал бы, но сзади оказался забор.

— Извини, — пробормотал Брик, пряча взгляд. — Я хотел сразу все рассказать, но, лишь только узнав, ты меня ударил. И я… Ну, понял, что, наверное, не найду сочувствия.

Я молча пошел к машине. Брик поплелся следом. По дороге продребезжал маршрутный автобус. Безразличные лица людей, которых десять минут назад я видел на остановке, маячили в окнах. Что они подумали о двух мужчинах, идущих откуда-то из небытия к припаркованному на обочине автомобилю?

— Двое думают, что мы справляли малую нужду, третья — что воровали лом черных металлов с завода, — подсказал Брик.

— Заткнись.

Уселись в машину, в который уже раз закурили. Я, наконец, сумел уложить в голове новые сведения.

— Так значит, вся суета только из-за тебя?

— Я этого не отрицал с самого начала.

— Ты исказил факты. Юлю не хотят уничтожать.

Брик широко раскрыл глаза. Потом, вытянув руку, трижды надавил на клаксон.

— Перестань! — Я ударил его по ладони.

— Я пытаюсь тебя разбудить, потому что ты спишь! Что значит, «не хотят уничтожать»? Они собираются ее ассимилировать, поглотить, растворить. Ее разум, ее сознание, ее самосознание — болезнь, аномалия, с их точки зрения. Они его уничтожат и примут чистую энергию. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что во многих религиях и философиях именно это и называется «смертью».

Я кивнул. Проводил взглядом белую «девятку», летящую с такой скоростью, будто дорогу мостили ангелы, а не бомбили фашисты.

— Но ты мог ее от всего этого избавить, да?

— Да. Ценой своей жизни. Умереть навсегда.

— И не сделал.

Как и в том метафорическом «зале», он долго молчал, прежде чем ответить. Сигареты успели догореть. Окурки полетели на улицу.

— Я не хочу умирать, Дима.

— Но ты можешь и сейчас сказать им, что согласен. И все закончится. Верно?

Шепотом, спустя минуту:

— Верно… Только… — Голос начал крепнуть. — Только это мало что меняет в текущей ситуации. Юля по-прежнему в лапах какого-то ненормального Харона. Если она погибнет, то, в общем-то, произойдет именно то, чего и добиваются Исследователи. Они — Океан Энергии, и Юля вольется туда. А я — капля в этом Океане. И мои шансы перехватить ее… Ну, честно говоря, их просто нет, потому что я здесь, а она — неизвестно где. В этом вопросе даже пара десятков метров будет иметь значение.

— И что будет, когда мы ее найдем?

— Я все ей объясню.

— Ты хочешь убедить ее вступить в противоборство и с Исследователями, и с Разрушителями? Серьезно? Слушай, я, конечно, не так силен в философии, да и с физикой у меня слабовато, но… Тебе не кажется, что это в большинстве религий и философий называется «Гарантированный пиздец всему сущему»?

— Ну… — Брик поежился. — Как бы помягче выразить… Никто подобного еще не видел, так что все эти заключения — чисто умозрительные. И потом, я — часть всего сущего, так что тоже заинтересован. Не волнуйся об этом.

Не волнуйся, да. Очень мило. Я кивнул, глядя вдаль, туда, где над доро́гой аркой изгибались трубы.

— Если она откажется, ты вернешься к ним. Такое мое условие. Иначе я тебе не помощник.

— Обещаю, — быстро сказал Брик и, поймав мой удивленный взгляд, добавил: — Я не совершу подлости, в которой нет смысла. Если она откажется, мне в любом случае конец. Поэтому — да, я собой пожертвую, и мы попрощаемся уже навсегда.

Хотя на душе от этих слов заскребли кошки, я кивнул и пристегнул ремень.

Я — в автобусе. Еду навстречу перерождению. Я долго к этому шла, а теперь наконец-то увидела цель.

Свет в конце тоннеля. Новый путь.

Темное стекло автобуса отражает новую меня. Вспомнив, как становилась «новой», я поморщилась. Впервые в жизни красила волосы — это, оказывается, не так-то просто.

«Разведите краску с помощью прилагаемого раствора.

Нанесите на волосы посредством щетки.

Спустя 30 минут промойте и высушите волосы»,

— гласила надпись на упаковке.

Три строчки оказались равны трем часам потраченного времени. Интересно, люди, которые ставят на упаковке слоган «Преобразиться — просто!» сами-то преображаться пробовали?

С линзами возни оказалось меньше. Но противнее — в разы… Ладно. Коль решила отправиться навстречу новой жизни с новой внешностью — не отступать же. Зато теперь из стекла автобуса на меня смотрит фиолетовоглазая брюнетка.

На остановке в автобус зашли две тетки. Сели напротив, оглядели меня с неодобрением. Зашептались.

Я так старалась отключить умение подслушивать мысли людей, что в итоге научилась не слушать. Отрубила этот раздражитель раз и навсегда. Все равно в большинстве случаев, чтобы понять, о чем думают и говорят люди, особых умений не требуется.

«Ох, до чего ж молодежь пошла дурная! Ты глянь, какое чучело из себя сотворила. Куда ж родители-то смотрят?»

Если бы тетеньки спросили прямо, я бы ответила, что не их это собачье дело — кто куда смотрит.

Хотя мама сейчас, скорее всего, смотрит сны. Короткие и бессодержательные, как положено алкоголичке. Часа в три она встанет, начнет шарахаться по квартире. Вспомнит, что с работы ее уволили. Догонится — если в бутылке что-то осталось — и дальше спать ляжет. А папаша — черт знает, куда смотрит. Вряд ли тетрадки проверяет, учебный год закончился. Голубыми глазами своей прекрасной женушки любуется, наверное. Ну или другими частями тела — на что там мужики больше всего внимание обращают. Своего опыта у меня нет, от меня парни шарахаются в основном. И не только парни…