Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

— О, — сказал он. — Я не знал. Примите мои соболезнования. Или поздравления. Смотрите сами, по настроению.

Брик скрылся в туалете. Я вошел первым, так же, как и тогда, пытаясь выглядеть хоть немного уверенным. Комната почти не изменилась. Матрас, конечно, другой, обои переклеили, линолеум перестелили. Но два скрипучих стула советского производства остались, стол — тоже.

Я услышал сзади движение и запоздало повернулся. Забыв о больной ноге, Маша попыталась войти. Вскрикнула, пошатнулась, взмахнула руками. Я не позволил ей упасть. Придержал, помог сделать шаг и, мысленно плюнув на все, поднял на руки, поражаясь, какая она легкая. Не слушая протестов, донес до матраса и осторожно опустил. Присел рядом.

Оглядевшись, увидел холодильник — старый знакомый, облупленная «Бирюса», в которой за неделю намерзает около тонны снега и льда. Тихо сказал:

— Вот мы и дома.

Маша в ответ промолчала, а я долго сидел на матрасе рядом с ней и вспоминал первые дни в армии. Как часто, засыпая, я видел один и тот же сон: поздний вечер, я подхожу к дому, в нашем окне — свет. Поднимаюсь на седьмой этаж, стучу в дверь, и Маша в футболке до колен открывает мне дверь, улыбается, позволяет войти туда, где светло и тепло, где вечно живет что-то, подозрительно напоминающее любовь и счастье. Я делал шаг через порог, и четкость образов исчезала. Просыпался с улыбкой и в слезах. Но быстро избавлялся от того и другого, возвращал на лицо бесстрастную маску и засыпал опять. Без сновидений.

Я не сразу почувствовал прикосновение. Как только облако воспоминаний немного рассеялось, обнаружил, что Маша держит меня за руку. В ответ на мой взгляд она еле-еле улыбнулась, будто спрашивая: «Помнишь?» Я кивнул и так же осторожно улыбнулся в ответ, перехватил ее ладонь, сжал пальцы.

Нас привел в чувства звук спускаемой воды из туалета. Дверь распахнулась, выпустив посвистывающего Брика. Увидев нас, он ткнул в сторону туалета большим пальцем:

— Там освежитель с ароматом лайма.

— И что? — удивился я.

— Просто чтобы вы не удивлялись, почему пахнет лаймом.

Маша фыркнула, я пожал плечами, а Брик, не обращая на нас внимания, принялся вытаскивать из пакета пельмени, сыр, сметану, овощи, пачку чая и прочее. До меня далеко не сразу дошло, что он, своим «освежителем», постарался снять с нас чувство смущения и перевести все происходящее в банально-бытовую плоскость.

— Можешь не лезть? — тихо спросил я, встав рядом с ним.

«Говори мысленно, если не хочешь, чтобы она слышала, — ответил Брик. — Ты в трудной ситуации, я пытаюсь помочь, насколько могу».

«Нечему помогать. Прошлое осталось в прошлом, я не собираюсь…»

«Ты можешь врать мне, но себя не обманешь. И не обманешь ее. До утра мы не заняты ничем важным, и случиться может всякое. Поэтому позволь мне делать свое дело».

«А ты позволь мне самому разбираться со своей жизнью! — Мысленно я повысил голос, с удивлением отметив, что и такое, оказывается, возможно. — Я себя прекрасно контролирую, знаю, чего хочу. От того, что мы, все трое, здесь переночуем, не изменится ничего. И от тебя здесь тоже ничего не зависит, ровным счетом, коли менять наши сознания ты не можешь».

«Хочешь поспорить? — повернулся ко мне Брик. — Я могу резко изменить ситуацию. Если смогу — с тебя блок сигарет и крутая зажигалка, крышечкой которой можно щелкать. Если нет — выполню любое твое желание, в рамках моих способностей».

Из дурацкого чувства противоречия я пожал ему руку.

Брик вел себя спокойно, даже образцово. Мы сварили пельмени, сделали салат. Я помог Маше пересесть за стол. Брик включил на ноутбуке дурацкий комедийный фильм про ожившего плюшевого медведя. После ужина я снял повязку с Машиной ноги, набрал в ванной таз холодной воды по ее просьбе. А когда вернулся в комнату с этим тазом, Брик обувался у дверей.

— Серебристая зажигалка, — сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь. — Под цвет спиннера.

Кажется, я начал понимать, что за умение развила Юля. Двигаюсь в верном направлении. Например, узнать, кто звонит, могу не глядя. Это не телепатия, а прямое взаимодействие с электроникой. Я захлопнул дверь и сбежал по лестнице, минуя лифт. На первом этаже выдернул из кармана телефон, работавший в беззвучном режиме:

— Ну что там такого срочного?

Две с половиной секунды тишины. На том конце как будто собирались тучи. Элеонора готовилась к атаке.

— Прежде чем начнешь орать, — спокойно сказал я, раскручивая спиннер, средство от вездесущего Бориса, — хочу, чтоб ты знала. Я тебя люблю.

— Ты, недомерок, су… Чего ты там пропищал?!

— Про любовь? — Я поднял спиннер мысленным усилием на уровень глаз и сконцентрировался, заставляя часть сознания считать обороты. — Признался в чувствах. И, кстати, если ты не заметила, со школы я сильно подрос.

Человеческая психика напоминает сложную, но увлекательную игрушку. Каждый экземпляр считает себя уникумом, но обладает огромным количеством общих черт. Таких, например, как, эта. Признание в любви запускает в подсознании механизм «примерки», попытку представить развитие событий. Рулетка крутится, шарик катится, и нельзя угадать, в какую ячейку он упадет. Но пока он катится, время работает на того, кто знает, что делать.

— Димка где? — Элеонора попыталась переключиться на спокойный тон, весь гнев из нее улетучился. — Вы там вообще соображаете, что происходит?

Полегчало. Борис никогда не был близок с Элеонорой, она его даже пугала. Поэтому он, получив те крохи информации, что я ему скормил, успокоился. Спиннер я поймал и бросил в карман куртки.

— Мы разыскиваем мою дочь, мои бывшие друзья — тоже. Но они новички на Земле, и у них нет лучшего варианта, кроме как идти по моему следу. Я постарался максимально отрезать им эту возможность, но ты приехала к Жанне, и все пошло кувырком. В ее голову Исследователь не смог бы пролезть, я поставил надежную защиту. А вот тебя в расчет не взял, не знал, что ты вмешаешься.

Глядя на некогда белую, а ныне зашорканную, исписанную похабщиной стену подъезда, я поймал себя на том, что представляю Элеонору. Как она стоит во дворе гостиницы, прижав к уху телефон, а на лице у нее, быть может, впервые в жизни, полная растерянность.

— Меня он в расчет не взял, — проворчала Элеонора. — Да я в любых расчетах на первом месте должна быть!

— Верно, — кивнул я стене. — Так теперь и будет. Прошу прощения за неудобства.

Теперь — молчать. Я создаю потребность. Сегодня Элеонора столкнулась с самым страшным кошмаром в жизни — что-то поработило ее сознание. Ее личность, такая яркая и уникальная, такая сильная и сверкающая, оказалась смята в мгновение ока. Ей страшно, она хочет защиты. И элементы уравнения у нее в голове становятся на правильные места.