Татьяна Буглак - Параллельщики [litres]

– Но потом, когда установка начинает работать? – Я грызла урюк, как ароматную ириску, думая, чем бы расколоть косточки, чтобы вытащить вкусные ядрышки. – Тогда ведь можно отключить электричество?

– Обесточив город, в котором уже начались сдвижки пространства? В больницах есть генераторы, но они не могут работать долго. К тому же как быть с жителями? Вокруг и так не пойми что, а тут еще и света нет. Исконники ведь обычно в темное время суток установку включают, – объяснил уже Тихон. – Увеличится число аварий, несчастных случаев, сердечных приступов, наконец, а оно в часы нападения и так зашкаливает. Опыт уже имелся, и оказалось, что от установки меньше вреда, чем от обесточивания города.

– Вообще-то чаще всего исконники используют комбинированную маскировку, – вставил Шафкат. – Незаметное подключение к сети и запитывание мощных аккумуляторов, имитация скачка напряжения на нескольких подстанциях и автоматическое переключение электропитания на запасные линии с вынужденным падением напряжения в сетях и перерасходом на самих подстанциях, перевод примерно половины подаваемого на подстанцию электричества на установку, а потом, в идеале, одновременно переключение всей мощности подстанции и использование аккумуляторов, но последнее они еще никогда не делали, никто не знает почему.

– Потому что им это не нужно! – Азамат грякнул кружкой об стол. – Вы ведь знаете: до последнего случая они ни разу не меняли основную схему установки, только с мощностью и маскировкой экспериментировали. Им не повторение первого эксперимента нужно, а установление блокады, неразбериха, страх людей перед новым нападением. Нет никакой единой организации!

– Кто его знает, – спокойно, чтобы остудить подчиненных, сказал Рамиль Наильевич, руководитель физиков и аналитиков. – Обед закончился, пошли работать.

К седьмому ноября ударили первые настоящие морозы – под минус двадцать, – небо очистилось от снежных туч, в воздухе заискрились кристаллики инея, а солнце, неожиданно для никогда не видевших такого Лаки и Марии, обзавелось «ушами» – радужными дугами галоﲉ [14] Гало́ – оптическое явление, обычно представляющее собой светящиеся круги или дуги вокруг источника яркого света (Солнца, Луны, фонарей). В народе такое иногда называют «Солнце с ушами». Не стоит путать гало с радугой. Также к гало относятся «кресты в небе», раньше считавшиеся знамениями, и световые столбы, к примеру, над фонарями. (Примеч. автора.) . Но мороз – не помеха для праздника, особенно когда город уже полтора месяца жил в условиях блокады, комендантского часа и ограничения выдачи продуктов. Люди устали и от этого, и от последней пасмурной недели, уменьшавшегося светового дня, монотонности и вынужденной сдержанности жизни. Теперь все хотели отдохнуть, повеселиться и, что очень важно в таких условиях, почувствовать, что все вместе, все едины, как это ни пафосно звучит.

– Ты скоро? Автобус уедет! – Лаки торопил меня, замешкавшуюся из-за высокой шнуровки овчинных ботинок. – Бежать придется.

Мы, стараясь не дышать ртом – так и легкие поморозить можно, – добежали до расположенной рядом с аркой на входе в поселок недавно поставленной остановки, и утрамбовались в уже битком набитый автобус.

– А ну подвиньтесь! – Последним в салон вдавился широкий, напоминавший габаритами старый шифоньер парень из отдела быстрого реагирования, круглолицый и улыбчивый башкир. Он вошел в салон как ядро, едва не сметя Лаки и прикрываемую им меня.

– Осторожнее, слон! – Тихон, тоже не мелкий, но более внимательный к окружающим, немного отодвинулся, пропуская нас к пустой лавке: – Садитесь, ребята, я вам место занял.

Мы устроились на холодном дерматиновом сиденье, которое Тихон не давал занять никому: «Это для параллельщиков, они еще не восстановились», и даже осталось немного места для самого Тихона (мы на самом деле тогда, даже в зимних куртках, были слишком тощими), но он тут же кивнул Бахраму:

– Садитесь, иначе затопчут, это меня отовсюду видно.

– Да я не помещусь, сиденье-то на двоих. – Узбек старался не упасть: автобус для всех сразу сотрудников оказывался маловат.

– Ребята пока худые, подвинутся, а я вас с этого краю удержу. – Тихон все же настоял на своем, и щуплый электрик примостился на край сиденья.

В городе, несмотря на мороз, было многолюдно, шумно и весело, почти как у нас на девятое мая. Я такого раньше не видела: детские впечатления о ноябрьских демонстрациях из моей памяти стерлись, а невразумительные мероприятия конца девяностых, и особенно «праздники» последних годов, когда все перенесли на непонятное историкам, но откуда-то вылезшее четвертое ноября, и сравниться не могло с этой вот демонстрацией.

– Не понимаю, почему этот день до сих пор отмечают? – раздалось рядом со мной.

Опять Мария, и опять недовольна. Ее уже давно за глаза звали БЯП – (Баба-Яга Против) и недоумевали, как она смогла стать кандидатом психологических наук. Инесса как-то сказала, что такое возможно для теоретика, кабинетного ученого, и только когда он думает о карьере, а не о науке, выбирая «перспективные» темы.

– А почему во Франции Бастилию до сих пор отмечают? – обернулся к ней Игорь Николаевич, подошедший к нашей колонне незадолго до этого. – Это день, изменивший историю планеты, хочется этого кому-то или нет. Не знаю, как для вас, а для моей семьи он всегда был праздником, хотя бы потому, что мы из потомков крепостных в ученые выбились. Вам этого не понять. Не нравится – никто вас не держит, участие добровольное.

Политических лозунгов здесь не было, как и скандалов с «оппозицией». Не из-за цензуры, просто никто не хотел портить праздничный день. Зато много говорили о том, что блокада не помешала людям нормально жить, предприятия работают, как обычно, дети учатся, а несколько человек, из-за невозможности вовремя приехать на различные соревнования, участвовали в них дистанционно, по видеосвязи, и один коллектив даже победил в конкурсе фольклорных ансамблей.

На сцене как раз шло выступление этого ансамбля, и всем оно понравилось, хотя звук санквылтапа [15] Санквылта́п – музыкальный инструмент обских угров (хантов и манси), внешне немного напоминающий древние русские гусли. (Примеч. автора.) непривычен для русских. Зато девочки красиво танцевали, а руководитель после выступления катал на оленьей упряжке детвору.

– Где же вы оленей достали? – Тихон с тоской о недоступном лесе смотрел на мелких, чуть выше собаки, упряжных животных.

– На окраине у нас ветстанция, – улыбнулся руководитель ансамбля, Тихон понимающе кивнул – знал о ней, видать. Руководитель же продолжил: – Мы думали в гонках на нартах на Ямале участвовать, заранее готовились – нескольких оленей на проверку привели. Если бы не блокада… Олени там пока живут, хотя без ягеля плохо. Может, по весне на гонки в Нумто успеем, если блокада в марте исчезнет. Сейчас снег выпал, тренироваться начали, а к январю и по реке ездить можно будет.