Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

Лицо старой карги, изрезанное глубокими морщинами, сплошь покрывали застарелые бородавки и гнойные чирьи. Один глаз был затянут бельмом, второй – злобно щурился. Сквозь грязные желтовато-седые волосы просвечивал череп в чешуйках перхоти. Платье из плохо выделанной рыжеватой шкуры скверно пахло. Спина старухи горбилась, словно одно из кривых деревьев, выросших под лютыми ветрами на этом высоком горном хребте.

– Добро пожаловать, – промолвила одна из молодых женщин, выступая навстречу Хоке Уште. Не обращая внимания на свирепый взгляд матери, она взяла юношу за руку и завела в жилище. – Твой дом далеко, юный вичаша . Поешь с нами и проведи здесь ночь.

Хока Уште кивнул, но не улыбнулся. Он знал, что это часть его видения и что он умрет, если не выберет правильную женщину сегодня ночью. А если он умрет, его народ лишится последней возможности взять верх над вашичунами , которые вскоре нахлынут на мир, точно древний потоп во времена Вакиньян и Унктехи.

Две молодые женщины сидели рядом с ним, пока старая карга варила суп из какого-то тухлого мяса. Когда они принялись за еду, солнце уже заходило, и ветер подхватывал искры костра и разметывал над темными горами внизу, бросал в меркнущее небо, словно сея звезды в ночи.

Ко времени, когда Хромой Барсук управился с супом, уже полностью стемнело. Он заметил, что ни одна из женщин не прикоснулась к пище, а потому не стал есть мясо, только выпил бульон, противный на вкус. Когда последние икры костра унесло во тьму и в глазах двух прелестных сестер отражался лишь звездный свет, Хока Уште встал и двинулся было к выходу.

Молодые женщины схватили юношу за руки, а старая мать свирепо уставилась на него зрячим глазом. Хватка у них была очень крепкая.

– Я просто стреножу лошадь на ночь и возьму свое одеяло, – сказал он. – Я мигом вернусь. Вот, я оставляю здесь лук и стрелы, чтоб вы не сомневались.

Сестры улыбнулись, но одна из них сказала:

– Я пойду с тобой.

Она не покинула широкое полукружие скального выступа, но Чан Ханпи испуганно косил глазом и пятился, пока она оставалась поблизости. Хока Уште постарался успокоить коня, хорошенько его спутал, взял свое одеяло и прочие вещи и двинулся обратно к обветшалому типи.

Шагнув навстречу, молодая женщина взяла Хромого Барсука за руку и прошептала:

– Будь осторожен, храбрый юноша. Мои сестра и мать не из земного мира. Они едят людей.

Хока Уште прикинулся удивленным.

– Как это? – прошептал он, остро ощущая ее цепкие сильные пальцы на своем запястье.

Зубы красавицы блеснули в звездном свете.

– У моей сестры в потайном месте растут зубы, и если ты займешься с ней любовью, они вцепятся в тебя и не отпустят, пока моя мать не убьет тебя и не высосет всю твою кровь и жизненный сок, а твои останки положит в мешок и повесит на скале за типи.

Хока Уште остановился:

– Как такое возможно?

Девушка изящно повела рукой, и Хромой Барсук заметил, какие у нее длинные ногти.

– Мои сестра и мать приходятся родней Иктоме, человеку-пауку. Они не любят человеческих существ… ну разве только на ужин.

Хока Уште бросил взгляд на типи. Прекрасная сестра и ужасная мать казались смутными тенями у холодных углей костра.

– А ты?.. – прошептал он.

Девушка опустила голову:

– Я тоже прихожусь родней Иктоме, и у меня тоже там… много зубов… но я не злая. – Она дотронулась до его руки. – Поверь мне.

Хока Уште кивнул:

– Пиламайе .

Ночное солнце, казалось, восходило под ними – на такой большой высоте располагался скальный выступ, где стояло типи. Ветер усилился и завывал на все лады. Старуха уже улеглась на свою постель, но сестры ждали сразу за пологом. Одна из них поманила Хоку Уште.

– Минутку, – сказал он. – Мне надо помочиться.

Он заметил, что оставленные у костра лук и стрелы куда-то исчезли, и незаметно нащупал под рубахой сзади нож, подаренный Отрезавшим Много Носов.

Красавицы переглянулись и остались ждать у входного проема.

Хока Уште обогнул типи, подошел к самому краю скального выступа и помочился в темноту. Ледяной ветер кусал его че . Точно зубы.

Юноша содрогнулся, коротко оглянулся через плечо, а потом проворно опустился на колени и заглянул под выступ. Там висели ряды сетчатых мешков, прикрепленных к скале каким-то клейким веществом. В тусклом ночном свете он с трудом разглядел разные части человеческих останков, белеющих сквозь частую липкую сеть: вот палец, а вот оскаленные зубы, вон пустая глазница, а вон лоскут бледной кожи.

Хромой Барсук встал, поправил набедренную повязку и повернулся обратно к типи. В темноте одна из сестер подступила к нему сзади. Он не знал наверное, но ему показалось, что это не та девушка, которая разговаривала с ним немногим ранее.

– Моя сестра кое-что рассказала тебе, – взволнованно прошептала она.

– Да.

Девушка дотронулась до голой руки Хоки Уште.

– Это не я хватаю своего любовника потайными зубами и держу, пока мать убивает его, – прошептала она. – Я хочу сбежать отсюда. Не я, а моя сестра разделяет пристрастие нашей матери к человеческому мясу и человеческой крови. Поверь мне, и мы вдвоем перехитрим их и уйдем целыми и невредимыми.

Хока Уште кивнул:

– А как твоя мать убивает?

По губам девушки скользнула мимолетная улыбка.

– Видел ее горб? На самом деле это свернутый длинный хвост, усеянный шипами. Когда сестра схватит тебя своей виньян-шан и ты завопишь от боли, старуха расправит свой хвост и станет рвать шипами твое тело.

Хромой Барсук попытался улыбнуться, но не сумел. Проследив направление его взгляда, девушка прошептала:

– У твоей лошади уже выпущены кишки. Старуха постаралась, пока ты мочился. На своих двоих тебе от них не убежать. – Она прикоснулась к спине Хоки Уште, легонько постучала пальцами по ножу, спрятанному под рубахой. – Мы спасемся лишь в одном случае: если ты убьешь их, когда они меньше всего ожидают нападения. Выбери меня первой для соития, и я обещаю не причинять тебе боли своими маленькими зубками.

Хока Уште вырвал руку из крепкой хватки:

– Но как я узнаю тебя в темноте?

– Я прикоснусь к твоей щеке, вот так. – Она провела пальцами по его лицу. – Потом, когда мы начнем делать зверя о двух спинах, закричи дурным голосом, словно я вцепилась зубами в твоего детородца. А как только они накинутся на тебя – убей обеих.

– Да, – прошептал Хромой Барсук, хотя тихое это «да», скорее всего, потонуло в шуме крепчающего ветра. – Ступай вперед.

Глаза девушки блестели. Ночное солнце, холодное и белое, все еще восходило в черной пропасти под ними.

– Тебе правда не убежать от них.

– Знаю, – сказал Хока Уште. – Иди в типи. Я зайду следом.