Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

К 2000-му число участников Водяного Боя на Линкольн-стрит выросло до семидесяти пяти. Люди откладывали поездки, чтобы принять участие в ВОДЯНОМ БОЕ. Возраст бойцов был от трех до восьмидесяти трех лет. С ударом часов в полдень Четвертого июля в воздух взлетают тысячи водяных шаров (ага, мы построили для них катапульты), воздух наполняется галлонами воды, надуваются шланги высокого давления и опрокидываются ведра размером с гондолу. Никто не хочет пропускать ВОДЯНОЙ БОЙ.

И программа праздника сильно расширилась по сравнению с девяносто вторым годом. После водяного боя народ обсыхает и идет во двор местной Центральной школы, где я одиннадцать лет учил шестиклассников, и начинается долгая и веселая игра в софтбол, и опять же участвуют все, от детишек до стариков, а городской оркестр в Томсон-парке на другой стороне улицы непрерывно играет марши. Ближе к вечеру соседи и друзья собираются на барбекю, раскачивая заднюю или переднюю веранду, на которой оно организуется. Где-то к девяти вечера люди расходятся – в основном на близлежащее поле для гольфа, откуда хорошо виден фейерверк с игровой площадки на холме.

– Ты действительно собираешься пропустить Водяной Бой? – спросила Карен.

Но я уже обещал приехать на конвент. И приехал. На Гавайях мне было хорошо. Меня радовали встречи и споры с фанами и коллегами. Я получил удовольствие от бесед с моими редакторами и издателем из «Харпер Коллинз», которые тоже приехали. («Дэн меня зовут, – повторил я не один раз, – Дэн, а не Дэвид…» – и все без толку.) Мне нравилось болтаться просто так с Чарли и народом из «Локуса». И премию получить тоже было приятно.

Но четвертого я улетел на материк и застал уже только намеки на фейерверк, увиденные из левого иллюминатора над крылом, когда летел над Сан-Франциско; прибыл в денверский аэропорт в полночь и ехал домой сквозь мрак и в настроении столь же мрачном. Я знал, что утром увижу залитые водой дворы, ведра и водяные пистолеты на террасах, висящие на палках купальники и футболки, промокшие кроссовки на ступенях, мелкие обрывки на траве от десяти тысяч лопнувших водяных шаров, незамеченные во время уборки после боя, и нашу псину Ферджи породы вельш-корги пемброк, которая лежит на крыльце, выпятив пузо (она считает своим долгом попить из каждого шланга), а на морде у нее сияет блудливая улыбка послепраздничного удовлетворения.

Надеюсь, что «Сироты Спирали» вам понравятся. Мне было приятно вернуться в мир Гипериона и посмотреть, что сталось с некоторыми из Бродяг и народом Спирали. И хочется думать, что вам тоже будет приятно взглянуть, что было, так сказать, «после Гипериона». Признаюсь, что у меня задуманы на будущее еще кое-какие короткие вещи, связанные с миром Гипериона. Но если они, часом, получат какую угодно премию, которая будет вручаться Четвертого июля, – на меня прошу не рассчитывать.

Летом 2001-го, незадолго до сего дня, когда я пишу это предисловие, произошел Десятый и Лучший Водяной Бой на Линкольн-стрит. Пришел весь город. Сухих не наблюдалось. В тот день игра в софтбол тянулась часами, на счет всем было наплевать, а в парке наяривал оркестр. Таких барбекю старожилы не упомнят, а фейерверк был великолепен, как никогда.

Видите ли, чем старше человек, тем более необходимо ему определить свои приоритеты. Я это сделал. Литература и путешествия, слава и хвалебный хор критиков – все это важно, не спорю, но не стоит Водяного Боя на Линкольн-стрит.

Никак не стоит.

Огромный спин-звездолет вышел из пространства Хокинга в море переливов красно-белого сияния двойной звезды. Шестьсот восемьдесят четыре тысячи триста человек из Спектральной Спирали Амуа находились в криогенной фуге, пять ИскИнов, командующих кораблем, держали совет. Они столкнулись с необычным явлением, четверо из пяти решили, что необходимо вывести огромный спин-звездолет из С-плюс пространства Хокинга, и теперь оживленные дебаты – занявшие несколько микросекунд – шли о том, что делать дальше.

Спин-звездолет был изумительно красив в дальнем свете двух звезд, окрасивших километровый корпус в красные и белые цвета. Яркие блики играли на трех тысячах модулей глубокого сна, собранных по тридцать на каждой из ста втулок; втулки вращались так быстро, что спицы сливались, словно лопасти исполинского вентилятора, а сами три тысячи модулей казались огромным драгоценным камнем, вспыхивающим белыми и алыми отблесками. Энеяне сконструировали корабль так, что ступицы колес на длинной центральной оси корабля были слегка наклонены: первые тридцать спиц отклонялись назад, вторая группа более длинных спиц – вперед, так что модули глубокого сна миновали друг друга с микросекундным зазором, сливаясь в сплошные круги, и корабль на полном вращении был похож именно на то, что подразумевало его название. Наблюдатель, удаленный на сотни километров, увидел бы нечто вроде двойной спирали ДНК, сверкающей в свете двойного солнца.

Все пятеро ИскИнов решили, что лучше всего обратиться к модулям. Сначала ступицы сменили ориентацию, так что лучезарная спираль постепенно превратилась в три тысячи замедляющихся углерод-углеродных спиц, на конце каждой из которых постепенно показывался овоид модуля. Потом спицы остановились, втянулись в длинный корабль, и каждый модуль лег в свое гнездо, как яйцо в контейнер.

«Спираль», похожая уже не на свое имя, а на длинную тонкую стрелу с выступающим треугольным наконечником центра управления и хвостовым оперением двигателей Хокинга и термоядерных реакторов, накрыла втянутые спицы и модули восемью слоями защиты. Все ИскИны согласились, что надо продвигаться к белой звезде класса G8, замедляясь на умеренных четырехстах g и выставив защитное поле класса двадцать. Видимой угрозы в системах двойной звезды обнаружено не было, но красный гигант, расположенный поблизости, испускал, как и полагалось гиганту, большое количество пыли и звездного материала. ИскИн, больше всех гордившийся своими навигационными навыками и осторожностью, предупредил, что траектория должна пройти на безопасном расстоянии от точки L 1полости Роша из-за наличия там мощных ударных волн гелиосферы, и все пятеро стали рассчитывать кривую торможения, обходящую самые сильные возмущения гелиосферы. С ударными волнами излучения вполне справились бы даже защитные поля класса три, но, имея на борту шестьсот восемьдесят четыре тысячи триста вверенных их попечению душ, никто из ИскИнов не хотел идти даже на малейший риск.

Следующее решение было единодушным и неизбежным: учитывая причину отклонения от курса и приближения к системе G8, придется будить людей. Сайгё – ИскИн, занимавшийся штатным расписанием, списками дежурств, психологическими профилями и в силу этого хорошо знавший всех шестьсот восемьдесят четыре тысячи триста мужчин, женщин и детей, – несколько секунд проглядывал списки, выбирая девятерых.