Петр Никонов - Лорды Нью Эвалона

Никогда, никогда с момента ее смерти и до этой ночи Франческа ему не снилась. Он запретил себе думать о ней, запретил вспоминать о ней, установил надежные, как ему казалось, барьеры в своей памяти. Воспоминания причиняли боль такой силы, что он боялся, что эта боль захватит его разум и он, со всем своим могуществом, руководствуясь этой болью сотворит что-то ужасное. Поэтому он запретил себе думать о Франческе, вспоминать Франческу либо испытывать хоть какие-то эмоции от потери Франчески. Она осталась лишь легким, лишенным эмоциональной окраски, воспоминанием на периферии его памяти. Это, возможно, было подло по отношению к ней, но он был слаб, она была его слабостью, и он признавал это и боялся этого.

И вот случилось то, чего не могло случиться. Она ему приснилась и все барьеры, установленные с таким трудом и такой ценой, вдруг рухнули. Все воспоминания о ее улыбке, ее глазах, ее касаниях, ее горячем дыхании, ее запахе вдруг окатили Малкольма как ведро ледяной воды.

Почему?

Он ведь не юный маг-ученик. Пусть он и не лорд-наследник, но он опытный и умелый, как говорят учителя, маг. Если он установил защиту, она должна работать независимо от того, бодрствует ли он или спит. Если она не работает, значит, случилось что-то непонятное: или он где-то допустил ошибку, устанавливая защиту, или что-то вызвало прорыв этой защиты. Первое плохо, означает, что он изрядно переоценил себя, но поправимо. Второе еще хуже: что-то или кто-то воздействовало на него и стало триггером, разрушившим выстроенные стены. Что?

Малкольм начал анализировать. Версию с ошибкой можно оставить на потом, она не срочная. Какое-то воздействие извне: вот, что самое опасное. Малкольм проверил ментальные защитные барьеры, всё было в порядке. Просканировал комнату в настоящем и в прошлом на предмет присутствия чужих эманаций – ничего. Значит, это не прямое вмешательство. Что же вызвало сон?

Сон – это отражение наших впечатлений, мыслей и переживаний, перенесенных нами во время бодрствования. Давай будем откровенны сами с собой, Малкольм, что стало самым сильным переживанием за последние дни?

Вот оно. Помощь Патрику, которая, если Малкольм ее исполнит, приведет, скорее всего к гибели лорда Брэндона. Почему его это беспокоит? Если лорд Брэндон умрет, то это ослабит Нью Эвалон, а значит, усилит позиции Великих Озер. Отец будет этим доволен, у Малкольма нет причин бояться негативных последствий, это не причина волнений. По крайней мере, не такая сильная, чтобы разрушить стену, окружившую ту часть его памяти, на которой было написано «Франческа».

Тогда в чем же дело? Страх за сестру? Нет, Малкольм уверен, что успеет вывести ее из-под удара. Конечно, какой-то риск есть, но Эйслин, пожалуй, стоит больше опасаться своих заигрываний с лордом Брэндоном. Он не знал, что там у них происходит, но это вряд ли понравилось бы лорду Диармайту, а злить отца опасно, смертельно опасно. Гибель лорда Брэндона в этом случае уменьшает риск. Нет, это не причина.

Что ещё? Это должно быть как-то связано с самой Франческой. И… Точно, с лордом Брэндоном. Вот оно. Он обещал лорду Брэндону не шпионить против него. Формально соучастие в убийстве лорда не является нарушением этого обязательства. Однако если говорить с самим собой начистоту, лорд Брэндон после этого случая был если не симпатичен Малкольму, то хотя бы вызывал благодарность некоторого рода. Если бы на его месте был отец Малкольма, он бы воспользовался девушкой по полной программе, чтобы причинить максимальную боль и душевные страдания попавшемуся шпиону. А лорд Брэндон проявил благородство, согласившись, хоть и в обмен на выгодное ему обещание Малкольма, отпустить Франческу вместе с ним. Последующая гибель Франчески была трагедией, но винить в ней Малкольм мог исключительно самого себя – лорд Брэндон был в этом не виноват совершенно. Итак, если подытожить, он терзается из-за того, что должен участвовать в убийстве человека, который симпатичен Малкольму потому, что был готов помочь ему в ситуации с Франческой. Эти терзания и вызвали воспоминания о любимой, отразившиеся в кривом зеркале сна.

Малкольму стоит признаться самому себе: убивать лорда Брэндона или каким-либо образом этому способствовать ему не хочется. Что же делать?

Он пообещал Патрику помочь. Но кто для него Патрик? Друг? Навряд ли. Патрик выполнял те или иные поручения, помогал, но ради чего? Похоже, что как раз ради завтрашнего вечера, ради того, чтобы Малкольм помог ему в его личной вендетте. Стоит ли Малкольму ему помогать? Или нет?

Чего бы хотела… Франческа?

Малкольм замер, обхватив голову руками и напряженно думая. Тусклый свет молодого месяца отбрасывал на пол спальни неровные колеблющиеся тени голых веток берез.

- Всё, мы на месте, - Патрик махнул рукой, приказывая отряду залечь на землю, усыпанную ковром листвы.

- Какой сигнал? – поинтересовался Такеши.

- Видишь свет в четвертом окне слева на втором этаже? Когда Малкольм установит блокаду аниматов, он погасит там лампу. Тогда и двинемся.

- Холодно ждать, замерзнем все, - шепотом пожаловался кто-то позади, похоже, что Джарред.

- Терпи, - прошептал в ответ Такеши, - в терпении ты становишься сильнее.

- Хочешь анекдот, Такеши? – усмехнулся Патрик.

- Давай.

- Такие же, как мы, решили убить лорда Генриха в Готтландии. И они выяснили, что лорд каждое утро ровно в семь ходит на пробежку в рощу рядом с замком. Они вооружились бомбами и пулеметом и залегли около рощи в шесть утра. Шесть тридцать – никого. Семь – никого. Семь тридцать – никого. Восемь – никого. Девять – никого. Один другому говорит: «Вальтер, я начинаю волноваться. Уж не случилось ли с ним чего?»

Сзади раздалась пара приглушенных смешков. Такеши лишь слегка улыбнулся одними губами.

- Надеюсь, о нашей сегодняшней операции будут слагать песни и стихи, а не анекдоты, - заметил он.

- Не бойся, всё надежно. Если что-то пойдет не так, Малкольм просто не выключит этот чертов свет, а мы отступим и будем искать новые возможности.

- Странно судьбу доверять

Призрачным играм

Света в далеком окне.

- Иногда ничего другого не остается, мой поэтичный друг, - Патрик похлопал Такеши по плечу.

- Мне нужно с тобой поговорить, Малкольм.

- Да, сестра?

- Скоро приедет лорд Брэндон.

- Я знаю.

- Он приедет, чтобы лечь в мою постель.

- Я догадываюсь, - Малкольм смутился. – Ты этого хочешь?

- Да.

- Не беспокойся, я не буду вам мешать. И отец тоже ничего от меня не узнает.

- Спасибо, Малкольм. Но он приедет не только для этого.

- И для чего? – он внимательно смотрел в темно-синие глаза сестры.

- Мы с ним задумали одну вещь, очень важную. Я не хотела с тобой заранее всё обсуждать, но, подумав, я поняла, что так не получится. Ты должен знать, потому что без твоего участия всё глупо и бессмысленно.