Михаил Зуев - Канун

Как оказалось, в мире было немало успешных и очень успешных людей – создателей и владельцев бизнесов, – не имевших образования или имевших его в очень небольших количествах. И речь не шла о прошлом веке. Прямо сейчас, в век «диджитал», гремящие на весь мир стартапы делают молодые люди без образования. Кто-то из них, наверное из вежливости, все же заканчивал потом университет, но были и другие случаи. Парадоксальные. Например, предприниматель-звезда читает несколько лекций студентам, аспирантам и преподавателям факультета, где он сам когда-то проучился всего лишь два неполных семестра. Попасть на них было нереально, люди стояли в проходах.

Кадри собиралась построить для себя именно такую жизнь. Жизнь предпринимателя. Жизнь человека, делающего свое дело. Не чужое, а именно свое. Но пока она училась. Вся жизнь была ее школой. «Никто тебе не друг, никто тебе не враг. Но каждый человек тебе великий учитель» – прочитала она как-то в интернете на глупой аляповатой картинке. А потом осознала, что за глупостью рисунка с прыгающими буквами скрывается мудрость. Кадри не роптала. Она впитывала опыт, что щедро поставляла ей жизнь. Жизнь нелегкая. Жизнь некомфортная. Но – в конце концов, не у всех же в этой жизни в бабушках королева английская!

Королевой нужно становиться самой. Другого пути нет.

В шесть Наташа, легонько покачиваясь со сна, появилась из глубины служебного коридора.

– Отчеты все сегодня за тобой, Наташ! – напомнила ей Кадри и отправилась умываться.

Еще безлюдно было в фойе, но уже раздавалось позвякивание посуды из ресторанного зала – кухня сервировала шведский стол. Запахло кофе и свежей выпечкой. Гостиница просыпалась. Люди в спортивной одежде легким пружинистым шагом выбегали из главного входа, отправляясь на пробежку по терренкуру у берега моря, уходящему вдаль на добрый десяток километров. Море поблескивало штилем. День обещал быть теплым и уютным.

В восемь позвонила Марулла.

– Кадри, у тебя ничего не поменялось? Сможем встретиться?

– Конечно, тетя Марулла. Я в девять сдаю смену – и свободна.

– Я приеду к тебе в отель. Позавтракаем вместе.

– Договорились!

Мама Димитры появилась в фойе отеля через несколько минут после девяти. Расцеловавшись, женщины под руку исчезли в глубине зала «Лемония Пияцца», уже заполненного голодными поутру отдыхающими.

Воодушевленный внезапно нахлынувшим чувством герой звонит героине весь вечер. Поначалу гудки идут, но она не снимает трубку. Потом гудки исчезают, а в трубке «абонент временно недоступен». Герой в недоумении. Куда делась героиня? А действительно – что с ней?

Андрей откатил кресло от стола и задумался. Характер героини – взбалмошный, неорганизованный, несистемный. И ее задача сейчас довести героя если не до белого каления, то уж сильно поднять его, и без того вдохновленного, над эмоциональной «изолинией». Итак, героиня исчезает. Ее нужно убрать. Как? Можно, конечно, поступить грубо – как Михаил Афанасьевич со Степой Лиходеевым. Раз – и в Крым, минуя все пространства и времена. Но там была фантасмагория. А у меня тут – ее величество реальность, усмехнулся Андрей. Со всеми этими особняками, лимузинами, тайными злодеями, фитнесами и задушевными беседами у буржуазного камина.

Отправлю-ка я ее в театр, да! Внезапно так. Со старой подругой, приехавшей из Кологрива. Ну ладно, ладно, простите, товарищи классики! Из Екатеринбурга. Да, в театр. С подругой сто лет не виделась. Телефон бросила в сумочку без звука. Спектакль кончился, звук включить забыла. Мало того что без звука, так от частых звонков героя он еще и разрядился. Вот и всё! И герой в прострации, доходит себе до кондиции, и героиня на месте – жива, здорова, цела, глупа и желанна.

Телефон на журнальном столике коротко пискнул. Док был лаконичен: «34.75505, 32.44549. Звоните потом».

Андрей сидел над сценарием с раннего утра, четыре с половиной часа. Наступал критический момент: поймать волну «второго дыхания», и тогда уже не до стрелок часов, перекуров и обедов, или прямо сейчас решительно встать из-за стола. Второе дыхание посещать не спешило, а первое устало. Андрей бросил взгляд на экран телефона: точка, обозначенная Доком, – в семи километрах от отеля. Прогуляюсь! Надел джинсовку и хлопнул дверью номера.

Последний правый поворот перед целью был с Европис на Игнатиас. Игнатиас оказалась узкой двухполосной, ровно километр в длину, и прямой как стрела. К тому же совершенно пустой. Поля слева, поля справа. Отличная полоса, легкомоторники могут садиться и взлетать вообще без проблем. В самом конце, метров за двадцать перед Т-образным перекрестком, навигатор требовал уйти налево под прямым углом. Андрей съехал с асфальта в карман, покрытый травой. Из кармана начиналась грунтовка, после непрекращающейся череды зимних дождей ставшая болотцем. Жирная светло-коричневая грязь от края до края гладким скользким слоем. Пускать по ней паркетник было сущим безумием.

Андрей осмотрелся. За спиной лежала дорога; по ней он только что приехал. Справа – небольшое поле, за ним дорога пошире; за дорогой, в глубине, небольшой двухэтажный отельчик. Слева на километр простиралось недавно засеянное поле, едва начавшее прорастать свежей зеленью. А прямо перед ним громоздилась платформа из полуразрушенных огромных мегалитов. Сверху на ней, как и положено, выросли дома и виллы, был разбит парк, даже арт-объект в парке виднелся – то ли Посейдон, то ли русалка с хвостом. Какая-то женщина выгуливала пару мелких собачек прямо по кромке обрыва. Собачки напрыгивали друг на друга и пискливо тявкали.

Платформа тянулась вдоль поля на тот же самый километр. Получалось, что вся Игнатиас полностью шла параллельно платформе, отделяясь от нее лишь полем метров в двести-триста шириной. Кое-где многометровые камни были вырваны из края платформы и валялись по местами оплавленному склону; где-то они вообще оказались разорванными на части неправильной формы и разбросаны по склону тут и там в хаотичном беспорядке.

Андрей взглянул на экран. Точка в навигаторе была прямо перед ним, метрах в ста. И это расстояние еще нужно было как-то пройти. Грязь предательски скользила под ногами. Уйти с грунтовки и попытаться пробраться по остаткам травы оказалось не лучшим решением – там отражали высокое синее небо глубокие непроходимые лужи. Перед Андреем лежал длинный монолитный слоистый склон из скальных пород, причем такое ощущение, что кто-то ударил по нему здоровенной палицей – склон был словно сломан надвое под углом. Так бывает, если взять кусок слоистого вафельного торта и надломить его посередине.

Оказавшись на точке, Андрей оценил циничное коварство Дока. Да, ради этого стоило пробираться по грязи. Тем более что с дорог – ни с Игнатиас, ни с перпендикулярной ей – увидеть то, что предстало пред его взором, было нельзя. Из точки перелома слоистой плиты на Андрея смотрел тоннель, зарывавшийся вглубь скального массива. Стенки тоннеля были шероховатыми, диаметр – метров пять-семь. В глубину тоннель уходил метров на пять, сразу скрываясь за горизонтальными грунтовыми отложениями. Было понятно, что поверхностью грунта тоннель не ограничивается.