Геннадий Тарасов - Седьмой принцип

Вспомнив о Вальтере, он тут же подумал и об этой странной и удивительной женщине, Нине Филипповне. Отчего она так возбудилась, узнав, что сына его зовут именно Вальтер? Ей-то что до того? Непонятно… И, следом, всплыл в памяти другой его сон, из тех, что он называет сны-воспоминания, который снился ему совсем недавно в Мишкиной квартире.

Ему тогда приснился некто, быть может, он сам, но другой. Тот, с кем разговаривала и кого любила – в чем он мог поклясться – женщина по имени Сова. Отчетливо прозвучали в памяти ее слова: «Выйду замуж… рожу сына… назову его Вальтер…» Вальтер! Откуда это? Ну, возможно, возможно, все просто и объяснимо. Сознание, подсознание… Под-подсознание… Наплывы, слои и горизонты психики. А вдруг все не просто? Что, если это звенья одной цепи? А цепь тянется в прошлое не просто так? Представив себе еще раз лицо Нины Филипповны, он, со ставшим уже привычным удивлением, обнаружил, что глаза ее как две капли воды похожи на глаза Совы. Словно две луны! Только у одной во взгляде больше блеска и молодого задора, а взгляд другой окрашен грустью мудрости и болью потерь. Как же он раньше не замечал? Да, а собственно, когда ему было замечать? И что? Сон-то недавний… Да и мало ли что может присниться? Многое и разное может. Все что угодно может присниться. И что прикажете с этим делать? Считать уликами и доказательствами? Смешно, сон есть сон, бесплатное кино для развлечения и отдыха. Но тут ему вспомнился взгляд Марины, не тот, когда она с вызовом смотрит на него, а другой, когда, думая, что одна, смотрит внутрь себя, и он похолодел уже основательно. Глаза Мары – те же, что и у Нины Филипповны, и у Совы, только взгляд ее потускнел, точно бронза укрылась патиной, стал обреченно тяжелым… Но, может быть, вообще у всех женщин одинаковые глаза? Он снова подумал о той, другой, по имени Сова. Просто представил ее, какой она привиделась ему во сне. И ему захотелось увидеть ее снова. Он не знал, конечно, встретятся ли они наяву, где, при каких условиях возможна их встреча, но встреча для него была желанна.

Странная, весьма странная складывалась цепочка – Вальтер, Нина Филипповна, Сова, Марина… Что за хоровод, что за танец ритуальный? Как объяснить его? Какие выводы следует сделать? Какие еще звенья можно вытащить на свет? Куда тянется цепь, в прошлое или, напротив, в будущее?

Вопросов, как всегда, было много, а ответами на них он не располагал. Но и то, что удалось выстроить вопросы в ряд и что-то соотнести друг с другом, было уже кое-что. Ему показалось, что какие-то шаги к пониманию происходящего сделаны им в правильном направлении. До полного осознания было далеко, но все же какой-то отблеск впереди забрезжил, чем он, конечно, был доволен.

Но как же он устал! Устал от мыслей, от событий. Причем от мыслей гораздо больше. Но и физическая усталость давала о себе знать, все тело болело, словно пропущенное через мясорубку. Вот именно, где-то так и было. Ему следовало бы позабыть обо всем и поспать хотя бы час, но для этого требовалось вымести из головы сор мыслей, все до одной.

Представив, что он на корте и в руках его ракетка для тенниса, Лис приготовился. Как только очередная мысль появилась в пределах распознавания, он мощным ударом, словно мячик, выбил ее прочь, за пределы корта. Потом – следующую. И следующую. И так до тех пор, пока не распугал их все. Пустая комната сознания наполнилась тишиной и сумерками. Прижав к груди ракетку, Лис вверил себя им. Уснул.

Умиротворение снизошло на него, опустилось в виде того самого светящегося облака покоя, которого он так жаждал. Правда, ненадолго.

Потолок комнаты внезапно обрушился на него с ужасным гулом и грохотом, словно многотонный свод пещеры.

Открыв глаза и какое-то время бессмысленно глядя на крышу салона, Лис не сразу сообразил, что это пожарная машина проехала мимо, надсадно взревывая и газуя, и таким немилосердным образом разбудила его. Видимо, пожарные сделали что могли и потянулись с пожара обратно в депо. Он подумал, что сейчас начнутся обходы по дворам, будут опрашивать соседей, кто что видел или слышал, и уж точно заинтересуются, что за машина тут стоит, и чья она, и кто он такой, и зачем он здесь. И что лучше ему отсюда подобру-поздорову убираться.

Машина завелась с полуоборота, вновь удивив и порадовав его, он дал ей за это немного прогреться. Куда ему ехать, он еще не решил, так что самое время было об этом подумать.

Он миновал дачи и дальше знакомым проселком направился к шоссе. Ехал медленно, испытывая необъяснимое удовольствие от такой неспешной езды. С трепетной доверчивостью, дрожа от прохлады и удовольствия, он подставлял лицо льющемуся в окно студеному еще лесному воздуху.

Чудотворный, он быстро вернул ему бодрость. Лис почувствовал, как заряжается энергией и уже вполне готов действовать, и даже желает этого, хотя настроение все равно оставалось так себе. Как у человека, который попал в неприятности уже давно и начал к ним привыкать. Так ведь и есть, он в передрягах по уши и уже стал как-то учиться с ними жить. Что тут удивительного? Жить дальше надо, и жить хочется, так что… А вот удивительно было то, что, пока он пробирался по лесу, ему никто не попался навстречу. Никто и не обогнал, хотя можно было предположить, что в связи с пожаром суеты вокруг будет значительно больше.

Наконец он выбрался на трассу и свернул к городу. И вот тут его ждал сюрприз. Километра через три он уперся в хвост огромной автомобильной пробки. Дорога в этом месте, перед спуском, прорезала невысокий холм, поэтому с двух сторон была зажата между крутыми склонами ложбины и имела при этом всего две полосы движения. Встречных машин не наблюдалось, так что логичным было предположить, что движение заблокировано в обоих направлениях. Узнать, что случилось и надолго ли, было не у кого, но существовала высокая вероятность застрять здесь надолго. Чего Лису совершенно не хотелось – что-то настойчиво подталкивало его действовать.

Он развернулся и поехал в обратном направлении. Эти места были хорошо ему знакомы, с детства, поэтому он знал, что существует и другой путь в город, пусть и кружной, но наверняка свободный, а в этом заторе можно и полдня простоять.

Немного не доехав до места, где выбрался из леса, он снова съехал с шоссе. Отсюда проселки, словно серые волки, разбегались между деревьями в разные стороны. Лис выбрал тот, что, срезая угол дороги с образовавшимся затором, вел к мосту через реку, и покатил по нему. В лесу, как и прежде, было пустынно, но ему уже не хотелось медлить и любоваться пейзажем. Возникшее несколько ранее тревожное чувство заставляло его все убыстрять езду. Он нажимал на газ и катил, все ускоряясь, по перемешанному с хвоей серому накатанному песку лесной дороги, пока снова не выбрался на шоссе. Здесь был короткий спуск к реке и мост.